В апреле 2011-го, будучи в Киеве, я побывала в гостях у Брюхановых. Мы говорили с женой Виктора Петровича — Валентиной Михайловной и его другом Иваном Царенко, бывшим заместителем директора Чернобыльской атомной станции по кадрам. Брюхановы и Царенко жили на одной лестничной площадке в доме на Троещине. В этот отдаленный жилой массив после аварии заселили многих работников ЧАЭС. Виктору Петровичу нездоровилось. После двух перенесенных инсультов у него отказывала вся левая сторона тела, слова давались ему с трудом, он почти ослеп, на экране телевизора различал только контуры людей. Очень страдал, что не мог читать и разгадывать кроссворды. Ему требовалась операция по восстановлению сетчатки.
Рядом с Виктором Петровичем была постоянно его жена Валентина Михайловна. Возила его на капельницы, на иглоукалывание. Когда он начинал вспоминать события 1986 года, у него подскакивало давление. У Виктора Брюханова была своя правда о той страшной катастрофе.
Об аварии в ночь на 26 апреля он узнал от начальника химического цеха. Попытался связаться с начальником смены, но на четвертом энергоблоке уже никто не брал трубку. Перед тем как заскочить в дежурный автобус, который шел от Припяти на станцию, Брюханов распорядился всем должностным лицам собраться в бункере, в штабе гражданской обороны. Увидев срезанную взрывом верхнюю часть четвертого энергоблока, сказал: «Это моя тюрьма».
Иван Царенко рассказывал, что на четвертом энергоблоке был запланирован эксперимент, в ходе которого нужно было выяснить, хватит ли механической энергии генератора до того момента, когда запасной, резервный дизель-генератор выйдет на нужный режим. До этого, в 1985-м, подобные испытания уже проводились на третьем энергоблоке, когда тот выводили в плановый ремонт. Мой собеседник подчеркивал, что все документы были подписаны и согласованы. На станции этот эксперимент считали обычными регламентными работами. Но в ночь на 26 апреля на станции с интервалом в несколько секунд произошло два взрыва...
Виктор Брюханов сутками не уходил со станции, работал и в подвале, и наверху, поднимался на вертолете над взорванным реактором. Прибывший в Припять Борис Щербина, которого назначили председателем правительственной комиссии, бросил Брюханову: «Была бы моя воля, я бы тебя расстрелял».
Виктора Петровича, который получил 250 рентген (при санитарной норме 5 рентген в год), исключили из партии, вызвали в Генеральную прокуратуру. Когда его старенькая мама узнала об обвинениях, предъявленных сыну, у нее случился сердечный приступ. 13 августа 1986-го вернувшего с похорон матери Виктора Брюханова взяли под стражу. Следствие длилось год, все это время директор станции находился в следственном изоляторе КГБ. Сидел в одиночной камере. Материалы дела и сведения об аварии были засекречены.
Виктора Брюханова обвиняли, среди прочего, и в том, что в первый день он передал «наверх» справку о заниженном уровне радиации. Иван Царенко объяснял, что все приборы из–за больших доз радиации вышли тогда из строя. Отдел внешней дозиметрии возглавлял Корабельников, который докладывал Брюханову об обстановке в Припяти. На основании предоставленных им данных Виктор Петрович и составлял отчеты. Эти отчеты, по словам Ивана Царенко, подписывал инженер по физике, а рядом находились секретарь парткома станции и заведующий отделом Киевского обкома КПСС. Но «крайним» сделали Брюханова.
По словам родных, Виктор Петрович первым заговорил о необходимости эвакуировать население. Но председатель Припятского горисполкома и секретарь горкома партии ему сказали, что приезжает правительственная комиссия, вот пусть она и принимает решение.
Несмотря на то что атомные электростанции ни по одной инструкции не относились к взрывоопасным объектам, Брюханова судили по статье о неправильной эксплуатации взрывоопасных предприятий. Суд проходил в закрытой зоне. Для судебных заседаний отремонтировали Дом культуры в Чернобыле. На все окна повесили решетки.
На скамье подсудимых рядом с директором сидели четыре работника станции. Лауреата и орденоносца Брюханова, а также главного инженера станции Фомина и его заместителя Дятлова приговорили к 10 годам лишения свободы. Начальнику реакторного цеха Коваленко дали три года лагерей, начальнику смены станции Рогожкину – пять лет, инспектору Госатомэнергонадзора Лаушкину – два года.
Родные Брюханова рассказывали, что в ночь после приговора сотрудники следственного изолятора опасались, что Виктор Петрович может наложить на себя руки. Его ни на минуту не оставляли одного. Охранник придвинул стул и сидел прямо около его кровати. Даже в туалет Брюханов ходил под наблюдением.
А потом он попал в колонию. Жена Брюханова, Валентина Михайловна, рассказывала, что Виктор Петрович был человеком со стальным стержнем внутри, при этом – очень неприхотливым. Он вырос в многодетной семье, приспособился жить и на зоне. Чтобы не свихнуться, стал изучать английский язык, читал классиков в подлиннике. Ему было предложили «блатную» должность главного диспетчера, в обязанности которого входило распределять зэков по работам, выписывать сидельцам наряды, но он от нее отказался. Занимался разработкой документации по реконструкции котельной, работал слесарем.
Потом уже отбывал срок в колонии-поселении в Умани, работал на стройке, ценился как знающий инженер. Иван Царенко делился, что никто Виктора Брюханова преступником не считал, все к нему относились с уважением. Когда сын Брюханова женился на дочери Царенко, Виктора Петровича отпустили «с химии» на месяц домой.
В 1991 году комиссия Госатомнадзора СССР пришла к заключению, что Чернобыльская авария приобрела катастрофические масштабы вследствие неудовлетворительной конструкции реактора. Многие обвинения, которые были выдвинуты ранее в адрес оперативного персонала станции и руководства, также не нашли подтверждения.
В сентябре 1991-го, отбыв половину срока, Виктор Брюханов досрочно освободился. Сразу поехал на ЧАЭС. Его тепло встретили на станции, назначили начальником техотдела. Валентина Михайловна рассказывала: когда в Славутиче в октябре 1997-го отмечали 20-летие пуска атомной станции, Виктор Петрович вышел к трибуне, весь зал поднялся, и ему хлопали так, что у нее заложило уши.
До 72 лет, пока резко не упало зрение, он работал в структуре Министерства внешней торговли Украины, был заместителем начальника объединения «Интерэнерго». Занимался договорами на поставку электроэнергии за рубеж, побывал в командировках в Японии, Венгрии, Германии. А потом вышел на пенсию, сильно болел, был парализован...
13 октября 2021-го сердце Виктора Брюханова остановилось. Его, как и других пятерых осужденных работников станции, так и не реабилитировали.
