Семья Ирины Полежаевой — одна из самых больших в столице: 29 детей, только 6 из которых кровные. Из 23 приемных ребят у 6 — инвалидности.
— Хотя сложные заболевания есть, конечно, у всех наших приемных детей, — рассказывает Ирина Вячеславовна, — но растить ребенка с инвалидностью — это отдельная история. Во-первых, обычно проблемы очень серьезны. Представьте, у ребенка — протез вместо ножки. Пока он растет, кость растет, ее каждый год надо подпиливать. Это серьезная операция. А значит, боль, длительное восстановление после нее, привыкание к протезу. А подростковый возраст, когда ребенок начинает сильно переживать из-за своих особенностей, волноваться, не увидит ли кто его протез, — мы все это пережили нелегко. И во-вторых, ежегодно огромное количество усилий мы затрачиваем на подготовку документов для подтверждения инвалидности. Как будто этой комиссии и так не понятно, что у ребенка не вырастет рука или нога. Или другому ребенку-инвалиду ежемесячно необходимо выписывать препараты только в одной поликлинике на другом конце Москвы. А потом ехать за ними еще в аптеку, которая тоже только одна в столице. То есть все, конечно, бесплатно, и спасибо за это властям. Но получать все эти лекарства — отдельная история. Спасибо мужу, что он взял на себя эти обязанности. Но это целый рабочий день, как раз сегодня с утра он поехал за рецептами, а, думаю, вернется часам к шести. То есть к этому надо тоже быть готовыми, усыновляя ребенка-инвалида.
Хоть семья у Ирины Вячеславовны большая, когда мы приехали, дома было всего трое детей, остальные еще в школе, на занятиях, на работе. За компьютером сидит худенький, улыбчивый паренек, в комнате рисует самый младший член семьи — 5-летний Вовка, рядом делает уроки сестренка-третьеклассница Наташа.
— Давайте не будем говорить об их диагнозах, — просит многодетная мама. — Столько было переживаний по этому поводу. Мы в семье не заостряем на этом внимание. Когда берем ребенка, смотрим прежде всего, подходит ли он нам душевно, вписывается ли в нашу семью. А если есть проблемы, значит, будем лечить.
Первый раз супруги Ирина Полежаева и Омар Ашах взяли в свою семью ребенка-инвалида еще в далеком 1990 году:
— Когда мы с мужем приняли решение создать приемную семью, то в доме ребенка хотелось взять всех — так жалко их было, — вспоминает Ирина Вячеславовна. — Выбрали четверых — тех, кого подсказало сердце. Нам ничего не сказали, стали оформлять документы. Только старенькая нянечка выходит в коридор за нами: «Что ж вы самых тяжелых берете! Справитесь ли?». Мы с мужем от ее слов только укрепились в своем решении: здоровых и красивых и без нас возьмут в семью, а этим как же? Но надо сказать, у нас уже был опыт воспитания 4 кровных детей. Мы были реализовавшимися родителями и брали детей только ради детей. На мой взгляд, всегда в таком случае надо спрашивать себя: ради чего берешь ребенка, чего от него ждешь? Конечно, поддержка государства необходима. Но мне жалко людей, которые ввязываются в это из-за денег, каких-то материальных ценностей. Эта такая огромная ответственность, такой постоянный ежедневный труд, переживания всех членов семьи, что никакие деньги это не окупят. Знаете, здесь, на кухне, было столько слез пролито, столько историй рассказано теми усыновителями, которые не рассчитали свои силы, что я хотела бы всех предостеречь: трезво и рационально взвешивайте свои силы, возможности, когда думаете об усыновлении!
Светлана Плешакова
МЕЖДУ ТЕМ
30 000 руб. ежемесячно, возможно, будут получать усыновители детей-инвалидов. Соответствующий законопроект рассмотрят в ближайшее время в Госдуме.
Как стало известно «МК», власти намерены финансово стимулировать россиян, чтобы те усыновляли детей-инвалидов. Сегодня такие ребятишки фактически обречены. Потенциальные родители отказываются их усыновлять, поскольку не уверены, что смогут оплатить лечение, реабилитацию и т.д. Кстати, на сегодняшний день усыновители детей-инвалидов получают 13 тыс. рублей. Согласно проекту выплаты будут не только увеличены, но и станут дифференцироваться в зависимости от возраста. Так, за детей до трех лет полагается 30 тысяч рублей, после трех лет — 25 тысяч.
