ИЗ ДОСЬЕ "МК"
16 декабря 1973 года разбился самолет Ту-124, летевший рейсом Вильнюс — Москва. Погибли 45 пассажиров и 5 членов экипажа. В числе погибших числился старший офицер фельдсвязи младший лейтенант внутренней службы Николай Михайлович Загной.
— Александр, фельдъегеря в силу опасности своей профессии нередко погибали. И каждый раз это была и человеческая трагедия, и ЧП для службы. Вы восстановили события того дня едва ли не поминутно. Расскажите о нем.
— Я провел свое расследование, изучил документы, которые хранятся в РГАЭ и архиве нашей службы, встретился с коллегами и близкими Загной.
Вот как разворачивались события. В 8 утра из секретариата ЦК в Летный отдел фельдъегерской службы поступило указание: отправить с нарочным фельдъегерем срочный пакет на имя первого секретаря Литовской компартии Антанаса Юозовича Снечкуса.
— Кто такой нарочный фельдъегерь?
— Это курьер, который доставляет срочное донесение. Его статус считается более высоким и значительным. Слово происходит от старославянского «нарычь», что означает «послать», «отправить».
Так вот, в 9 часов капитан Павел Васильевич Заяц для выполнения этого задания назначил Николая Загной. При том что у Николая заканчивалось дежурство и должен был быть законный выходной. Более того, каждый месяц 16-го числа (в этот день родилась дочь) он с семьей проводил время вместе. Это была традиция.
— Он мог отказаться от командировки?
— Я не знаю случаев, когда кто-либо бы отказывался. Для нашей службы это неприемлемо. Кстати, неожиданная командировка Загной сдвинула планы и в его общественной работе, которая предполагала визит в семью только поступившего на службу сотрудника.
— Зачем?!
— В советское время в нашей службе была установлена традиция посещать семьи сотрудников на предмет изучения их семейного быта. В своем отделе Николай занимал должность секретаря комсомольской организации. Вместе с парторгом отдела он должен был побывать в семье фельдъегеря Владимира Выборнова и познакомиться с его бытовыми условиями жизни. Но из-за командировки пришлось перенести визит общественной комиссии на другое время.
Но продолжу. Известно, что ему Заяц сказал: «Оружие не сдавай, получи корреспонденцию и сопроводительные документы. Материал весьма срочный, полетишь в командировку прямо сейчас. Дежурный во «Внуково» уже оповещен. Он тебя посадит в самолет до Вильнюса», — такое распоряжение дословно получил Загной от начальника.
— Не могу не воспользоваться случаем и не попросить вас описать процесс доставки секретной почты на примере того, что в день трагедии делал Загной. Как обычно происходит — фельдъегеря сажают в самолет и информируют его руководство о том, что он вылетел?
— Да, именно так. До аэропорта «Внуково» он ехал на оперативной машине на предельно высокой скорости, с включенными спецсигналами. Сотрудники ГАИ на всем протяжении пути следования спецмашины обеспечивали ей беспрепятственный проезд. От ворот авиагавани и вплоть до посадочного места в салоне авиалайнера Николая сопровождал дежурный фельдъегерь по Внуковскому аэропорту Павел Чмулёв.
После того как самолет взлетел, была передано сообщение, что все идет строго по расписанию. А через несколько часов в Москве на Лубянке, где располагалась в то время фельдъегерская связь, оперативный дежурный получил сообщение от литовских коллег: «Самолет приземлился без опоздания в такое-то время, секретный материал сдан в таком-то часу такому-то лицу». О выполнении задания доложили в Кремль. Для сотрудников Летной группы это была простая повседневная работа, выполненная в срок.
— А если бы опоздали?
— Во все времена первой заповедью фельдъегеря было: «Опоздать значит потерять свое лицо, свое достоинство».
У фельдъегерей, как вы, наверное, догадываетесь, есть свои профессиональные термины. Один из них — «вернуться с оборота». Данное словосочетание употребляется, когда речь идет о выполнении каких-либо заданий, связанных с командировками, и возвращении фельдъегеря без каких-либо задержек в изначальный пункт вылета. Так вот Загной «возвращался с оборота» в тот же день.
«Супруг уехал в командировку в субботу. Он должен был вернуться в понедельник, но успел с работы мне позвонить и сказать, что сделает все возможное, чтобы «вернуться с оборота» и улететь из Вильнюса сразу же. Он так и сказал, что в воскресенье будет уже дома. В этот день нашей дочери Наташе исполнилось 11 месяцев. Коля был сумасшедшим папашей в хорошем смысле этого слова, поэтому он и планировал «вернуться с оборота», чтобы мы этот день отпраздновали вместе.
Вот так все тогда и совпало: семейный праздник, командировка. Если бы не было дня рождения дочери и если бы это был обычный день, он бы и прилетел как положено, через день».
Елена Загной
— Возвращался он обычным рейсом?
