Он появился на свет в Петербурге 20 января 1844 года в семье литератора Федора Алексеевича Кони и его жены, актрисы Ирины Семеновны, урожденной Юрьевой. Федор Кони был хорошо известен как редактор литературного журнала «Пантеон», а главное — как автор веселых водевилей. Сценический псевдоним Ирины Семеновны Кони — Сандунова. Крестным отцом ребенка был знаменитый И.И.Лажечников. Супруги Кони, как пишут все биографы Анатолия Федоровича, принимали участие в историческом представлении гоголевского «Ревизора» в апреле 1860 года в пользу Литературного фонда. В историю оно вошло благодаря исполнителям: Ф.Достоевский играл почтмейстера, А.Писемский — городничего, П.Вейнберг — Хлестакова…
Семья жила дружно и весело. По субботам у Кони собирались актеры, певцы, литераторы, обсуждались театральные премьеры, книги, политические новости, читали вслух, играли в лото. Летом выезжали на дачу в Кораллово Звенигородского уезда под Москвой. По странной прихоти судьбы именно там в конце ХХ века открыл свой знаменитый лицей самый известный российский узник Михаил Ходорковский.
И еще одно интересное совпадение. Однажды маленький Анатолий пошел с матерью в церковь, а там шло венчание. Наряды жениха и невесты, свадебный кортеж и торжественная обстановка поразили ребенка. Он сказал, что тоже хочет под венец. Возле церковной ограды играла девочка. Он подошел к ней и сказал, что теперь и они пойдут жениться. Девочка стала вырываться. В гневе Анатолий ударил ее по щеке. Вот бы знать, вспоминал ли он спустя годы эту детскую горячность…
Всю жизнь Кони с благодарностью вспоминал свою первую няню, донскую казачку красавицу Вассу. Они встретились спустя без малого тридцать лет, когда Кони уже был председателем Петербургского окружного суда. Васса Ивановна вышла замуж за лейб-казака императрицы и стала хозяйкой богатого хутора. Каждый год она приезжала в столицу и делала своему бывшему воспитаннику удивительные подарки. А у него подарков не брала, да еще и обижалась: «Я ведь была твоей, ваше превосходительство, няней! Кому же мне и подарить?»
В гимназии Анатолий учился сначала посредственно, а потом взялся за науки. Всю жизнь он очень любил книги. Уже студентом он постоянно навещал своего крестного отца, писателя Ивана Лажечникова, книги которого с детства знал наизусть. Лажечников рассказывал ему о Пушкине. Все-таки странная штука время: Анатолий Федорович пережил революцию и умер в 1927 году, а его крестный встречался с Пушкиным…
■ ■ ■
Сначала он поступил на физико-математический факультет Петербургского университета — блестяще сдал экзамен по математике, так что академик Сомов даже хотел продемонстрировать это чудо самому ректору. Однако судьба и тут дала о себе знать: не прошло и нескольких месяцев, как из-за студенческих беспорядков университет закрыли — как будто Фемида тайно ревновала этого молодого человека к математике и наконец расправилась с соперницей. И в 1862 году Кони едет в Москву, где поступает на юридический факультет Московского университета. Окончил он его в 1867 году, получив степень кандидата права. Работа, которую Кони представил на соискание степени кандидата, была посвящена необходимой самообороне — в ту пору это была совершенно новая тема. Работой молодого правоведа заинтересовались не только юристы, но и член совета главного управления по делам печати министерства внутренних дел Варадинов. Вам это ничего не напоминает? Даже и названия с тех пор мало изменились, не говоря уж о сути дела. Так вот в октябре 1866 года Варадинов представил по начальству служебную записку в надежде, что она попадет пред очи министра внутренних дел: «В начале этого года в №8 и 9 «Московских университетских известий» помещено кандидатское рассуждение г. Кони «О праве необходимой обороны», которую автор считает возможной как против официальных лиц, злоупотребляющих своей властью, так и против самого правительства в форме революции, если правительство нарушило право, действительно принадлежащее народу». Господин В. советовал наказать Кони за такую неслыханную дерзость. Дело в том, что 4 апреля 1866 года Д.Каракозов выстрелил в царя Александра II. Как писали в советских учебниках истории, страну накрыла волна реакции. Закрыли журналы «Современник» и «Русское слово», а вся оставшаяся в живых печать и все учебные заведения попали под строгий полицейский надзор. Начались аресты. Кони понимал, что ему грозит суд. По счастливому стечению обстоятельств дело вольнодумца было прекращено, но именно этот удар сделал его пожизненным — пусть и внутренним — оппонентом правительства. О научной карьере речи больше не было. Так в апреле 1866 года Анатолий Кони стал помощником секретаря Петербургской судебной палаты.
