- В прошлом году была поймана банда мошенников-инвалидов по слуху, которые обманули сотни своих собратьев по несчастью, тоже слабослышащих. Представителем всех/большинства потерпевших стали вы. Насколько я знаю, помогли в составлении практически всех показаний, огромного количества документов, необходимых для следствия и суда. Вы заведомо взвалили на себя ношу гораздо тяжелее адвокатской, почему?
- Я действительно принимала участие в следственных действиях, в составлении любых документов для потерпевших, в представительстве их интересов, в подаче гражданских исков, чтобы люди могли вернуть свои денежные средства. А ведь решением суда дело не ограничивается, нужно заставить работать службу судебных приставов.
Я никогда не планировала заниматься помощью глухим. Впервые я познакомилась с глухими в 2011-2012 гг.: глухой пытался открыть дверь, но не слышал звукового сигнала. Его обозвали дебилом, я заступилась, и вот так слово за слово начали общаться с ним, потом с его друзьями. Меня поразило, что глухие живут среди нас, но при этом у них совсем другая информационная диета. Огромного количества вещей, зачастую очень важных, они просто не знают.
А я с детства была на стороне слабых. Когда я была совсем маленькой, в школе часто доставалось мне. Меня постоянно били, вплоть до сотрясения мозга. Но с пятого класса я перестала давать себя в обиду, а заодно начала защищать других жертв несправедливости, тех, кто не мог за себя постоять. Свою первую петицию я написала в девятом классе. Она была в поддержку девочки, с которой несправедливо обошелся директор школы. И она оказалась успешной! С тех пор петиции – мой любимый инструмент.
Отсюда и моя работа, которую и работой-то в строгом смысле не назовешь, скорее призванием, образом жизни. Я встаю в пять утра и сразу приступаю к делам, разговариваю с людьми, многие из которых живут в других часовых поясах, участвую в судах по ВКС. С этим сообществом меня связала судьба. На сегодня я единственный юрист, который специализируется на проблемах глухих.
- Слабослышащие, как и другие категории инвалидов, часто становятся жертвами мошенников. Они соглашаются стать номинальными директорами отмывочных контор, ведутся на разводки брачных аферистов с предложениями «вложиться в выгодное предприятие», подписывают дарственные на квартиры и берут неподъемные кредиты, покупают бесполезные инфоцыганские «обучающие курсы». В чем причина такой наивности? Может быть, проблема в том, что для глухих родной язык — это РЖЯ, а русским они владеют как иностранным, и поэтому им сложно вникнуть в суть сложного письменного текста с юридическими терминами?
Верно ли, что часть проблемы в недостатке образования глухих, дефиците специализированных школ или инклюзивных классов?
- Так и есть. Для большинства глухих русский – иностранный язык. Их родной язык – русский жестовый. Они не знают многих слов из нашего обихода, у них немного иная речевая культура. И да, многие из них юридически безграмотны, да и вообще малограмотны: плохо пишут и читают. Это страшно, потому что люди теряют квартиры и сбережения, оформляют на себя кредиты - и даже не понимают, что происходит. Глухому могут предложить «пойти в МФЦ оформить субсидию», а тот даже не поймет, что переписал на незнакомца квартиру. Потом в суде очень сложно доказать, что человек не понимал, что именно подписывает. Школы для глухих закрываются. Уровень образования, при всем уважении ко множеству замечательных педагогов, пока тоже оставляет желать лучшего. Убеждена, что в школах для глухих нужны уроки правовой грамотности, а еще – при переоформлении квартиры в МФЦ должен обязательно присутствовать переводчик, как это происходит у нотариуса. Сегодня ни в МФЦ, ни в Социальном фонде, ни в полиции, ни в суде, ни в поликлинике сурдопереводчика мы не встретим. Буквально несколько раз я видела в МФЦ планшет, с которого по видеосвязи вызывали сурдопереводчика.
Проблема еще и в том, что нет единого стандарта перевода на язык жестов. Как переведет тот или иной переводчик, известно одному Богу. Поэтому переводчика так сложно привлечь к ответственности. Если человек приходит к нотариусу или в МФЦ вместе с переводчиком, никто в учреждении не понимает, что именно переводят глухому, а запись не ведется. Между тем, как это ни печально, некоторые переводчики РЖЯ нечисты на руку и вполне готовы стать соучастниками преступлений.
- Нет ощущения, как будто вы делаете чужую работу? Есть ведь то же Всероссийское общество глухих (ВОГ), некоммерческая организация, которая должна отстаивать права таких людей….
