Когда идешь к Патриаршим прудам от Кудринской площади, трудно догадаться, что впереди самый модный барно-ресторанный квартал столицы: на Спиридоновке, во Вспольном, Гранатном и других переулках так же тихо, как и десять, и двадцать лет назад. Ну, пожалуй, с поправкой на то, что в Москве за это время вообще стало больше людей и машин (но, как сказали полвека назад Эльдар Рязанов с Эмилем Брагинским, все равно это очень хороший город). Пятница, вечер – офисные работники уже ушли из центра, навстречу одна за другой фланируют парочки.
«…И представляешь, я прямо на совете директоров им так и говорю!..» - среднего роста плотный молодой человек с добродушным лицом в стандартной черной куртке ведет под руку смеющуюся девушку с распущенными волосами и букетом чайных роз. Цветы роняют лепестки на асфальт, а метрах в тридцати идет следующая парочка. У этих, кажется, все уже давно хорошо: они вместе выгуливают собаку.
Собак в переулках Спиридоновки в девять часов вечера вообще много. И, похоже, это один из надежных способов опознать местных – посетители ресторанов, конечно, вряд ли взяли с собой собак хоть с Рублевки, хоть из Капотни. Предположение подтверждается, когда прислушиваешься к разговорам: самая светская тема у собачников в этих местах – надоевшие «понаприходившие».
- Скажите, а вам понравится, что толпа клубится и орет под окнами до четырех утра? – мгновенно распаляется Игорь Иванович, пожилой мужчина с небольшим терьером. – Я уже давно не могу открыть окна, выходящие на улицу: мешают и звук, и выхлопные газы, тут ведь постоянная пробка. Спасибо хоть мотоциклистов недавно отсюда удалили, а то спать было совсем невозможно, их звук пробивает любые стеклопакеты.
«Все это» началось лет семь назад и с каждым годом усиливается, говорит Игорь Иванович. Открылось много новых ресторанов с уличными не верандами (для веранд слишком узко), но столиками. Рестораны дорогие, значит, их посетители предпочитают не ходить пешком. Поэтому здесь как в аэропорту – постоянные встречающие-провожающие и такси. И пьяных тоже – как в старые времена после дальнего рейса. Отсюда и проблемы.
- Будете у пруда, посмотрите – там даже ночью теперь как на базаре, сотни и сотни людей. Вот даже десять лет назад – пустынно было, можно было пройтись вечером, посидеть на скамейке просто так, подумать. Сейчас разве только в пять часов утра, да и то. Или зимой.
Толпа на Патриарших возникает по-булгаковски – как убийца из-за угла. Вот вроде бы почти никого в переулке – а переходишь зебру и оказываешься в «месте массового скопления граждан». Опять-таки, ходят граждане в большинстве своем парами: спасибо Михаилу Афанасьевичу и все тем же ресторанам, «Патрики» - это и романтический флер, и вкусно-модно-премиально. Павильон-ресторан у пруда затянут плотной строительной сеткой – какой-то он откроется, когда его там внутри реконструируют? Две пожилые женщины в шляпках (такие попадаются только в западной части центра Москвы и еще в центре Петербурга) проходят мимо, заговорщицки заглядывают в щель забора; калитка тут же распахивается, охранник выходит и грозит дамам пальцем.
- Не приведи бог жить в эпоху перемен, - говорят женщины, поджимают губы и отходят.
- Я живу на Малой Бронной с рождения, - рассказывает Анна Николаевна, в прошлом сотрудник системы книгораспространения. – С того момента, как меня принесли сюда из роддома Грауэрмана. Вы просто не знаете, не застали, каким был этот район раньше. Все было совершенно по-домашнему. Почти все, кто попадался нам, школьникам, на пути – были знакомые. Мы знали прекрасно, в каком доме живет такой-то актер, в каком такой-то писатель или ученый. Бегали за ними иногда, но редко – чаще просто здоровались. И они с нами, мелюзгой, тоже – вот что удивительно по нынешним временам! Ни о каких ресторанах на Бронной было не слышно – только магазинов немного, аптека и все. Это было место не для покупок, а для жизни. Дети спокойно могли играть на проезжей части даже днем, а вечером вообще тихо было!