Это было время, когда в России началась судебная реформа. В газетной статье невозможно рассказать о сути событий, изменивших косную судебную систему огромной страны, но несколько слов сказать необходимо. Осенью 1864 года Александр II объявил о начале судебной реформы, которую историки считают краеугольным камнем преобразования Российской империи. Несущей конструкцией было введение суда присяжных заседателей и присяжных поверенных, то есть адвокатов. В соответствии с Судебными уставами 20 ноября 1864 года были установлены новые принципы российского судопроизводства: несменяемость судей, независимость судов, отделение судебной власти от обвинительной, гласность судопроизводства и бессословность, то есть равенство всех перед судом. Вот пишу это, и кажется, будто речь идет о начале перестройки — те же слова, те же надежды и та же мечта о бессословности… А началом осуществления этих изменений считается учреждение окружных судов в Петербурге и в Москве весной 1866 года. Государственные мужи надеялись, что Судебные уставы начнут действовать на всей территории империи. (Забегая вперед, скажу: и тридцать лет спустя дореформенный суд сохранялся на большей части царской России. Видимо, это и был особый путь, о котором все продолжают рассуждать ревнители отечества.)
Вот в какую пору пришел в суд Анатолий Кони. 17 апреля 1866 года в Петербурге открыли новые судебные учреждения, которые разместили в здании старого арсенала на Литейной улице. Когда сняли покрывало с горельефа над его воротами, все увидели золотые буквы: «Правда и милость да царствуют в судах». Вечером в столице была иллюминация, везде гремели банкеты, лилось шампанское, все благодарили милостивого монарха, даровавшего подданным справедливый суд.
■ ■ ■
Осенью 1867 года Кони был назначен товарищем прокурора Харьковского окружного суда. Одним из громких дел, в котором принял участие 23-летний товарищ прокурора — худой, неприметно одетый, несколько сутулый блондин с бородкой, — было «дело о подделке серий», то есть выпуск на 70 тысяч поддельных ценных бумаг. Под подозрением оказались предводитель дворянства Сонцов, помещик Карпов, некий дворянин, уездный предводитель и другие, поименованные признавшимися в подделке бумаг резчиком Гудковым и гравером Зебе. Следствие не оставило без внимания, что находившиеся в тюрьме Гудков и Зебе тратили бешеные деньги. Гудков умудрился проиграть в камере баснословную сумму в 10 тысяч рублей. Дело снова возбудили после введения в Харькове нового суда, и Кони надзирал за следствием. Местное общество с отвращением взирало на судейских юнцов, которые, как считалось, и затеяли этот никому не нужный скандал. Кони начал получать анонимные письма с угрозами. Они были написаны на прекрасном французском языке. Во все времена у преступников находятся богатые покровители. Нам-то кажется, что это примета нашего времени, а на самом деле так было всегда. Просто жизнь у каждого одна, поэтому боль кажется нестерпимой.
В результате Кони перевели на службу в столицу, но дело было доведено до конца.
Несколько лет он служил в Москве, Харькове и Казани, где очень быстро обратил на себя внимание как безукоризненно принципиальный юрист не робкого десятка и к тому же блестящий оратор. При этом Анатолий Федорович публиковал судебные очерки и статьи по вопросам уголовного права — ими зачитывались не только в столицах. Изумительный язык и отвага в деле защиты бесправных: в мемуарах того времени остались рассказы о выступлениях Кони, которые свидетельствуют о том, как обжигали его речи.