— Да. Тем же рейсом летела группа известнейших литовских врачей на ежегодную Всесоюзную конференцию врачей-педиатров в Харькове. В их числе — основатель первой литовской кафедры детских болезней Вильнюсского университета доцент Пятрас Баублис, руководитель кафедры детских болезней Вильнюсского университета профессор Людмила Степонайтене, молодой педиатр, доцент пульмонологии Раймондас Лучинскас и главный педиатр министерства здравоохранения Литовской республики Она Сурплене.
Как потом позже выяснится, врачи не должны были лететь. Изначально у них были куплены билеты на другой рейс, но из-за сложных метеоусловий его отложили, а их направили в Харьков через Москву.
В общем, все оказались на одном борту. Самолет вошел в самопроизвольное пике и начал резко снижаться, пока не упал.
— Вы видели материалы расследования авиакатастрофы?
— Не только видел, но и изучал их.
Причина катастрофы — отказ триммера руля высоты. Из-за высокой скорости, с которой самолет врезался в землю, один двигатель лайнера был найден на краю воронки, второй — на глубине двух метров. А вот «черный ящик» с параметрами полета и записями разговоров членов экипажа искали долго и обнаружили на глубине 5 метров. Благодаря его расшифровке стали известны последние переговоры членов экипажа. В нашем распоряжении есть аудиозапись, из которой видно, как экипаж до последнего момента боролся за живучесть воздушного судна и прилагал немалые физические усилия для его вывода из пикирования.
— Правда, что на место катастрофы, где погибает фельдъегерь, выезжают представители службы?
— Да, обязательно. Во «Внуково» от диспетчерской службы аэропорта дежурный фельдъегерь получил информацию: «На подлете к Москве борт 45061 исчез с экрана радара». О ЧП незамедлительно было доложено на Лубянку оперативному дежурному Летной группы. Начальник Управления фельдъегерской службы генерал-майор Борис Иванович Краснопевцев взял под свой личный контроль всю работу по установлению причин авиакатастрофы и судьбе фельдъегеря. Необходимо было найти личное оружие и документы погибшего фельдъегеря, если таковые могли сохраниться. Краснопевцев дал команду срочно выехать на место катастрофы.
— Что они там увидели?
— На поле, в радиусе более 100 метров, было разбросано множество фрагментов самолета, части тел пассажиров... Большинство погибших так и не удалось опознать. А сам самолет ушел на глубину 15 метров в болото. Фельдъегеря осмотрели место происшествия, опросили очевидцев и свидетелей катастрофы.
«Нас пропустили внутрь оцепления. Шли молча. Среди множества разрушенных частей самолета нам стали попадаться оторванные человеческие руки, ноги, изуродованные фрагменты человеческих тел, одежда, обувь погибших пассажиров, их личные вещи: кошельки, ремни, денежные купюры. Самолета не было видно. Нам показали то место, куда ушел он в болото. Самолет пробил ледяную корку, сковавшую поверхность болота, и полностью ушел на глубину, оставив при этом на земле оторванные при сильном ударе разрушенные плоскости, шасси и множество металлоконструкций».
Над полем витал едкий запах горелого железа, сырой земли, перемешанный с запахом горящего топлива. В глаза бросилась огромных размеров воронка, из которой подымался дым. Он был то серым, то черным. И этот дым был причиной запаха, который шел из воронки. И чем ближе Александр Сергеевич Грузинов и Павел Васильевич Заяц подходили к воронке, тем этот запах приобретал наибольшую концентрацию. У самого ее края, у так называемого отвала, тошнотворный запах резко усилился. Скорее всего, на глубине еще продолжал догорать фюзеляж самолета с останками пассажиров. Можно было только себе представить, какая там, на глубине, была температура горения и что при этом могло остаться от тех несчастных людей. За несколько минут, пока они стояли на краю воронки, одежда успела впитать в себя запах горелого железа, болотной сырости и горелого человеческого мяса. От этого запаха еще долго невозможно было избавиться.
«Мы обратили внимание: воронка, образовавшаяся от удара самолета и взрыва, быстро наполнилась болотной жижей. Это, скорее всего, была черная торфяная грязь, вместе с которой изнутри поднималась какая-то странная пена. Что это была за пена, мы не знали. Мы поспешили уйти от этого места и продолжить осмотр прилегающей к ней территории. Обойдя все поле, не нашли ничего, что нас интересовало».
Фельдъегерь Павел Заяц
— Какие вещи удалось найти?
— В радиусе 100 метров от воронки находили кошельки, набитые деньгами, пачки денежных купюр, края которых были подпалены огнем. Разумеется, кто-то успел поживиться. В основном это были алкоголики и бродяги. Местные жители их знали всех наперечет, в лицо, так как это были их односельчане и соседи из близлежащих деревень. Поэтому помогли местным органам милиции быстро отыскать тех мародеров. Денежные средства и прочие ценности, собранные на месте падения самолета, принадлежность которых не была установлена, потом сдали в Госбанк.
