Каждый город, каждое село, начиная от центральной площади Барнаула, встречает нас разными Лениными. Большие, маленькие памятники, в полный рост или только скромный бюст с курносым или прямым носом. Отремонтированные, позолоченные, с отломанным ухом и проделанной в нем же дырочкой, с цветами у подножья и без. Ленины — такое грустное и молчаливое напоминание прошедшей эпохи. А между населенными пунктами яркая, непривычная для московского усталого глаза, чистая и какая-то по-детски непосредственная природа.
Заповедная сказка
Путь в Тигирекский заповедник, как и в тридевятое царство, долог и сложен. Отсутствие нормальной дороги, связи, холмистая местность, часто меняющаяся погода... Однако тихое и уединенное королевство природы стоит того, чтобы на него посмотреть. Зеленые холмы, крутые склоны, реликтовые цветы, древняя черневая тайга и растения, занесенные в Красную книгу. На природном травяном ковре, если хорошо приглядеться, можно встретить стада благородных маралов, с бархатистыми рогами, медведицу с медвежонком, тихо, с опаской передвигающихся по редколесьям, рысь и даже росомаху.
Такое впечатление, что здесь даже трава зеленее, а воздух словно сладковатая вода из горного источника. В этом месте время останавливается, люди начинают медленнее разговаривать, а облака, перемежающиеся с отблесками солнца, специально для тебя находят живописную поляну и от собственной неги отбрасывают на ее поверхность лучи.
На подъезде к охраняемым территориям на равнинной части расположился поселок Большой Тигирек. Он как будто сошел с картин Жана Франсуа Милле. Старые деревянные домики из потемневших бревен, покосившиеся дверные косяки, домашняя утварь, висящая на дряхлых заборах, и... ни души. Поселок давно заброшен, разве только несколько семей остались здесь с советских времен, когда горное село жило не только натуральным хозяйством, но и своим заводом. Как поделились лесники, деревню раньше населяло порядка 1000 человек, а сейчас около 30. Те, кто остался, находят развлечения в алкоголе и потихоньку умирают.
Самые ранние документальные свидетельства освоения территории Тигирекского заповедника связаны с именем уральского заводчика Акинфия Демидова, с развитием на Алтае горного дела и горно-металлургической промышленности. К 1744 году в дворцовых кругах Петербурга убедились, что местные руды кроме меди содержат серебро и золото. Это стало основанием для указа о передаче демидовских заводов в собственность царского кабинета. Для защиты от возможных набегов кочевых племен началось сооружение Колыванской военно-оборонительной линии. В пределах современного заповедника в широкой долине у места впадения Большого Тигирека в Иню были возведены форпост Тигирекский и два редута — Ключевский и Белорецкий. Часть этих исторических построек сохранилась и по сей день. Территория интересна и с точки зрения историографии. Здесь проходили знаменитые экспедиции Палласа, Шангина, Гумбольдта. Да и, кроме всего прочего, это ареал русских субкультур казачества, сибирского крестьянства и староверов.
Охраняют территорию в 400 кв. км всего 39 человек. Все мужчины. Они искренно любят это место, обращаются с ним как к живым человеком, заботятся и стараются, чтобы их пребывание здесь было как можно более незаметным. «Чем меньше людей, тем лучше, — немногословно отвечает на мои вопросы один из лесников, Иван Иванович с медвежьей фамилией Шатунов. — Чтобы моих зверей не обижали».
В этом чистом мире природы кажется, что люди перенимают окружающее настроение. Немногословные, сдержанные и какие-то очень спокойные, я бы даже сказала, умиротворенные. Шатунов — яркий пример. Несмотря на детство, проведенное в детдоме, на зарплату в 5 тысяч рублей, вахтовый метод работы и общую неустроенность, он счастлив.
— Медведь людей не трогает. Он, наоборот, старается убежать, когда только услышит человека. Поэтому если ты не хочешь наткнуться на это животное, то лучше создавать шум. Но люди без этого и так не могут, — рассказывает лесник. — Но с 15 июля медведи начинают искать себе партнера. Вот тогда их лучше обходить стороной.
Продолжая историю, он добавляет: «Но бывает и такое, что медведь закапывает пойманную добычу для того, чтобы она подтухла. Однако далеко не уходит, все время курсирует около нее в районе 100 метров. И если человек туда зайдет, то спастись ему будет трудно».
По его словам, один из его знакомых случайно попал на такую территорию, но, вовремя заметив опасность, притворился мертвым. «Так медведь три раза приходил смотреть, жив он или мертв. Представляете, какие должны быть выдержка и мужество!» — восхищается сильными качествами своего друга Шатунов.
Однако, несмотря на федеральный статус заповедника, его работники жалуются на недостаток финансирования. «Нашему рабочему «уазику» 12 лет. Еле ездит. И это во всем так, не говоря о наших зарплатах и о том, что в заповеднике вместо 70 человек работают 39», — бурчит себе под нос Иван Иванович.