- Конечно, есть такое ощущение! Я всегда говорю: если бы хорошо работало Всероссийское общество глухих, то в моей работе не было бы никакой необходимости. Абсолютно никакой. Если бы каждое территориальное отделение могло оказывать юридическую помощь глухим людям, хотя бы просто консультировать, а самое главное – оказывать помощь жертвам аферистов, потерявшим жилье, то я бы занималась совершенно другими делами и была бы счастлива!
Не знаю ни одного случая, когда ВОГ помог бы человеку решить юридическую проблему. Более того, глухие, которые ко мне обращаются, часто говорят, что ВОГ им не помог. Да у них и нет отдела, который бы занимался подобным. Есть юридический отдел, но он занимается только делами самого ВОГ. Я сама вначале, когда только начала помогать глухим, писала в ВОГ в надежде, что профильная организация поможет.
- При Станиславе Иванове ситуация не изменилась?
- Нет, нет и еще раз нет. Более того, два года назад я обращалась по поводу банды мошенников, о которой мы говорили раньше. Мое письмо просто переслали в правоохранительные органы. То есть туда, куда мы уже обращались.
- Но хоть что-то хорошее ВОГ делает? Говорят, удалось увеличить число обязательных часов перевода РЖЯ…
- Сейчас расскажу. Есть у них право на бесплатный перевод. На несколько часов в год. Но воспользоваться сурдопереводом можно только в своем регионе, только заранее подав заявку. Ну, ладно, заранее подать заявку – хорошо, подали. Но представьте, если сложная ситуация застала человека в другом городе. Не получит он бесплатный сурдоперевод. А услуги сурдопереводчиков стоят от 1 тысячи рублей в час. А если у глухого пенсия, например, 6 тысяч, как он из региона сможет получить услуги платного переводчика? Никак!
Суды по гражданским делам говорят: предоставляйте переводчика за свой счет. Приходим мы в суд с переводчиком, суд задерживается на 4 часа. За каждый час платит бедный несчастный глухой человек. И поэтому я стараюсь как можно реже приводить глухого человека в суд. Просто чтобы сэкономить ему эти деньги. Идем по доверенности я сама или мои коллеги, которые работают в команде. Идем в суд сами и приглашаем глухого только тогда, когда суду нужно опросить с переводчиком непосредственно глухого. Бесплатного переводчика предоставляют только в уголовном процессе.
- Глухие не самая платежеспособная категория граждан. У вас есть какие-то другие источники дохода, более состоятельные клиенты?
- Разумеется, я параллельно занимаюсь слышащими людьми. Потому что нужно на что-то жить, развиваться, в конце концов – помогать слабым. Однако глухим я посвящаю гораздо больше времени. Хотя бы потому что на любую коммуникацию с ними уходит в три раза больше времени. Зачастую им приходится все объяснять на пальцах, как пятилетним детям – все юридические термины, выражения, которые употребляются в судебном процессе.
У меня нет статуса адвоката, и обычно я защищаю только потерпевших. Единственный случай, когда я защищала подсудимого, - это дело Галины Кадыковой, которую оформили генеральным директором организации с долгом 265 миллионов рублей. У нее уже был государственный адвокат, и я просто ворвалась в процесс. Государственный защитник подавал свои документы, мы с Галиной – свои. Мы с ней каждое слово учили: что такое «ходатайство», что значит вопрос «доверяете ли вы суду?». Я всегда была рядом, а когда Галину хотели забрать под арест, привязала себя к ней за руку, мол, забирайте только нас двоих. Я понимала, что одну ее оставлять нельзя.
- Для глухих вы фактически проводник в «большом» мире…
- Они меня называют мамой. Причем некоторые старше меня по возрасту. Ну, я такая и есть: строгая, но справедливая. Не люблю ложь. Никогда не буду защищать человека, если вижу, что он виноват. Я лучше объясню ему, как исправить ситуацию.
- А как обстоят дела с образованием и трудоустройством инвалидов? Все знают, что вы помогли глухому таксисту Салавату из Уфы не только восстановиться на работе, но и получить компенсацию за вынужденный простой. Работает ли советская система учебно-производственных предприятий?
- Ничего не осталось.
- Чем завершилась история с Домом культуры в Коломне?
Дом культуры, как и несметное множество недвижимости Общества, был продан при Валерии Рухледеве (бывший президент ВОГ, осужден за мошенничество в особо крупных размерах). Понятно, что продавал Рухледев. Но сейчас-то при завершенном уголовном деле можно было бы вернуться к этой сделке и установить, что там применялась подобная схема. Ну возьмите вы, добавьте в это уголовное дело еще одно заявление, ну вот еще одно предприятие есть, обратитесь в суд за обжалованием этих действий. Вот мы сами с глухими и бьемся.
