...Для меня более привычны добрососедские и партнерские отношения с большинством стран мира, потому что Петербург за более чем 300 лет своего существования всегда был центром международного сотрудничества, мировым центром. За время работы в Петербурге было много встреч с людьми, некоторые из них уже, к сожалению, ушли из жизни, другие живы и участвуют в современной сложной политической жизни.
Кучма и памятник в ангаре
Начну с Леонида Даниловича Кучмы. Мы открывали два украинских памятника в Петербурге. На открытии памятника Тарасу Григорьевичу Шевченко присутствовал Леонид Данилович с Владимиром Владимировичем Путиным и тогдашним мэром Львова, с которым у Петербурга в те времена были неплохие отношения, по крайней мере — деполитизированные.
История самого памятника Шевченко довольно интересна. Как-то мне позвонили из Управделами Смольного и сказали: Мы тут обнаружили большой ящик в ангаре во дворе Смольного, там вроде памятник. Не посмотрите, что с ним делать? Я пришел, посмотрел, поднял документы. Выяснилось, что это памятник, изображающий молодого Тараса Григорьевича Шевченко до ссылки. Работа всемирно известного скульптора Лео Мола, подарок Анатолию Александровичу Собчаку. Анатолий Александрович не нашел для него места и, пока был мэром, не успел его поставить. Мы организовали установку этого памятника в Петербурге, на Каменноостровском проспекте, на площади за Дворцом культуры имени Ленсовета.
Но дальше — история Лео Мола! Он оказался на самом деле Леонидом Григорьевичем Молодожаниным, украинцем, перед самой войной окончившим Академию художеств (Институт им. Репина) в Ленинграде. Был мобилизован, на Кавказе в 1942 году попал в плен, служил в охранных частях в Бельгии, где познакомился со своей будущей женой. Вместе они при подходе союзников бежали в Швецию, а затем в Канаду. И там он стал канадским всемирно известным скульптором.
Естественно, мы пригласили его на открытие памятника — и нам стоило больших трудов убедить его приехать в новую Россию, потому что он боялся, что его как «пособника фашистов» арестуют. Решающим аргументом стало то, что мы нашли его родного брата. С той поры Лео Мол неоднократно приезжал в Санкт-Петербург.
Александр II и «осторожный» президент
Второй раз Кучма присутствовал на открытии памятника Александру II в Петербурге. История такая. В середине 90-х Собчак обнаружил во дворе музея искусств в Киеве бронзовую статую Александра II, примерно полтора натуральных роста высотой. Причем не просто статую, а статую работы Антокольского. А ведь на территории СССР ни одного памятника Александру II не сохранилось, после революции все они были уничтожены. Собчаку очень захотелось поставить этот памятник в Петербурге. Но украинцы его не отдали. А тут сложилась хорошая ситуация: 300-летие города, украинский президент официально спрашивает по дипломатическим каналам, что городу подарить. И мы напоминаем, что хотим Александра II. Я провел непростые переговоры, очень помогал мне генеральный консул Украины — мы о нем еще поговорим позже. В итоге украинцы на знаменитом киевском заводе «Арсенал» отлили копию. Причем она получилась даже лучше оригинала.
И вот этот памятник 30 мая 2003 года стоял на Суворовском проспекте Петербурга. Все готово к открытию. Все президенты съехались на празднование 300-летия. И до 3 часов дня, пока у них не начинается программа с Путиным, они в моих руках, мероприятия у нас идут каждый час. Утро началось с открытия юрты в Этнографическом музее, армянский президент открывает хачкар у армянской церкви, открывается памятник Джамбулу Джабаеву, мэр Милана и итальянский премьер открывают памятник четырем итальянцам — архитекторам Петербурга...
И вдруг мне говорят: «Леонид Данилович не может принять участие в церемонии, он проедет мимо и посмотрит из открытого окна автомобиля!» О причинах можно только догадываться. Может быть, президенту «самостийной» Украины показалось неуместным открыть памятник русскому императору? Но и я, и потомки Романовых в назначенное время собрались у входа в бывшую Николаевскую академию и смотрим — действительно, проезжает автомобиль, опускается окно, Леонид Данилович смотрит и, не останавливаясь, проезжает...
Янукович и пальма из рельса
С будущим президентом Януковичем мы встретились, когда он приехал в Петербург в ранге губернатора Донецкой области. Аппарат Януковича настоятельно просил в программу посещения включить посещение Геологического музея в Горном институте. Это знаменитый музей, обладающий огромной коллекцией минералов, которая собиралась столетиями. Приезжаем. И вот украинскому президенту показывают аудитории, показывают коллекции — бриллианты, алмазы, самые ценные минералы, аметисты, золото. Но я чувствую — Януковича это не очень интересует. И наконец он спрашивает: «А где у вас тут пальма Мерцалова?» И его тут же подводят к этому экспонату. А это железная пальма, откованная из цельного рельса, в кадушке, с листьями, метра 3 в высоту. И тут у Януковича глаза загорелись, и оказалось, что он очень хочет пальму забрать с собой, потому что она сделана в Донецке. Ну, естественно, никто ему эту пальму не отдал! Но спустя много лет, уже работая в Госдуме, прилетел я на День шахтера в Донецк вместе с Кобзоном — и первое, что нас встретило в аэропорту в VIP-зале, это была копия пальмы Мерцалова. И, кажется, еще две мы в городе встретили. Так что она стала символом Донецка. И я надеюсь, что, несмотря на все перипетии — пальмы там сохранятся, а если не сохранятся — мы можем восстановить по хранящемуся в Горном музее подлиннику.
Рукописи Шевченко не горят
Генеральный консул Украины Виктор Михайлович Семенов прибыл к нам в Петербург с поста мэра Севастополя. Был он немножко покореженным, потому что в Севастополе на него устроили покушение. Шесть лет он был генконсулом Украины в Санкт-Петербурге, при нем генконсульство сформировалось, получило помещение, с его участием проходила установка двух памятников. Но один проект не встретил поддержки у украинских коллег. Мы предложили сделать факсимильное издание рукописей Тараса Григорьевича Шевченко, поскольку большая часть рукописей хранится в Пушкинском доме в Петербурге. Но ответа так и не получили. Почему — можно предполагать. Творчество Шевченко делится на два периода — до и после ссылки. После ссылки — это в основном проза на русском языке, до ссылки — поэзия на украинском языке, но не на том, на котором говорят сейчас. Нынешний украинский язык имеет в своей основе грамматику и учебники, созданные в Галиции профессором Грушевским на, как бы сейчас сказали, грант австро-венгерского правительства. Мне бы, конечно, хотелось дожить до того дня, когда появится научно откомментированное факсимильное издание рукописей Тараса Григорьевича Шевченко. Ей-богу, это гораздо дешевле, чем проводить бомбежки юго-востока Украины, а способствовать единению — в том числе и украинского народа — могло бы в немалой степени.
Французы и острый галльский смысл
Французская политическая система позволяет совмещать муниципальный пост с политическим. Можно быть премьер-министром и мэром города. И многие выдающиеся французские политики прошли ступень мэра крупного города — в основном Парижа, Бордо, Лиона. Мэром Парижа был президент Жак Ширак. Мэром Бордо Ален Жюппэ, несостоявшийся претендент на пост президента, мэром Лиона был Раймонд Барр, бывший премьер. Ушедший не так давно мэр Деланоэ как будто не собирается продолжать политическую карьеру. Этих 4 мэров я лично знал. Ширак, еще будучи мэром Парижа, приезжал в Петербург, они дружили с Анатолием Собчаком. Я на всю жизнь запомнил, как при обсуждении многонационального состава Петербурга Ширак пошутил: «Да, у меня во Франции галлы и франки тоже не очень дружно живут».
А Раймонд Барр, будучи мэром Лиона, устроил в рамках традиционной Лионской ярмарки, почетным гостем которой в тот год был Санкт-Петербург, обед для представителей делегаций, на который я был приглашен. И за столом я пошутил, что когда нефть будет стоить 35 долларов за баррель — ЕС сам попросится в состав РФ. Все рассмеялись: баррель тогда стоил 14–15 долларов, и никому не приходило в голову, что он преодолеет и отметку в 100 долларов за баррель. Правда, ЕС не попросился в РФ. Пока. Но количество людей, переселяющихся из Западной Европы на постоянное место жительства в Россию, постоянно растет — можно это увидеть по статистике ФМС.
Деланоэ и пенсне Дягилева
Бывший мэр Парижа Бертран Деланоэ родился в Тунисе, в Бизерте, и в школе одной из его любимых учительниц была Анастасия Ширинская, историограф русской Бизертской эскадры. Интерес к русской культуре у него есть. Я твердо знаю, что водку он употребляет в нормальных количествах. С ним мы реализовали один непростой культурный проект. Дело в том, что Париж вообще памятники от иностранных государств не любит принимать, но тут все сложилось несколько иначе. Великолепный, на мой взгляд, один из величайших современных скульпторов Левон Лазарев по инициативе Дягилевского центра в Петербурге сделал изумительный бюст Дягилева к очередному юбилею «Русских сезонов», и мы с Деланоэ согласовали его установку не где-нибудь, а у входа в театр Шатле, где начинались «Русские сезоны». Но есть в нем одна маленькая деталь, изваянная мною. Я постоянно приходил к Лазареву в мастерскую и видел все стадии изготовления бюста Дягилева, начиная с гипса. Гипс был с проволочным моноклем в правом глазу. За три дня отправки в Париж прихожу — бронза без монокля! Оказывается, Лазарев его снял. «Левон, — говорю, — ты куда монокль дел? Верни!» — «Ну вот тебе проволока медная, сам и делай». Свернуть проволоку колечком и сделать сбоку шнурочек мне оказалось по силам, а Лазарев это пенсне припаял. Правда, посетители любят за этот шнурочек подергать, поэтому периодически, как мне докладывают, монокль превращается в один сплошной шнурочек.
Кинкель и сон в летнюю ночь
У Петербурга были прекрасные отношения и с Германией. С политиками предыдущего поколения, естественно, в то время, когда нынешняя фрау канцлерин была помощницей великого Гельмута Коля. А министром иностранных дел — такие люди, как Клаус Кинкель. И вот был интересный случай: нынешний президент Эстонии был министром иностранных дел, а он — несоветский эстонец и ходил в бабочке ежедневно. Я бабочку надеваю раз в год на новогодний прием в Кремле, а в Европе, вы знаете, днем носят бабочки, и даже в постель, я подозреваю, многие ложатся в бабочке. И вот этот министр иностранных дел Эстонии вдруг засыпает не когда-нибудь, а во время выступления Клауса Кинкеля. А я сижу во втором ряду за спиной нашего замминистра иностранных дел Авдеева и вижу, как Кинкель косит багровым глазом на эстонца, и подозреваю, что что-то будет. И действительно, потом весь саммит германская делегация эстонскую обходила. А не спи, когда выступают выдающиеся политики!
Сависаар и сувенирные машинки
Наиболее близко мы были знакомы с последним премьер-министром Эстонии в составе СССР Эдгаром Сависааром. Он очень дружил с Анатолием Собчаком. Первый визит летом 1990 года — это был визит Сависаара к Собчаку. Он — заядлый коллекционер машинок 1:43. И к каждому его приезду было довольно тяжело что-то новенькое найти, потому что все советские типы у него уже были. У него была очень красивая помощница, в которую были влюблены все поголовно петербургские чиновники. Но он на ней, правда, женился, а потом развелся. Она тоже политик теперь, депутат Вилья Лаанару. К сожалению, мемуары Сависаара на эстонском, я там нашел упоминания фамилии Собчака, правда, реже, чем мне хотелось бы.
А первым президентом Эстонии стал Леннарт Мери, двоюродный брат Героя СССР Арнольда Мери. У него был ближайший помощник и советник профессор Мюллерсон. И мне довелось несколько раз беседовать с профессором Мюллерсоном и Леннартом Мери в президентской резиденции в Кадриорге, прежде всего о том, как сохранить добрососедские отношения. К сожалению, был упущен исторический шанс, я думаю, что тут было и внешнее воздействие, и излишний национальный романтизм среди молодого поколения революционеров в этих молодых национальных государствах. Но по крайней мере некоторые гуманитарные проблемы удалось тогда урегулировать. Например, тогда 20 тысяч человек из Нарвы работали в Ивангороде и 10 тысяч из Ивангорода — в Нарве. Большой проблемой оказалось, например, как покойников перевозить через границу. Умирают они на одном конце города, а родственники и кладбище — на этой. Когда граница давно урегулирована — все понятно, а тут...
А из российской делегации на переговорах меня потом выгнали вот за что: я сказал, что не нужно применять нулевой принцип раздела имущества по министерствам. Имущество после распада СССР разделили так: имущество союзных министерств осталось на территории, а то, что было собственностью республиканских министерств, осталось в их собственности независимо от места расположения. Уже тут Россия проиграла, потому что у РФ было меньше имущества в республиках, чем у них в России. Об интересах частных и коллективных собственников вообще забыли. У нас были десятки тысяч владельцев дач на территории Эстонии, и у них возникли большие проблемы, потому что эстонцы восстановили вещное довоенное право — собственностью является только то имущество, которое находится на находящейся в собственности земле. А если дом стоит и ты не являешься собственником земли — это просто кирпичи, бери и увози. А иностранцам землю в собственность не дают. На мой взгляд, это была грубейшая ошибка, что при разделе имущества не были защищены права частных собственников, предприятий и институтов в процессе приватизации.