По его словам, одна из главных проблем этого места — маленькая территория. Как говорит лесник, только для одной волчьей стаи нужна территория 100 на 100 км, а общая охранная зона составляет всего 66 га. «У нас много детского сада, — заботливо говорит Шатунов. — Но им же еще где-то жить нужно и плодиться!»
Медовый Карлсон
Он встречает нас добродушной улыбкой. Большой, мягкий, трогательный. В смешной рубашке цвета неба в мелкую пчелку. На голове владельца пасеки Славы по прозвищу Медовуха большая шляпа с полями под цвет его распашонки.
— Сначала нужно медовухи попробовать, а потом все разговоры разговаривать, — начинает беседу с улыбкой пчеловод.
К пчелам и своему делу он относится даже не с любовью, а с каким-то благоговением. Слава потомственный пчеловод. По его словам, первый раз на пасеке он оказался в годовалом возрасте. «У меня в семье много пасечников с приличным стажем. Дед до войны занимался, мои родители и братовья тоже. Первое, что я сделал, когда решил заняться пасекой, — поставил на это место охранный крест. Потому что всякое дело начинается с божьей помощью. Еще не нужно растрачиваться, любить одно свое дело, и тогда все вернется позитивом тех, для кого ты это делаешь. Вот вы приехали, слушаете меня, улыбаетесь, и мне хорошо», — тихо рассказывает Слава.
Пасечник-философ, он рассказывает про пчел, мед, запивает слова медовухой и читает стихи Омара Хайяма. Внешне он напомнил мне Карлсона, «мужчину в самом расцвете сил» и без определенного возраста.
Как искренне убежден Медовуха, пчелы делятся на «правильных» и «неправильных».
— Чистопородные — это «правильные» пчелы. У «неправильных» повышенная злобливость и хоботок пять миллиметров. Нет ройливости, они зимостойкие и с повышенной сопротивляемостью болезням. А у наших, добрых, хоботок 7,5 миллиметра. Такая пчела крупнее в два раза, может больше взять пыльцы. Вы же приезжаете ко мне, и вас никто не трогает. А на пасеке, где медведи пешком ходят, от пчел нужно будет бежать далеко-далеко. Я бывал на многих пасеках в разных регионах, даже на Дальнем Востоке. Бывало, несколько километров драпаешь, чтобы от тебя отстали, — увлеченно рассказывает он.
Кроме того, как оказалось, пчелы делятся по национальности. Лично у него немецкие. Хотя он добавляет, что карпатские пчелы самые добрые.
Буквально несколько недель назад он ввел у себя такой вид услуг, как апитерапия, то есть лечение с помощью живых пчел. Процедура заключается в том, что все желающие могут спать на пчелах.
— Их вибрация дает оздоравливающий эффект, исправляется биополе, человек настраивается на позитив. Мы построили отдельный домик, внутри установили улики, сверху на них поставили кедровый каркас, для того чтобы можно было лечь. Летать пчелки из уликов будут наружу. Хотим сделать сон на пчелах для всех желающих. Говорят, что это очень полезно, — смакуя слова, словно мед, произнес пасечник. — Известно, что сон на пчелах практикуют президенты Украины, Казахстана. В Интернете это так и называют — президентский сон на пчелах
Сибирь по-французски
Еще один многообещающий проект затеял местный спиртзавод совместно с Алтайским гостехуниверситетом. Партнеры работают над тем, чтобы выпустить алтайское вино, несмотря на то, что виноград не традиционное растение для этих широт. В вузе есть образовательная программа по обмену студентами между Россией и Францией. Специализация — виноделие. Французские эксперты, славящиеся на весь мир, приезжают в Алтайский край и контролируют процесс тонкой настройки производства на массовый выпуск нового сибирского напитка.
Как признаются производители, это будет брендовый продукт. Они хотят, чтобы на прилавках появилась еще одна «вещица», которую можно будет привезти из региона как сувенир. И хотя на дорогие марки заграничных аналогов вино претендовать не будет, экспериментальные экземпляры европейскими коллегами были оценены довольно высоко, как «хороший столовый» напиток.
— Французы нам говорили, что начинать собирать плоды можно только на четвертый год. Считается, что за это время саженец приживается на новой почве и начинает себя комфортно чувствовать. Но мы начали собирать виноград с первого года. Иначе мы бы не настроили технологический процесс, — рассказывает молодой специалист, начальник отдела маркетинга, прошедшая стажировку во Франции, Юлия Юсупова.
На сегодняшний момент плантациям уже идет четвертый год. Лицензии на алкоголь пока нет, производство в процессе шлифовки. Завод уже может выпускать четыре сорта вина. Все сухие. Приготовление полусладких вин более сложное, и выдержать в процессе брожения нужное содержание сахара и градусов для новоиспеченных технологов пока сложно.
— У нас растет специальный морозоустойчивый виноград. Его мы специально подбирали для сибирских условий, — рассказывает Юлия. — Оборудование выписывали из Германии. Так что вино скоро можно будет купить и в магазинах.
