Пригревший на груди

Знаток змей, герпетолог Александр ОГНЕВ, рассказал «МК» все о символе наступающего года

«Здесь отметился зеленый гремучник, — показывает ученый на кривой рубец у запястья. — Тут щитомордник приложился, здесь гадюка степная, гадюка кавказская, там — гадюка обыкновенная, — кивает он на лодыжку и колено, — тут дотянулась бамбуковая куфия… Это — гюрза из Байрам-Али».

У Александра Огнева редчайшая профессия, которую невозможно получить ни в одном учебном заведении. Он — змеелов, в прошлом — добытчик яда в серпентарии, а еще известный ученый-натуралист. Во все времена такие специалисты были наперечет. 

91 раз впивались в него ядовитые зубы. Сначала отлеживался по неделе в кровати... После десяти лет практики Огнев перестал обращать внимание на укусы ядовитых змей.

Знаток змей, герпетолог Александр ОГНЕВ, рассказал «МК» все о символе наступающего года
Сердце натуралиста Александра Огнева безоговорочно отдано змеям.

«Эти глаза напротив»

Квартира Огневых уже четвертый десяток лет — настоящий зоопарк. Одна комната полностью отдана под вольеры, террариумы, аквариумы, палудариумы (мини-джунгли, мини-болото).

В первый мой визит тут обитало более 70 ползучих гадов, два крокодила, водяные черепахи, ящерицы, экзотические пауки-птицееды, скорпионы, богомолы, палочники, гигантские улитки ахатины. Случайно забежавший от соседей квартирный таракан не успевал нырнуть в спасительную щель, на него тут же надвигалась тень, слышалось чмоканье мокрых губ… На свободном выгуле у Огневых в квартире было девять жаб. Хозяин называл их биологическим оружием против прусаков. Чтобы амфибии не высохли, по углам комнат были расставлены кюветы с водой.

У жены Александра — биолога Ольги и двух его сыновей среди всей этой ползающей и скачущей братии были свои любимцы. Сердце же самого герпетолога безоговорочно отдано змеям. Особо он гордился неядовитыми змеями, которые своими «рубашками» маскировались под ядовитых. Одна неродия с желтым брюхом, «влезшая в шкуру гадюки», чего стоила!

Теперь у Огнева среди прочих гадов живут редчайшие длиннющие индиговые змеи, которые кроме грызунов и лягушек в природе могут отважиться напасть и на молодых аллигаторов. Просто, прикусив жертву, натягивают на добычу челюсти. Благо, кости рта и горла закреплены у змей не жестко. Так и переваривают обед практически живьем.

Ученый-натуралист открывает дверцу соседнего террариума, поднимает корягу, и... из-за вороха коры встают вертикально две змеиные головы. Шипя и раздувая шеи, они демонстрируют капюшоны. Прямо напротив раскачиваются два скользких мускулистых тела, пляшут, как пламя, два раздвоенных языка… Но еще больший ужас внушают взгляды змей. Кажется, ноги прирастают к полу, кобры будто гипнотизируют.

— У змеи пристальный немигающий взгляд, потому что у нее отсутствуют веки. Они срослись у змеи в прозрачную пленку, прикрывающую глаза, получилось нечто вроде стекла на часах, — говорит герпетолог. — Змея не может гипнотизировать: она обладает объемным зрением, ее глаза одновременно смотрят и вправо, и влево. Это просто локаторы, которые торчат из головы.

Ученый держит ядовитых змей только по острой необходимости. Например, эту пару индийских кобр он выращивает с яйца, с новорожденных мальков. К сочинской Олимпиаде его попросили подготовить что-нибудь эффектное из отряда чешуйчатых. Кобр потом поместят в мини-зоопарк сочинского дендрария, где есть большая коллекция ядовитых змей. А сейчас они проходят у Огнева тренинг.

— Моя задача — чтобы кобры не бросались на руки, не разбивали себе об стекло морды, но при этом стояли в стойке, показывая свои капюшоны.

«Не бойся, а то укушу!»

С вечера герпетолог меня строго предупредил: «Ничего лишнего с собой не бери! Одна гадюка весит 150—200 граммов. Сто пойманных гадюк тянут на 20 кг, двести — на 40! Все это придется таскать с собой». Как выяснилось, палатку змееловы тоже никогда не берут — лишь спальный мешок и полиэтиленовую «трубу», которой дачники накрывают парники.

Едем в Тверскую область — как раз поступил заказ из зоопарка. От станции Кимры мы ехали еще полтора часа на автобусе. «Дальше — сплошное болото, — показывал герпетолог на высохшие накренившиеся столбы, оставшиеся от елок, — иди за мной след в след».

