- Михаил Сергеевич, как член министерской комиссии, вы занимались делом о нарушениях при защитах диссертаций. И вдруг те же обвинения в ваш адрес. С чего бы?
- На самом деле, недавно всплывшие в интернете обвинения в моей научной недобросовестности активно постили под разными никами еще в начале февраля. Почему это всплыло тогда, сразу после разразившегося скандала с массовой фальсификацией диссертаций в бывшем Ленпеде, понятно: напугаешь скунса – он и завоняет.
- А нынешнюю?
Судя по тому, как форсировалось это дело в ЖЖ или, скажем, в Твиттере, можно говорить о серьезной координации усилий. А если учесть, что обвинительный текст блогера Леванова появился в тот же день, что публикация Сергея Пархоменко по заимствованиям в диссертации Павла Астахова, можно предположить маневр, применяемый при лесных пожарах: попытку сбить пламя встречным огнем. По крайней мере, по времени это четко совпало с ураганом, образованном в Твиттере силами «Наших». Пока в связи с заимствованиями полоскали мелкие фигуры, все было тихо, а тут сразу подключили большую команду. Я в министерской комиссии по липовым диссертациям чуть ли не единственный общаюсь с прессой. Вот они и наехали. Но это, может, и к лучшему: я, как «ложный аэродром» отвлекаю огонь на себя. А дело делается.
- Думаю, вы взяли на себя тяжелую миссию...
– Да нет. Правда, мне уже пишут зарубежные коллеги, спрашивают, что происходит, предлагают помощь. Да и в институте меня поддержали.
- Я не очень поняла суть предъявленных вам претензий по докторской. Поясните, пожалуйста.
– Основных обвинений три: отсутствие монографии, публикация статей в зарубежных журналах и соавторство. Все они свидетельствуют либо о некомпетентности автора, либо о намеренном вранье. Так, актуальность монографий для защиты сейчас сохраняется лишь в гуманитарной сфере. В естественных науках это уходит в прошлое, т.к. публикация статей быстрее и актуальнее. В молекулярной биологии я не знаю случаев, чтобы докторская защищалась по монографии, хотя опубликовать ее проще, чем статью в хорошем международном журнале – есть масса издательств, которые это сделают за относительно небольшие деньги. То же и с моими статьями в соавторстве. Такое впечатление, что меня обвиняют люди из другого мира! В биологии 95% статей пишутся в соавторстве. А вклад каждого традиционно отражен в том, на каком месте стоит фамилия: первый и последний соавтор – основные, остальные – помогали. Смехотворны и упреки в публикациях за рубежом. К слову сказать, публиковать как можно больше российских статей в ведущих зарубежных научных журналах – прямое указание президента Путина. Сейчас таких статей у меня около 200, и процитированы они пять с половиной тысяч раз – это много. Короче, непосредственно выполняю указание главы государства.
- А если серьезно: будете доказывать облыжность обвинений?
– С обвинениями такого рода очень трудно бороться – как с утверждением, что у тебя рожа зеленая. Ну что тут делать? Доказывать, что не зеленая? А что, так не видно? А если серьезно, то 10 апреля прошло заседание Ученого совета нашего института (Институт проблем передачи информации РАН – «МК»), которое установило, что эти обвинения являются ложными. А в МГУ им. Ломоносова, где я профессор, с запросом по поводу моей диссертации обратился один из комиссаров «Наших». Из электронной приемной МГУ ему поступил ответ, которым я совершенно не удовлетворен и считаю отпиской. Там говорится, что я защищался в другом месте, поэтому не дело МГУ разбираться. Но я считаю, что коль скоро в моей научной добросовестности публично высказано сомнение, необходимо создать специальную комиссию по этому поводу. Я, выражаясь словами Булгакова, – московский профессор, а не Шариков! И не скажу, как уличенный в списывании депутат, что трехлетний срок давности прошел! Пусть комиссия разберется и публично выскажется! Соответствующее заявление я уже отправил.
- Вас также обвиняют в лоббировании системы «Антиплагиат»...
– Таких программ много. Разработчиков одной из них, видимо, самой популярной, я впервые увидел с неделю назад – это сотрудники одного из академических институтов. Не очень существенно, как искать тексты, которые следует проверить подробно, «в домашних условиях» при желании можно это сделать через запросы к Яндексу. В Российской государственной библиотеке эксперты смотрят на тексты глазами: не закавычено ли совпадение, ибо тогда это не плагиат, а цитата; есть ли ссылка; не список ли это литературы; не технический ли это момент, вроде имеющейся в каждом автореферате ритуальной фразы «наличие научной новизны проявляется в том, что»; сопоставляют даты публикаций и т.д. Мне, например, инкриминируется 13% совпадений текста. Но эти совпадения – либо крошечные кусочки чьих-то статей, опубликованных уже после моей защиты, либо мой же текст, который лежит на сайте краденых рефератов.
- Атака ваших оппонентов на проверку работ на плагиат была особенно мощной. Особенно много пишут о ее неэффективности. Так ли это?
– «Антиплагиат» полезен, потому что это удобный инструмент. К слову сказать, вся эпопея с массовым выявлением плагиата в диссертациях не случилась раньше не только потому, что тогда никто не хотел копаться в этой грязи, но и из-за отсутствия в то время такого инструмента. Конечно, нынешним фигурантам скандала это обидно. Тем более, что многие, скорее всего, «писали» свои работы не сами. Те, кто подрядились это сделать, нахалтурили и попросту кинули своих заказчиков: вместо оригинального текста впарили компиляцию – как китайские кроссовки вместо Адидаса. Ну а если депутаты от ЕР не согласны с проверками на отсутствие плагиата, пусть они сообщат об этом председателю своей партии Д.А.Медведеву: он-то как раз неоднократно говорил о том, что это необходимо делать.
- Отсюда нынешний накал страстей?
– Политический аспект у этой истории вырос неожиданно, превратив всё в кидание экскрементами в Госдуме. На самом деле, всё гораздо глубже. Скандал вскрыл тот прискорбный факт, что в нашей стране не функционирует система научных репутаций. Главное же, что шум, поднимаемый разными ничтожествами, страшно мешает содержательной деятельности Минобрнауки по разгребанию скопившейся грязи.