Сейчас, конечно, на Малой Бронной детям играть проблематично: место за последние годы получилось совершенно недетским. Один за другим от Большого Патриаршего до Спиридоньевского переулка по обеим сторонам улицы – хорошо оформленные премиальные, как сейчас принято говорить, рестораны. На любой вкус: вот специализированное заведение по морепродуктам, вот «пиццерия класса люкс», вот нечто из французской жизни, а тут почти английский паб. Уличные столики ставить негде – кроме как в ниши окон; в них они и стоят, а стекла сдвинуты несколько внутрь. Люди сидят прямо на улице, а то – стоят, «клубятся», болтают. Все мирно-дружелюбно, публика – в диапазоне от джентльменов в кашемировых светлых пальто до джентльменов с бородками в плюшевых спортивных костюмах. Дамы – не в соболях, конечно, слишком тепло и уже не модно; но в красивых пальто, при тщательном макияже и с выставкой пластических достижений на лицах. Шума – не больше, чем в любом другом ресторанном квартале мира, хоть римское Трастевере возьми, хоть питерскую улицу Рубинштейна. И еще одно сходство с Римом: в начале ресторанного квартала стоит экипаж Росгвардии. Один наряд людей в форме стоит там же, второй – у прудов. Порядок, стало быть, охраняют.
- Да пока все спокойно, - улыбаются омоновцы. – Мы тут для того и стоим, чтобы никому ничего в голову не пришло.
Помимо постоянного поста Росгвардии, Патриаршие теперь «обслуживает» еще и наряд ДПС – они стоят в переулках и не допускают до квартала мотоциклистов. Это совсем свежее нововведение: еще пару недель назад байкеры любили поставить на тротуаре, прямо у стены ресторана, свои машины и тусоваться, благо парковка для них бесплатная. Инициативная группа жителей долго писала в префектуру – и добилась своего: мотоциклистов изгнали. Те в знак протеста 30 сентября перекрывали Спиридоновку – но дело сделано.
- Получился, простите, концлагерь, - кивает в сторону омоновцев гладко выбритый мужчина в черном кожаном плаще. Это художник Иисус Воробьев – весной, когда наряд полиции тут стоял чтобы не пускать людей к самому пруду, Иисуса задержали, чем добавили изрядно веселья в новостные заголовки. Живет художник на Патриарших около пяти лет и представляет альтернативную партию жителей – тех, кого ночная жизнь вполне устраивает.
- Порядок тут особенно никто не нарушает, просто разговаривают, - показывает на рестораны Воробьев. – Обстановка, как по мне, совершенно нормальная. Недовольны, на самом деле, всего несколько человек – но они активны и обладают связями. Но вопрос даже не в этом – глупо было бы добиваться единообразия в мнениях. Вопрос в том, что добиваются порядка, а пока добились только того, что наш же тротуар теперь постоянно перегораживает полицейский «Камаз». Очень странная альтернатива получается…
На самих прудах – парочки, парочки, парочки. Не такие гламурные, как в ресторанах, это уж точно: собственно, демократичные заведения с Патриарших уже пару лет как «испарились», так что публике попроще остались скамеечки. Одни сидят на скамейках, другие на откосе самого пруда (кстати – не делайте так, уткам и лебедям не остается травы!), третьи фланируют. Вот прошла стайка человек в тридцать во главе с высоким худым молодым человеком в черном плаще и цилиндре – экскурсия от музея Булгакова, ясное дело. И опять – романтические гуляющие. Маршрут уже сформировался: все идут от Пушкинской площади, а уходят в сторону Кудринской. Почему именно в этом направлении? Да все просто: люди всегда делают так, как легче. А на Пушкинской площади – один из московских холмов.