На место прибыли к 12 дня. Самое, как выяснилось, змеиное время. До обеда посидят рептилии, согреют свои змеиные спинки на солнышке — и снова спрячутся в норы. Прожорливыми рептилий не назовешь. Они питаются лишь раз в неделю. За три летних месяца змее достаточно заглотить, как уверял натуралист Огнев, лишь 12 «пищевых объектов»: мышей-полевок, ящериц, лягушек.

«Что ты смотришь на поляну? На открытых местах гадюку не встретишь, — учил герпетолог. — Меня смешит, когда рисуют змею, свернувшуюся на пне. Будь я змеей, я бы сидел вон в тех зарослях». Надеваем на руки плотные кожаные перчатки — мотоциклетные краги. Натуралист предупреждает: «В 1—2% змеи перчатки все-таки прокусывают. И они, как собаки, чувствуют, когда их боятся».

Я ничего не успела понять. В доли секунды у змеелова в руках оказалась небольшая извивающаяся лента, еще секунда — и она уже в сачке. «Самое сложное — найти змею. Отлов — обычное дело, сродни сбору грибов. Видишь корягу у болота — попытайся разглядеть там гадюку», — направлял меня к бурелому Александр.

Морально я была готова увидеть гадюку... Но чтобы сразу дюжину! «Боже мой, какая удача: на очаг напали!» — Огнев собирал копошащихся тварей в сачок. Пойманных змей водружал на отдельные полочки в специально приспособленный для этого ящик. Иначе рептилии просто могли подавить друг друга.

218 гадюк за 4 часа

«Видишь, коряги навалены? — показывал змеелов на сухие пни у небольшого овражка. — Наверняка одна из «зимних квартир». Порой в одну нору набивается до десятка жаб и змей. Это единственное время, когда хищники и жертвы спят бок о бок... Однажды мы с приятелем ранней весной отправились ловить змей в Тверскую область, — вспоминал Огнев. — Серпентарий заказал нам 100 гадюк. В лесу — половодье, кругом сыро. Видим: на краю поля — высоченный вал. Там и решили разбить лагерь. Разбрелись в разные стороны. Приятель, сделав круг километров в сорок, вернулся к вечеру с шестью гадюками. Мне тоже не удалось поймать больше семи штук. Удрученные, мы расположились на том самом сухом завале на ночлег. Открываю утром глаза: на груди сидит змея. Смотрю вбок — весь наш вал усыпан ими. Насыпь оказалась «зимней квартирой» для двух сотен гадюк! Костром мы обогрели почву, чем и вызвали исход змей из нор на поверхность.

Вспоминал Александр и самый чудовищный укус. Пойманная гадюка каким-то образом сумела зацепиться за край сачка. Огнев этого не заметил. А минутой позже почувствовал боль в левой руке. Стряхнул коварную в глубину сачка, зажал сачок под мышкой, потому как опухшая рука не слушалась и висела плетью. Еще через час гадюка тяпнула и в правую руку… «Представляешь, как назло, захотел в туалет, — посмеивался Александр. — Кое-как стянул штаны, а вот надеть их как следует так и не смог — обмотался свитером. Так и вернулся домой, даже на кнопку звонка пришлось носом нажимать. Тогда больше недели в постели провалялся».

Мы же за шесть часов с герпетологом поймали 22 гадюки. «Мой рекорд — 218 гадюк за 4 часа, — рассказывал Александр. — Было это на севере Тверской области. Я планировал недельный «вояж». А получилось, что за несколько часов заполнил змеями все имеющиеся емкости, а гадюк все не убывало. Что делать? Достал из рюкзака запасные носки, положил в каждый по три змеи. Опять мало! Снял с себя носки, а ведь апрель, на голых ногах остались только целлофановые пакеты. Потом снял с себя и свитер, завязал рукава, получился своеобразный мешок. И вот в таком виде — в телогрейке на голый торс, в ботинках на босу ногу, я вышел из электрички. Меня тут же остановил наряд милиции: «Что у вас в рюкзаке?» Я честно говорю: «Змеи». Слышу в ответ: «Будете шутить в отделении». Я начал развязывать рюкзак, открыл ящик со змеями, говорю: «Вот, смотрите!» Поднимаю глаза и… никого не вижу рядом. Милиционеров как ветром сдуло. Змеи «не брызнули», было достаточно холодно, гадюки пошипели, пошипели и успокоились».

«Читал лекции для космонавтов»

Самую первую змею Александр Огнев поймал в 6 лет. «Приехали вместе с мамой и сестрой к родне в Севастополь. Пока они осматривали скальный монастырь в районе Инкермана, я вытащил из кустов змею, это я потом понял, что это был желтобрюхий полоз. Тогда заметил лишь, что у змеи круглый зрачок, значит, она неядовитая. Она не зашипела, не попыталась вырваться из рук. Понес показать находку маме. Она чуть не упала в обморок. Змея же сползла у меня с рук и исчезла в зарослях ежевики».