В Харькове Кони жил в неприметном флигельке. Туда и пришли однажды старик со старухой, которые принесли ему живого гуся в благодарность за то, что он не отправил в тюрьму их непутевого сына. Во время разлива реки парень подмочил воз с сахарным песком, а потом сбыл его по заниженной цене, из-за чего хозяин воза и обратился в суд. Старики взмолились: «Батюшка, не побрезгуй, прими гуся. Оченно мы тобою благодарны…» Такие речи тоже обжигали. Кони помнил их всю жизнь.
■ ■ ■
В январе 1878 года Кони был назначен председателем Петербургского окружного суда. Именно там весной этого года слушалось дело века — дело Веры Засулич.
24 января 1878 года Засулич выстрелом из револьвера ранила петербургского градоначальника генерала Трепова (по слухам, внебрачного сына Николая I). По приказанию этого человека в доме предварительного заключения высекли розгами политического заключенного А.С.Боголюбова, который на прогулке не снял шапку перед генералом. Засулич отважилась вступиться в защиту человека, над которым открыто надругалась власть. Ее поступок потряс не только революционную молодежь. «Рассерженные горожане» повсеместно поддержали девушку, которой грозила каторга. Дело Веры Засулич слушалось 31 марта 1878 года. Председательствующим по делу был Анатолий Федорович Кони.
Накануне суда Кони удостоился аудиенции императора Александра II. Анатолий Федорович считал своим долгом объяснить царю «печальные причины, создавшие почву, на которой могут вырастать подобные проявления самосуда». Однако Александр II не стал его слушать. А на другой день министр юстиции граф Пален потребовал, чтобы суд вынес обвинительный приговор. Слабое утешение, но все же не стоит забывать, что власть всегда действует в свою пользу — меняются только имена и даты. И сегодня, когда кажется, что это только на нашу долю выпала такая горькая участь — терпеть открытое вмешательство сильных мира сего в нашу жизнь и смерть, — сегодня, как вчера и завтра, следует помнить, что все уже было. Но навек запоминаются не имена владык, а тех, кто имел смелость им противостоять.
Кони сказал Палену, который ждал от суда всеподданнейшего внимания к пожеланию самодержца: позвольте вам напомнить слова Франсуа д’Агессо королю Франции о том, что суд постановляет приговоры, а не оказывает услуг.
И это тот самый Кони, которого Пален перевел из провинции в столицу и сделал председателем суда? Неужели он ни во что не ставит покровительство сильных мира сего? Сколько раз люди задавали себе этот вопрос и как по-разному на него отвечали! И здесь тоже мало что меняется. Жизнь одна, она очень коротка, и нужно правильно отвечать на трудные вопросы. Но есть ведь и те, кто отвечает неправильно…
Потрясающий отчет о деле Веры Засулич, которое слушалось судом присяжных, читается на одном дыхании. Блестящая речь адвоката П.Александрова, кружевной психологический портрет обвиняемой… Сегодня подобная работа воспринимается как блестящий образец художественной литературы, но и той уж нет — об адвокатах, которые не склоняют и не спрягают слов, зато исправно выполняют деликатные поручения следователей, и говорить не приходится. Не знаю, как описать отвагу Кони, решившегося оправдать Засулич. Мы с вами никогда не видели таких судов и таких судей, но ведь они были.
На Анатолия Федоровича обрушились правительственные газеты, началась травля. Буквально через несколько дней после процесса был принят закон, ограничивший компетенцию суда присяжных. Кони вынудили покинуть пост председателя Петербургского окружного суда, и он стал председателем гражданского департамента Петербургской судебной палаты.
