- Сергей Алексеевич, еще пару месяцев назад вы заявляли, что в верхних слоях озера Восток жизни нет. Что все обнаруженные в первых пробах микроорганизмы «перебежали» туда с человека или из буровой жидкости. Как же получилось, что вам все же удалось обнаружить этот вид бактерий?
- Сперва нужно, наверное, пояснить, что за пробы мы получили в прошлом году. Российские специалисты проникли в озеро 5 февраля 2012 года. Тогда из-за разницы давления вода из озера хлынула в скважину и обмыла буровой снаряд. Когда его извлекли на поверхность, в нижней части снаряда, на буровой коронке, была гроздь замерзшей воды. Этот образец был «технологическим», грязным — то есть перемешанным с использующимся при бурении керосином. Но несмотря на это мы решили начать исследование этих проб.
- Год назад многие говорили, что это авантюра, что никто из специалистов за исследования столь «грязных» проб не взялся бы.
- Да, большая часть микробиологов за это бы не взялись. Ведь когда вода была растоплена, на 50 % она состояла из керосина. Но мы взялись за эту работу. Дело в том, что по программе озера Восток мы работаем с 1999 года, у нас есть база контаминантов - то есть тех тех микроорганизмов, которые могут жить на теле ученых, в заливочной жидкости и т.д. Всего в этой базе данных 235 видов бактерий. Тот же вид, который не совпадает с внесенными в базу, мог быть новым микроорганизмом. Предварительные результаты были получены в октябре прошлого года и озвучены на конференции в Стокгольме — на тот момент получалось, что в пробах одни контаминанты. Тогда же мы и заявили, что верхние слои озера Восток безжизненны. Но мы продолжали работу. И вот полторы недели назад, в конце февраля, мы проанализировали окончательные библиотеки. После вычисления всех контаминантов, мы обнаружили один вид бактерий, который прошел все проверки на загрязнение (то есть эта бактерия пришла не с человека, не с бура - «МК»). Когда мы попытались сравнить ее с мировой микробной базой данных, оказалось, что эти бактерии не могут быть идентифицированы. Мы не можем сказать, к какому роду она принадлежит, к какому семейству. Об этой находке мы заявили 6 марта. Она классифицируется как неидентифицированный и не классифицируемый вид бактерий.
- Но как я понимаю, дальше вам нужно подтвердить это открытие, используя уже чистые пробы?
Да, так как это была «грязная» вода, некоторые ученые говорят, что мы могли ошибиться. Поэтому результаты надо подтвердить на чистой воде. В этом году скважина была снова пробурена, получены «чистые» образцы. Сейчас их везут на судне «Академик Федоров», его прибытие в Санкт-Петербург запланировано на 14 мая. В середине мая мы получим уже «чистую воду, причем не в количестве 150 миллилитров, как это было в прошлом году, а несколько литров. Наша задача - подтвердить февральскую находку. Но в чистой воде могут быть и новые виды бактерий, ведь трудно представить, что в озере Восток живет только один вид микроорганизмов.
- А что дальше? Какие перспективы у этой находки? Может быть, с ее помощью можно будет создать новые лекарства?
Скорее всего нет. Дело в том, что царство бактерий содержит только половину форм, которые люди смогли культивировать Вторая же половина — это некультивируемые формы. Наша находка скорее всего попадет в раздел последних. В России никто ее незакультивирует, а значит, нельзя будет изучить ее биологию, биохимию, и нельзя дать название вида. Сейчас она фигурирует как ДНК-клон. Когда мы получим новую воду из озера, мы посмотрим, сколько там клеток, какая контаминация, а потом передадим в Институт Микробиологии в Москве, только там смогут попытаться «развести» этот вид бактерий. Впрочем, и у них может ничего не выйти. Но даже в этом случае открытие нового вида бактерий в озере Восток - серьезный рывок для науки. Это значит, что на Земле есть абсолютно неизученные места. Такого же рода, как полярные шапки Марса. И жизнь там смогла адаптироваться к экстремальным условиям. Науку это открытие еще на один шаг приблизит к изучению законов эволюции микроорганизмов. Кроме того, эта находка поможет предсказать, что мы сможем найти на Марсе. А что касается новых лекарств, мы еще 50 % окружающих нас бактерий не смогли вывести в культуру. Для биотехнологий они мертвы, скорее всего, как и наша находка.