Поворотным в судьбе Александра Огнева оказался 1966 год. Во Дворце пионеров на Ленинских горах он забрел в живой уголок.

«Птицы сидели в клетках высоко, а на уровне глаз оказался террариум со змеями. К нему я тут же прилип носом. Вышла заведующая отделением, увидев мои круглые от удивления и восхищения глаза, она предложила: «Малек, не хочешь к нам в кружок записаться?» Я в 10 лет оказался среди семиклассников, которые в школе уже изучали зоологию. Одни увлекались бабочками, другие — птицами, третьи — хищниками. Змеями не интересовался никто. Я с удовольствием занял эту нишу.

Как-то один из бывших кружковцев привез в Дом пионеров из экспедиции с Дальнего Востока несколько змей. Там были великолепные экземпляры амурского полоза, тигрового ужа, и был один довольно бледный узорчатый полоз. С гадами был перебор, заведующая отделом предложила: «Саша, не хочешь попробовать подержать дома змею?» При этом поинтересовалась: «Террариум есть?» Огнев мертвой хваткой вцепился в мешочек с полозом и соврал: «Есть!»

— На помойке я нашел 20-литровый аквариум с выбитой стенкой. Со стройки принес кусок металлической сетки, через которую просеивали песок, закрыл им отверстие, используя пластилин. В качестве крышки сверху приспособил готовальню сестры, предварительно выбив у нее дно. Получилась рамка с раздвижной дверкой. Я водрузил террариум на стол, под настольную лампу, чтобы греть «приемыша». Во Доме пионеров раз в неделю мне давали в качестве корма для полоза одну мышку.

— Домашние не были против такого соседства?

— Мама сначала сказала: «Или я, или змеи». Я выпалил: «Змеи!» И после этого... ничего не произошло. Она мудро решила: чем пацан будет без толку болтаться по улице, пусть лучше сидит дома, читает умные книжки и занимается змеями.

В тогдашней литературе было написано, что змеи в неволе не размножаются. А школьник Огнев умудрился приручить узорчатых полозов.

— Сам дотумкал, что змеям нужно не столько тепло, сколько следование биологическим часам. Зимой я их не грел, они у меня оставались при комнатной температуре, есть змеям не давал, только поил. Они были как будто в спячке, что стимулировало потом весной спаривание. Яйца я просто завернул в намоченную газетную бумагу. И, что удивительно, вылупились-таки змееныши!

На биофак педагогического института он поступил по направлению после армии. А служил связистом на Байконуре. Без змей уже не мог. Из оконных стекол и изоляционной ленты соорудил террариум, где обитали песчаные удавчики. Срочника Огнева, который доподлинно знал о повадках ядовитых пауков каракуртов, тарантулов, скорпионов и змей, постоянно приглашали читать лекции для офицерского состава, в числе которых были и космонавты, об опасных животных Байконура.

В «мирной» жизни Александр Огнев почувствовал себя в своей тарелке, когда пришел работать в московский серпентарий.

Герпетологи, лаборанты, суточные рабочие самостоятельно выработали кодекс поведения. В серпентарии было ненаказуемо опоздание на работу, дневной сон. Основной лозунг, который поддерживал и директор, гласил: главное — успевать не на работу, а в работе. А работа была напряженная. В серпентарии содержалось по 12—14 тысяч змей. Каждую гадюку «доили» раз в неделю, раз в 10 дней — в зависимости от погоды.

— Нам нужно было «доить» не больше 100 змей в день. Но бывали дни, когда мы брали яд у 1200—1300 гадюк. На каждого герпетолога приходилось по 400 штук. Каждую гадюку нужно было взять в руки, поднести к стеклянному столу, где на гладкой поверхности она не может передвигаться, раскрутить для потери ориентации, взяв за скулы, поднести к бюксу, выжать яд, массируя щечные железы. А потом еще промыть гадюке пасть и отнести на место. Работали ежедневно, как на конвейере. Когда в руках появлялась двухсотая по счету змея, случалось, притуплялась реакция. За 20 лет я получил в серпентарии чуть больше 80 укусов гадюк, плюс около десяти — при отлове ядовитых змей.

Во времена «дружбы народов» весной и осенью охотники за змеями подавались на заработки в Туркмению и Узбекистан. Пойманную гадюку принимали в серпентарии за 4 рубля, гюрза оценивалась в 20 рублей, за кобру платили больше всего — тридцатник. За сезон опытный змеелов добывал около 100 гюрз, до 600—650 гадюк. Кобры вообще в расчет не шли, их ловили единицы. 100 штук — такова была добыча всех ловцов вместе взятых.