■ ■ ■
В 1885 году Анатолий Кони вернулся к прокурорской деятельности. Перед его назначением на должность могущественный любимец царя К.Победоносцев писал своему властелину: «Со всех сторон слышно, что на днях последует назначение нынешнего председателя гражданского отделения судебной палаты Анатолия Кони в Сенат обер-прокурором уголовно-кассационного департамента. Назначение это произвело бы неприятное впечатление, ибо всем памятно дело Веры Засулич, а в этом деле Кони был председателем и высказал крайнее бессилие, а на должности обер-прокурора кассационного департамента у него будут главные пружины уголовного суда в России».
Царь ответил: «Я протестовал против этого назначения, но Набоков уверяет, что Кони на теперешнем месте несменяем, тогда как обер-прокурором при первой же неловкости или недобросовестности может быть удален от своего места».
Много лет спустя Кони, вспоминая Александра III, назвал его бегемотом в эполетах и первым кулаком своего царства на престоле.
В октябре 1888 года произошло крушение императорского поезда между станциями Тарановка и Борки Курско-Харьковско-Азовской железной дороги. В поезде, который вели два паровоза, находилась вся августейшая семья. Состав шел с «царской» скоростью, и во время завтрака второй паровоз и четыре вагона сошли с рельсов. Девятнадцать человек погибли, восемнадцать получили увечья. Кроме людей, в поезде находилась любимица царя, лайка Камчатка, подаренная ему матросами крейсера «Африка». Смерть Камчатки подействовала на царя едва ли не больше, чем гибель людей.
Как обер-прокурор Сената, Кони возглавил комиссию, которая должна была расследовать крушение поезда. Ходили слухи, что катастрофа произошла из-за взрыва «адской машины», изготовленной революционерами. Министр путей сообщения внушал Александру III, что заговор очевиден. Его поддерживали и самые влиятельные министры двора.
Однако Анатолий Федорович не присоединился к хору приближенных хозяина Камчатки. Получив известие о крушении поезда, он немедленно выехал на место катастрофы, тщательно изучил все обстоятельства, предшествовавшие крушению, и пришел к выводу, что оно произошло из-за нарушения правил эксплуатации и дорожного движения. Воспоминания Кони об этом громком деле я впервые читала, когда училась в университете. В библиотеке на Моховой я с трудом раздобыла первый том собрания сочинений и за ночь проглотила половину книги. На всю жизнь сохранилось воспоминание о хирургической тщательности расследования и благородного отношения к микроскопическим деталям. И облегчение от того, что этот ужас остался в прежней, давно ушедшей жизни. Можно ли было представить себе, что в начале XXI века все повторится? Только поезд вез не царя, и погибших будет больше. И расследование забуксует — в точности как то, которое проводил Анатолий Федорович.
Но даже несгибаемому Кони не удалось предать суду чиновников министерства путей сообщения и руководителей акционерного общества, которому принадлежала железная дорога. Интересно, что подробности расследования, даже несмотря на желание царя придать их огласке, так и не были опубликованы в «Правительственном вестнике». Чиновники, которые стоят на страже своих секретов, сильней царя. Ни один владыка в это не верит, однако история — дама неприятная во всех отношениях. Царь один, а чиновников много. Они и побеждают. А победа Кони состояла в том, что он не позволил сильным мира сего отправить на каторгу «стрелочников».
■ ■ ■
Между тем семейная и личная жизнь Анатолия Федоровича Кони тоже была полна испытаний.
Родители, которые когда-то жили душа в душу, расстались. Гражданской женой отца стала ровесница Анатолия, актриса Анастасия Каирова.
В июле 1875 года Анастасия Васильевна Каирова подстерегла жену своего любовника, актрису Великанову, и несколько раз полоснула ее по горлу бритвой. Великанова осталась жива и впоследствии вернулась на сцену. Спустя год началось слушание по делу Каировой. Анатолий Федорович разрывался между покинутой матерью и потрясенным отцом, на руках которого осталось двое детей. В это время Кони был вице-директором департамента в министерстве юстиции.
