Выступление Захария Калашова внесло некоторую сумятицу в процесс над коррупционной троицей из СКР Дрыманов—Крамаренко—Максименко. Временно поменять зал суда пришлось из-за конференц-связи, которая установлена не везде. Когда участники процесса зашли в зал, там их уже встречал Шакро Молодой — на экране телевизора виднелась плотная фигура в теплой арестантской куртке. Обвиняемые, которых также заблаговременно завели в зал, демонстрировали полное равнодушие к «человеку в телевизоре».
Не успел судья поздороваться со свидетелем, как тот выдал целую тираду:
— Я уже ранее говорил, ваша честь: никого не знаю, ни с кем не пресекался, прошу зачитать, что ранее говорил... Позвольте мне воспользоваться 51-й статьей.
Прокурорам ничего не оставалось делать, как зачитать показания Шакро, данные им 3 августа 2016 года. Итак, еще три года назад он заявил, что к преступной иерархии не имеет никакого отношения и «не занимает там никакого места».
«Вы являетесь вором в законе»? — зачитал прокурор вопрос следователя.
«На данный вопрос отвечать отказываюсь», — ответил ему Шакро.
«Есть ли у вас прозвище в криминальном мире?»
«У меня нет прозвища в преступном мире».
Калашов тогда же заявил, что ничего не знает о крупной взятке сотрудникам Следственного комитета.
Чуть позже, повторно давая показания, Шакро рассказал следователям о своем знакомстве с бизнесменом Олегом Шейхаметовым, который передал «безопаснику» СКР Максименко 500 тысяч долларов. Максименко, напомним, должен был закрыть глаза на непроцессуальные решения по делу о перестрелке на Рочдельской. Итак, Шакро пояснил, что Шейхаметов является близким другом Кочуйкова. С успешным бизнесменом Шакро познакомился весной 2016 года. Тогда жена Кочуйкова Оксана приехала вместе с Олегом к Шакро, представив незнакомца «другом семьи». Так как Кочуйков тогда уже находился в СИЗО, Шейхаметов всячески поддерживал жену своего товарища. Когда Шакро предложил финансовую помощь, Шейхаметов от нее отказался.
Рассказал авторитет и о своей поездке в СУ СК по ЦАО, где ряд свидетелей видел его в компании главы управления Крамаренко. По словам Шакро, в управление он прибыл только с одной целью — морально поддержать друга и уговорить того «рассказать правду, чтобы было больше шансов вернуться к нормальной жизни, к семье». По некоторым данным, Шакро не соврал — он действительно хотел уговорить своего подручного признать вину, чтобы дело спустили вниз и по-тихому «замяли». Однако Кочуйков отказался от этой идеи, потому что в этом случае пришлось бы благодарить слишком большое количество людей.
После оглашения показаний Шакро махнул залу рукой и негромко произнес:
— Удачи!
Телевизор выключили, и прокуроры приступили к изучению личных дел обвиняемых.
Пожалуй, наибольший интерес вызвало личное дело Алексея Крамаренко. Как выяснилось, в 2004 году, находясь на должности старшего следователя юго-западной транспортной прокуратуры, Крамаренко прекращал производство по ряду уголовных дел, связанных с должностными преступлениями работников Подольской таможни. Так, из 11 уголовных дел Крамаренко закрыл 8, посчитав, что они «не имеют судебной перспективы». Кроме того, Крамаренко скрыл от отдела кадров прокуратуры, что у него в собственности имеется земельный участок. Любопытно, что за грубейшие нарушения Крамаренко был привлечен к дисциплинарной ответственности. Более того, это не помешало следователю после увольнения в 2005 году продолжить карьеру и занять высокопоставленную должность в Следственном комитете.
После оглашения личного дела Крамаренко в зал вызвали свидетеля — друга Дмитрия Смычковского. Напомним, что «решальщик» Смычковский, согласно материалам дела, сначала активно интересовался ходом расследования уголовного дела о перестрелке на Рочдельской, был вхож в кабинеты многих высокопоставленных сотрудников СК. После первых задержаний Смычковский сбежал в Великобританию. Следователям свидетель Сергей Аверкин рассказал, что отъезд в Великобританию его друга стал для него полной неожиданностью, та как дети Смычковского в это время гостили у своего дедушки в Краснодарском крае. В суде же свидетель резко изменил показания и стал настаивать на том, что Смычковский уехал в Лондон исключительно ради детей, которые сейчас учатся в Оксфорде. Более того, во время одной из встреч, рассказал свидетель, Смычковский поклялся своими детьми, что не передавал взятку, а только интересовался ходом расследования.
— Зачем клятвы такие давать? — поинтересовался у свидетеля судья.
— Он на эмоциях был, — ответил свидетель.
— Если невиновен, почему в Россию не возвращается? — продолжил председательствующий.
— Там он на свободе... Боится ареста...
— Невиновен, но всех боится... — подытожил судья.