— Для отлова гюрзы я использовал более крупный сачок и крюк, сделанный из лыжной палки, — рассказывает Александр. — Найти гюрзу сложно. Она своей расцветкой маскируется под цвет камня, бывает, смотришь на нее в упор и не видишь. К тому же гюрза всегда находится близко к укрытию. Найти гюрзу — еще не значит ее поймать. Это змея с непредсказуемым броском. При внезапной встрече нападает молниеносно, не предупреждая ни позой, ни шипением. Может при отлове прокусить собственную челюсть, чтобы добраться до руки охотника!

— А вот чтобы укусила кобра — это еще надо сильно постараться. Перед тем как напасть, она долго предупреждающе шипит. По своей природе кобра менее агрессивна. Если ты ее остановил, она встала в стойку, расправила капюшон, можно уже не торопиться. Пока она на тебя пялится, можно спокойно подцепить ее крючком и хвостом вперед опустить в сачок. Но надо помнить, что кобра — более мускулистая, она может и по крючку к тебе приползти.

Гюрз можно было, по уверениям герпетолога, запускать в сачок и по двое, и по трое. Что недопустимо было с кобрами, эти рептилии могли и укусить, и даже сожрать друг друга. «Самец королевской кобры может вообще сожрать самку, если та хочет спариваться, а он хочет кушать», — невозмутимо говорит Огнев.

— Туркмены говорят, что яд гюрзы несет тысячи смертей.

— Самый токсичный яд у нашей родной, подмосковной гадюки. Но нельзя сказать, что она самая опасная из змей. Гадюка — тварь небольшого размера, при ее укусе выделяется малое количество яда. К тому же эта змея неагрессивна. Самая опасная змея — гюрза. Она впрыскивает при укусе 50 миллиграммов яда. Это очень большая порция!

И тут же ученый спрашивает: «Знаешь, почему знаменитую египетскую кобру называют змеей Клеопатры?» Я киваю. Укус священной змеи считался «мягкой», даже почетной формой смертельной казни. Смерть наступала почти безболезненно. Легенда гласит, что египетская царица Клеопатра, оказавшись в плену у римлян, избрала кобру в качестве оружия самоубийства.

— А змееловы часто гибли при отлове?

— В 70–х годах был один случай. Нашли змеелова мертвым, сердечко у него не справилось. Если бы рядом был напарник — мог хотя бы в тень его оттащить. Потом стало известно, что от укуса гюрзы в вену умер Виктор Бабаш — брат тогдашнего заведующего Кара-Калинским серпентарием Владимира Бабаша.

— Вам доводилось есть мясо змей?

— Один раз из любопытства, будучи в командировке в Камбодже, второй раз — вынужденно, когда заблудился. Это было в отрогах Копетдага, рядом с погранзаставой. Я промахнулся на пару километров, ушел не в то ущелье. Бродил три дня, ничего из съестного с собой не захватил, хотелось сильно есть. Пожарил змею, мясо напоминало рыбу горячего копчения, а костей — как в селедке. Честно говоря, я бы скорее съел какое-нибудь насекомое, по вкусу оно куда более приятней.

— Какой на вкус змеиный яд?

— Чуть-чуть солоноватый. Я помню, как мой коллега, присутствующий на представлении заезжих гастролеров в Сочи, вызвался выпить надоенный прямо на сцене яд змеи. Все вокруг, включая факира, онемели. А Игорек — профессионал с большой буквы — хорошо знал, что яд действует, только если он попадает в кровь. Даже если во рту есть язвочки или порезы, трудно представить быстрое всасывание белка в организм.

— Расскажите о съемках фильма «Визит к Минотавру».

— Я работал в серпентарии, когда узнал, что нас планируют подключить к съемкам многосерийного фильма по мотивам одноименного романа братьев Вайнеров. По сюжету один из главных героев был герпетологом. Его играл Валентин Гафт. Мы никак не могли уговорить его взять в руки гюрзу. В кадре он держит безобидного полоза. Гафт панически боялся змей. Рептилию он взял в руки, только изрядно приняв на грудь. Если внимательно посмотреть фильм, можно заметить, что артист едва держится на ногах, постоянно заваливается на стол. Но потом, поняв, что у него в руках змея и он ее уже не боится, Валентин Гафт начал бегать с ней за женщинами по студии имени Горького. Преодолев собственный страх, он искренне наслаждался их визгом. Там же, где крупным планом показывают, как герой держит в руках гюрзу, снимался я.

— Змея достойна стать символом года?

— Символами годов стали животные, которые имеют большое значение для жизни людей в Китае. У нас змею могла бы по распространенности заменить та же лягушка.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру