— Михаил Александрович, вы видели сегодня Савченко? Как она выглядит?
— Видел, общался довольно долго. Ее состояние весьма серьезное, но она волевой человек, так что держится. Медики следят за ней внимательно и, я бы даже сказал, очень заботливо. Савченко отказалась внутривенно получать всякие вливания. Но она получает поддерживающую терапию в виде специальных растворов, которые пьет. Пьет она и воду. Пьет и чай.
— Без сахара?
— Да. Но на всякий случай у нее в камере есть несколько кусочков сахара, чтобы не погибнуть от гликемии. Это неприкосновенный запас. Она им не пользуется.
— На ваш взгляд, сколько она может еще протянуть?
— Я не специалист. Но мы ходили туда вместе с доктором Лизой Глинкой, которая достает особые препараты для Надежды Савченко. И мы все должны поклониться Елизавете Петровне за это.
— Это какие-то необычные препараты?
— Они разрешенные, лицензированные, но очень редкие и дорогие. Разумеется, таких в больнице «Матросской тишине» нет. Но представители администрации СИЗО и медики не препятсвуют их передаче и вообще полностью сотрудничают с СПЧ.
— Савченко говорила вам, что перейдет на сухую голодовку?
— Нет, тему сухой головки мы не обсуждали. Она надеется, что возобладает здравый смысл и ей изменят меру пресечения на домашний арест.
— Вы в это сами верите?
— Я считаю, что шансы есть. И наш Совет уже обращался с этим вопросом к главе СК Александру Бастрыкину. Сегодня мы направили обращение к Генпрокурору РФ с просьбой рассмотреть вопрос в пределах полномочий прокуратуры. И мы очень рассчитываем, что это приведет к позитивному результату. Это не снимает вопрос о судебном разбирательстве. Это снимает вопрос жизни и смерти.
— Президент знает о ситуации с Савченко?
— Не думаю, что здесь нужно его личное вмешательство. По большому счету это ведь вопрос в компетенции одного обычного следователя. Но кто бы ни спас человека — главное, чтобы это произошло.