Почитайте о ситуации в Екатеринбурге. Там тоже снесли здание, где располагалось Общество глухих. Как это назвать? Чем, собственно, занимается ВОГ, сдает помещения в аренду, продает, заключает иные сделки с недвижимостью? Глухие ничего не получают с этих сделок. Казалось бы, вы заработали деньги, сделайте что-то для глухих: постройте предприятие, создайте рабочие места, получите под это еще какой-нибудь президентский грант. Не можете управлять таким огромным комплексом недвижимости? Наймите грамотных финансистов.
Могу рассказать, как было в Коломне. Там был Дом культуры. Он был создан руками глухих людей. То есть государство принимало участие в строительстве, и глухие убирали мусор, клали кирпичи, возводили это здание. Некоторые из них еще живы. И через некоторое время они узнают, что бывший директор Дома культуры купил это здание.
- Насколько часто приходится представлять глухих в споре с государством? Получение средств реабилитации, каких-то выплат?
Со средствами реабилитации проблем сейчас нет, главное – разобраться с личным кабинетом на сайте Социального фонда РФ. Проблема в другом. Вот, допустим, с 1 января 2023 года введено единое детское пособие. И вот, представляете, многие глухие не могут это пособие получить. Потому что их доход превышает определенный прожиточный минимум. Они говорят: мы не работаем, получаем только пенсию и субсидию на жилье. И очень сложно глухому человеку 3-й группы инвалидности доказать уважительную причину, почему он не работает. А человека просто на работу не берут! Там же еще нужно показать, обосновать, почему у вас нет работы. Это целая проблема для глухих людей.
- Вы занимаетесь делом глухого паралимпийца Артема Павленко, который заявил о вымогательстве доли от призовых. Я правильно понимаю, что эта ситуация – норма для спорта глухих в России?
- Да, к сожалению, это уже воспринимается как должное.
- Не так давно была очередная апелляция по делу Рухледева, и собственно говоря, сейчас, насколько я понимаю, ВОГ должен возвращать украденные активы. Вам что-то известно об этой работе? Может быть, вы как-то участвуете? Там же огромные суммы, больше 500 миллионов рублей.
- В этой работе я не принимаю никакого участия, потому что я не сотрудник ВОГ, никогда им не была и быть не хочу. Я посмотрела интервью сотрудника аппарата ВОГ, в котором он говорит, что такая работа проводится, но не увидела конкретных документов, мол, вот исковое заявление, вот на такое-то имущество обращено взыскание.
- Когда я читал о деле Рухледева, у меня буквально челюсть отвисла. Как вы считаете, почему это вообще стало возможным? Неужели на протяжении 20 лет все эти люди в центральном правлении ничего не замечали?
- Такое невозможно не заметить. Невозможно не заметить продажу объекта, когда решение о продаже принимается путем, например, голосования определенных людей. Они же состоят в центральном правлении, приходят, сколько их там, например, 11 человек, и вот они голосуют за эти решения. При этом, представьте, на протяжении стольких лет отчуждались объекты, все сотрудники об этом должны были знать. Ну это же не может пройти бесследно.
- Учитывая, что все эти люди до сих пор в центральном правлении, не складывается ли впечатления, что в 2020 году Всероссийское общество глухих не приняло оптимального управленческого решения?
- Да, к сожалению, я не вижу большой разницы. Ничего кардинально не поменялось. Люди как ко мне обращались, так и обращаются. Я бы почувствовала разницу, если бы вдруг какая-то проблема исчезла. Но я вижу только новости о том, что ВОГ провело очередное совещание и подписало очередное соглашение. Я не вижу защиты глухих людей. Просто другой человек начал проводить совещания, подписывать соглашения и ходить по госструктурам.
- Возвращаясь к началу разговора: как бы вы сформулировали вашу миссию?
- Знаете, у меня день начинается в пять утра, мне некогда думать о высоком, о миссии. Я просто беру и делаю. Я иногда настолько зла на этот мир… когда вижу, как судьи относятся к глухим, как тренеры наживаются на спортсменах, которые всю свою жизнь посвящают борьбе за славу страны, думаю: где же возмездие? И понимаю, что надо идти воевать, что с белым флагом не выйдешь. Для меня судебный процесс – это как выступление на ринге, где нужно биться до последнего! До победы!
