22 сентября апелляционный суд перешёл к прениям: долго выступал адвокат Сергей Лукьянов, сам Соколов устроил очередное красочное выступление.
Адвокат историка Сергей Лукьянов начал с того, что накануне подал прошение, требуя ознакомления с вещедоком – мобильным телефоном, вероятно, убитой Анастасии Ещенко. Лукьянов требовал возможности осмотреть телефон ещё в Октябрьском районном суде – тогда ему отказали.
В рамках апелляции судья вновь заметила, что Уголовно-процессуальный кодекс не предполагает самостоятельное ознакомление защиты с вещественными доказательствами – это делается на стадии следствия в присутствии следователя. Лукьянов счёл это грубым нарушением. Впрочем, детализация звонков и переписки и без физического присутствия телефона в суде есть в материалах дела, и в суде эти данные звучали не раз.
Затем суд дал выступить Соколову, который сначала возмущался тем, что ему не дали высказаться на предыдущем заседании.
«Суд не дал мне права выступить с моей позицией, - сокрушался Соколов. - Районный суд не услышал доводы защиты, даже если они были подкреплены документами, а доводы стороны потерпевших, наоборот, принимались к сведению. Кто дал указание вести заседание подобным образом? Кто бы это ни был, надеюсь, это не президент, потому что надо дойти до президента! Я посвящу остаток жизни выяснению этой ситуации. Возможно я стал первым, кого судили журналисты и судьи! СМИ представили меня как маньяка, а потерпевшую девушку – как невинную жертву, попавшую в лапы садиста.
Мои отношения с Анастасией Ещенко длились пять лет, два года мы жили вместе, под одной крышей. Она не была случайной девушкой, которую маньяк затащил в дом, она была моей гражданской женой!»
Соколов рассказал также о научной статье, которую он писал в соавторстве с Ещенко накануне убийства, и которую должен был опубликовать престижный научный журнал: «Статья уже была сверстана, но, к сожалению, когда во Францию пришло известие о трагедии, редакция решила оставить статью в стороне, но я уже видел её в вёрстке!»
Затем бывший доцент истфака очередной раз рассказывал об их идеальных отношениях с Настей Ещенко в первые три года.
«Нам было прекрасно во всех отношениях: физических, моральных, интеллектуальных. Я был внутри гораздо моложе, она была не по годам зрелой, у нас не было и в помине конфликта поколений! Нам было интересно на балах и бивуаках, в компании моих офицеров и боевых подруг. Мы часами беседовали, я не видел ещё до этого молодой женщины, которая с таким неподдельным интересом хотела бы открыть что-то новое и интересное в истории. Настя превосходила многих маститых учёных по силе интеллекта!
Мы скакали с Настей на горячих конях по горам Испании, обедали в Версальском дворце с его директором, нам было здорово, великолепно, мы думали только о том, что у нас может получиться прекрасная семья».
Затем последовал рассказ о том, как в эту идиллию ворвался Евгений Понасенков (у них с Соколовым разгорелся дошедший до судов конфликт относительно исторической концепции в наполеонистике), как это было уже несколько раз в Октябрьском суде. Из-за психологического давления и влияния врагов историка Настя, по версии Соколова, «переродилась» - её начали раздражать его дети, с которыми он общался.
Соколов начал всхлипывать, очередной раз говоря, как Ещенко якобы ненавидела его детей. «Она осталась одна со своей жаркой страстью! - кричал Соколов. - Она поклялась мне на святых образах, что будет мне верна до конца жизни. Я доверял ей бесконечно, абсолютно, как божеству какому-то! Слишком любил, слишком доверял!»
По версии Соколова, Ещенко стала провокатором, завела себе любовника-рецидивиста, и в итоге стала работать на Понасенкова. Он полагает, девушка получила «задание» - добиться того, чтобы он её ударил и оставил синяк, который можно было бы зафиксировать. Перед убийством, по мнению Соколова, Ещенко тоже занималась провокацией: «У неё даже движения были такие, как будто она идёт на какое-то задание!»
1-6 октября Ещенко ездила в Москву на конференцию молодых ученых, и про поездку Соколов рассказал такую деталь: «Накануне отъезда в Москву Анастасия сделала в фотоателье серию эротических фото, название ателье имеется, это все зафиксировано. Фото очень откровенного вида, мне она их не показывала, для кого она их делала?» Затем Соколов поклялся отвагой доблестных воинов, что все, что он говорит – правда, и что убил Настю Ещенко он, «взорвавшись» после того, как она несколько часов оскорблял его и его детей.
«Буду стучать до самых высоких властей России и Франции! Это беззаконие не останется безнаказанным, я буду доказывать, что я виноват, я признаю свою вину и тысячу раз падаю на колени перед родителями Насти, но то, что я совершил, я совершил в состоянии аффекта!»
Напомним, психиатрическая экспертиза аффекта у Соколова не выявила, хотя адвокат Лукьянов требовал переквалифицировать дело со ст. 105 УК РФ (Убийство) на ст. 107 УК РФ (Убийство, совершенное в состоянии аффекта).
Адвокат потерпевших заметила, что «раскаивающийся» Соколов, тем не менее, публикует книгу с подробным описанием интимных сцен с погибшей, и в целом его трагический образ страстного мужчины, совершившего преступление в состоянии аффекта, не вяжется с методичной подготовкой к расчленению и приглашением гостей вечером 8 ноября, когда тело Ещенко лежало в комнате под кроватью. Соколов пил коньяк с товарищами, пока тело его невесты, которую он убил, лежало за стенкой – о каком аффекте может идти речь, вопрошала представитель семьи Ещенко?
«Я прошу суд от семьи не снижать срок, никакого раскаяния тут нет», - подытожила адвокат. Суд отметил, что рабочее время уже кончилось, заседание перенесли на полдень 27 сентября.