Но что касается нашего фельдъегеря, то ни пистолета, ни документов тогда не нашли. А вот уже через несколько дней, когда фрагменты самолета подняли из болота, то обнаружили пистолет Николая Михайловича Загной, его петлицы с эмблемами, лацкан от его кителя, разорванную кобуру с обрывком ремня, на котором она крепилась, комсомольский билет. За этим всем, точнее сказать, за теми вещами, которые остались от нашего фельдъегеря, выезжали уже другие сотрудники нашего управления. Им сказали, что там, в фюзеляже, от людей ничего не осталось, просто сплошная биомасса...
«Из материалов расследования авиационного происшествия самолета Ту-124 №45061 Литовского УГА:
С места гибели самолета следователи изъяли личные вещи младшего лейтенанта Николая Загной: удостоверение МВД СССР на имя Загной Николая Михайловича, удостоверение МС №14008, голубой бумажник, в котором находились: записная книжка в голубом переплете, деньги в сумме 8 рублей (5 рублей + 3 рубля), нагрудный знак «Отличник службы УФС СССР» (на аверсе знака, в некоторых его местах, по причине воздействия высокой температуры на поверхность знака отсутствует эмаль, сам знак деформирован), комсомольский билет №00264460 на имя Загной Н.М. Личные вещи погибшего фельдъегеря передали в спецотдел службы, а табельное оружие — пистолет Макарова необходимо было вернуть сотрудникам, отвечавшим за хранение боевого оружия».
В конце декабря 1973 года пистолет Николая Загной вернули в службу. Александр Алексеев в присутствии коллег по оружейной комнате оформил акт получения боевого оружия. Как он вспоминал, за все время работы в фельдсвязи такого не видел никогда — пистолет весь был черный от копоти, текстолитовая рукоятка отсутствовала (от огня она расплавилась). При наличии магазина в рукояти пистолета боекомплект отсутствовал. И самое неожиданное — ствол с затвором пистолета были изогнутыми. Это какая должна была быть сила воздействия на металл, чтобы деформировать оружие до такой степени? Еще что бросилось в глаза — в некоторых местах на поверхности затвора зияли небольшие по размеру и диаметру, можно сказать, микроскопические отверстия. Несомненно, оружие к использованию было непригодным, потому составили акт на его утилизацию.
— Что писали о ЧП в советских газетах?
— Первыми о трагедии, произошедшей в подмосковном небе 16 декабря 1973 года, заговорили литовские средства массовой информации. Выходили статьи с красноречивыми заголовками «Трагедия врачей», «Литва скорбит», а самолет, в котором погибли известные врачи-педиатры, в народе прозвали «самолетом врачей». Наши газеты молчали. В СССР, как правило, подобные воздушные инциденты попадали в разряд закрытых, и материалам по их расследованию присваивался соответствующий гриф секретности.
— Где похоронили погибших?
— Контейнеры с останками погибших были кремированы в Первом Московском крематории (Донской крематорий) 21 декабря 1973 года в 02.00 ночи. В свидетельствах о смерти погибших писали о травмах, несовместимых с жизнью.
Старшего офицера фельдсвязи младшего лейтенанта внутренней службы Загной Николая Михайловича захоронили в колумбарии Николо-Архангельского кладбища. 21 декабря 1973 года приказом начальника Управления фельдъегерской службы при Министерстве связи СССР генерал-майора внутренней службы Краснопевцева Б.И. старший офицер фельдсвязи младший лейтенант внутренней службы Загной Н.М. был навечно зачислен в списки личного состава Управления фельдъегерской службы при Министерстве связи СССР.
— Как сложилась судьба его родных?
— Борис Иванович Краснопевцев предложил Елене поступить на службу, где работал ее муж. Елена дала свое согласие. И ни разу не пожалела об этом. У нас есть подразделение, в котором работают одни женщины, как правило, аттестованные. В этот отдел и попала Елена Загной. На пенсию она вышла в звании майора. В одной из экспозиций Кабинета истории Государственной фельдъегерской службы размещены документы и фотографии авиакатастрофы, которая произошла 16 декабря 1973 года в Волоколамском районе. Посетителям музея представлены фотографии и личные вещи Николая Загной, изъятые с места авиакатастрофы.
Внук Елены Загной о своем деде знает, гордится им. В канун 80-летия Победы в Великой Отечественной войне в классе писали сочинение на тему «Мой герой». Сергей посвятил его своему деду Николаю Михайловичу Загной.
— Александр, вернусь к дате. Ведь и раньше фельдъегеря считали 17 декабря своим праздником?
— Да. 17 декабря 1796 года был подписан указ императора Павла о создании фельдъегерского корпуса. Так что мы отмечали этот день как наш, профессиональный. Но впервые он получил особый, официальный статус. Это было сделано, как гласит указ, «в целях сохранения и развития традиций, повышения престижа службы». И в этом есть несомненная заслуга «МК», на страницах которого вышли десятки материалов о фельдъегерях.