Присяжные оправдали Каирову. На суд по этому делу горячо откликнулся Достоевский. В «Дневнике писателя» появилась большая статья, где он написал, что очень рад освобождению Каировой, но удивлен ее оправданием. Возмущение Достоевского вызвало то, что суд так сформулировал перед присяжными вопрос о виновности подсудимой, что любой ответ оказался бы нелепым. Он писал о болезни пустословия в суде. Ее ненавидел и Кони, который отдавал себе отчет в том, что в глазах общества это дело может изменить отношение к суду присяжных, и его это очень тяготило. К тому же подсудимая была матерью его единокровных сестер. Хлопотал ли Анатолий Федорович об освобождении Каировой? Никаких следов его вмешательства в это дело историки не нашли.
8 февраля 1879 года умер отец Кони. Каирова в это время находилась в Вене и на похороны не приехала. Не беспокоила ее и судьба дочерей, они находились у Анатолия Федоровича. И в это самое время, когда Кони разрывался между службой и домашними несчастьями, исчез его родной брат Евгений. «Из Варшавы сообщают, что 18 февраля скрылся Е.Ф.Кони, растратив около 19 000 рублей, по должности мирового судьи находившихся у него чужих денег и, как говорят, совершив с этой целью ряд подлогов».
Анатолий Федорович отыскал брата и уговорил его явиться с повинной. Он писал брату: «Зная меня хоть немного, ты, конечно, не ждешь от меня не только оправдывающего, но даже снисходительного взгляда на твой отвратительный поступок. Ты знаешь, что для меня родства в общепринятом смысле… не существует и я не способен относиться к поступкам брата мягче, чем к поступкам чужого. Но знай и то, что никогда не упрекну я тебя за то, что ты сделал лично мне. Я тебя искренно и от всей души простил. Что бы с тобою ни было — я буду неизменным другом твоей жене и сыну. …Будь счастлив — т.е. найди душевное спокойствие». Евгений Кони был признан виновным и сослан в Сибирь, куда отправилась и его мать, Ирина Семеновна Кони.
А в это самое время член Государственного совета и будущий обер-прокурор Святейшего синода всемогущий Победоносцев хлопотал перед царем о судьбе своего тестя Энгельгардта, который руководил всеми таможнями Российской империи. Тесть проворовался и ждал суда, так вот Победоносцев просил царя замять дело.
Эти истории значат для меня не меньше, чем все, что сделал Анатолий Федорович для российского правосудия.
■ ■ ■
А помните, как он ребенком захотел жениться на девочке, которая играла на церковном дворе? Анатолий Федорович так никогда и не был женат. В молодости он влюбился в сестру своего друга, Надежду Моршкину, но отказался от женитьбы, так как страсть прошла, а нежной дружбы для брака ему было недостаточно.
Спустя много лет, уже зрелым человеком, он полюбил жену известного столичного юриста Любовь Григорьевну Гогель. Муж Гогель был кутилой и любителем женщин. Много лет Кони поддерживал с ней отношения, которым не дано было выйти за рамки дружбы, потому что он считал себя не вправе воспользоваться разладом в семье дорогого для него человека.
После революции Анатолий Федорович Кони, бывший обер-прокурор, академик, сенатор и член Государственного совета, был избран профессором кафедры уголовного судопроизводства 1-го Петроградского университета. Он работал до последнего дня своей поразительной и долгой жизни. Весной 1927 года 83-летний Кони читал лекцию в нетопленом зале Дома ученых, простудился, началось воспаление легких. В записке «На случай моей смерти» он написал: «Похоронить меня наискромнейшим образом (одна лошадь, простой деревянный гроб)… отслужить надо мною одну вечернюю панихиду». Умер Анатолий Федорович 16 сентября. На кладбище Александро-Невской лавры, несмотря на дождь, шла нескончаемая вереница людей. Старый друг, стоя над могилой, назвал его вечным учеником жизни.
Жизнь учит всех, только не все хорошо учатся. Анатолий Федорович Кони сделал для правосудия то, что под силу только избранным: он ни разу ему не изменил. Сегодня кажется, что следствие и суд до костей и навек разъедено всеми болезнями, сопровождающими проституцию. Но ведь был человек, который выстоял перед властью. Значит, это возможно. А тот, кто в это не верит, просто не читал его речей.
