Но что поделать, коль скоро в наше бурное противоречивое время приходится жить по формуле «землю попашем, попишем стихи». Вот и я со своими коллегами погрузился в длительную судебную склоку по, казалось бы, очевидному вопросу, где правда на нашей стороне. Но, как гласит норма римского права, «Dura Lex, sed Lex» — «Закон суров, но это закон». Иными словами, закон одинаков для всех, а мораль к нему не пришьешь.
Кратко введу читателей в суть дела. На Профсоюзной улице, в нескольких шагах от метро, мы оборудовали центр академической реабилитации детей-инвалидов. Это те самые дети, что имели диагнозы, угрожающие жизни: лейкоз, необходимость пересадки печени или почки и т.п. Они длительное время находились в госпиталях, но благодаря совместным усилиям врачей и педагогов были выведены в устойчивую ремиссию и продолжают обучение в нашей школе. Им нет необходимости продолжать пребывание в госпиталях, но периодически они должны проходить реабилитацию для поддержания своего психосоматического статуса. В последнее время к этой категории добавились дети, получившие тяжелые ранения в ходе СВО. Некоторые из них пожизненно будут пребывать в колясках, что не мешает им осваивать не только программу средней школы, но продолжать обучение в высших учебных заведениях, а затем успешно работать в разных сферах народного хозяйства. Словом, мы создаем для них ту самую доступную среду, которая обеспечивает им равные возможности. Это то самое, к чему призывает Президент РФ. Но, как говорится, жалует царь, да не жалует псарь.
Для въезда колясочников со стороны Профсоюзной улицы нужен всего-навсего пандус, который и стал камнем преткновения с жителями этого дома, а точнее, с одним из жителей. Дело в том, что территория, прилегающая к дому, является собственностью его жителей. Следовательно, на любую реконструкцию требуется их единогласное согласие.
Легко сказать — собрать согласие жильцов. Многие собственники жилья по данным адресам не проживают. Они обитают за городом, а свои квартиры сдают внаем. На сбор подписей ушел почти год. Но самое главное — требуется именно единогласное согласие. Как часто бывает, нашлась одна козочка мужского рода (зная, с кем имею дело, ухожу от обвинения в порочащем репутацию оскорблении), которая проявила принципиальность, заявив: нет пандусу. Надо сказать, что еще до создания пандуса некоторые жители дома писали во все инстанции письма, суть которых — не хотим видеть детей-инвалидов в нашем доме. Часто в этих письмах транслировали пещерную позицию — эти дети тяжело болели, и мы, жильцы, тоже заболеем. Тут, как говорится, не было бы счастья, несчастье помогло. После ковида люди в масках перестали вызывать подозрение в распространении инфекции.
Помещение в одной минуте ходьбы от метро, что удобно для детей-инвалидов и подопечных детского хосписа, которые прибывают в центр академической реабилитации из разных мест. Помещение, находящееся на первом и втором этажах многоквартирного дома, всегда принадлежало системе образования. Там находился встроенный детский сад, и никого это не смущало. По старому проекту вход в детский сад был во дворе. Но двор давно превратился в проезжую часть, что представляет опасность для детей с инвалидностью, а законы обязывают школу создать для них безопасную доступную среду. Новый вход прошел экспертизу градостроительной безопасности проекта.
А что толку? Из нехорошей квартиры исходит мнение, что жильцы не должны пересекаться с детьми-инвалидами, вид которых расстраивает жителей. Любопытная подробность. С фасада того же дома оборудовано пять (!) входов коммерческих организаций, которые никого не расстраивают, а напротив, даже ласкают душу собственников жилья. Не буду высказывать необоснованные подозрения. Но, как гласит пословица, деньги черта плясать заставят. Так, в ожидании судебных процессов адвокат истца намекал нашему юристу: идите и «договоритесь» с этим жильцом. О чем договоритесь?
Суд первой инстанции мы выиграли, но, как и следовало ожидать, истец подал апелляцию. Судья второй инстанции тоже поддержал решение в пользу детей и школы, а кассация вернула снова дело в первую инстанцию.
Истец отстаивал священное и неприкосновенное право частной собственности. Здесь просматривается еще один парадокс нашего новоявленного специфического капитализма. Казалось бы, на разлагающемся Западе частная собственность священна и неприкосновенна. Между тем в Европе и Америке в домах, театрах, ресторанах, далее везде оборудована доступная среда. Более того, за отсутствие, например, пандусов или необходимого расстояния между рядами кресел в театральном зале выписывают штраф, а в случае невыполнения предписаний площадку закрывают. Такой вот «дикий» капитализм.
Моя коллега в годы оные, когда против нас еще не ввели санкции, работала в качестве приглашенного профессора-филолога в одном из провинциальных американских университетов и была невысокого мнения об уровне подготовки тамошних студентов. Какой там общемировой классик Достоевский, своего Фолкнера не читали... Но в воскресный день она решила поплавать в бассейне, что есть в любом кампусе (студенческом городке). В это же время две девицы вульгарного вида, чьи волосы были размалеваны всеми цветами радуги, поднесли к бассейну юношу-инвалида, у которого были лишь обрубки рук и ног. Они со всего размаха зашвырнули его на одну из дорожек. Между ними завязался разговор, который поначалу шокировал коллегу своей пошлостью: «Это ничего, что у тебя нет рук и ног, зато надеемся, что с детородным органом у тебя все в полном порядке. Ха-ха-ха!»
На берегу профессор-филолог узнала, что эти девицы — волонтеры, которые на добровольных началах, абсолютно бесплатно помогают инвалидам. Они не унижали парня приторной жалостью, а стебались с ним вместе на молодежном жаргоне, показывая, что они — одна компания. Да, Достоевского они не читали, про слезинку ребенка не знают ничего, но зато осуществляли действенное добро. Конечно, так хотелось бы, чтобы с их практикой сочеталось знание вершин мировой литературы, чтобы практицизм Штольца дополнялся душевной тонкостью Обломова. Но что есть, то есть...
Разумеется, мы продолжим борьбу. Не должно так быть, что детям с инвалидностью, которым так хорошо и прекрасно в современном пространстве школы, специально учитывающем их потребности, нет безопасного входа. Значит, что им останется? Опять сидеть в своих квартирах и только мечтать о новых встречах с учителями в центре академической реабилитации школы? Но вопрос отнюдь не частный.
При том что в нашей стране уже многое сделано для защиты прав инвалидов на доступную среду в законодательстве, часто возникают новые недоразумения. Так, права инвалидов на доступную среду, которые проживают в многоквартирном доме, защищены — она, должно быть, сделана органами местной власти независимо от решения общего собрания жильцов. А вот для тех инвалидов, которые посещают социальные центры, которые расположены в нежилых помещениях жилого дома, подобного решения нет. Там все в руках жильцов.
Несовершенство законодательства и его противоречивость может затронуть и интересы других инвалидов. Сегодня создаются центры социальной интеграции для участников и ветеранов СВО, многие из которых на колясках. Эти центры приближены к местам проживания и вполне могут занимать помещения в многоквартирных домах. И организация доступного входа в них столкнется с теми же проблемами, что имеет сегодня школа.
Минстрой и законодатели должны поправить это недоразумение. Права инвалидов не должны зависеть от отношения к ним отдельных собственников в доме. А при соблюдении всех норм безопасности градостроительных работ следует давать возможность развитию социальной инфраструктуры для инвалидов, в том числе детей.
