Ровно 40 лет назад, 22 января 1969 года, в Москве было совершено покушение на тогдашнего руководителя советского государства Леонида Брежнева. Правда, жертвой его стал не генсек. Террорист Виктор Ильин перепутал машины и обстрелял другой автомобиль, в котором ехали в Кремль знаменитые космонавты — Береговой, Николаев, Терешкова, Леонов. Погиб водитель.
Сейчас “самый страшный” преступник Советского Союза — скромный пенсионер. Он пишет стихи и ездит по Питеру на велосипеде. В нем не узнаешь того человека, который много лет назад, рискуя многими жизнями, в том числе и своей, вышел с оружием на Красную площадь.
У экс-террориста за плечами всегда рюкзак, набитый бумагами, книгами, листами с собственными стихами. Виктор Ильин похож на преподавателя какого-нибудь гуманитарного вуза, до сумасшествия увлеченного наукой. Страсть к книгам и сочинительству сохранилась с тюремного заточения. Стихи стали его спасением в “одиночке”, где он провел 20 лет. И сейчас Виктор Иванович продолжает бороться за свободу уже не огнем и мечом, как раньше, а стихами.
О боже мой! Как жить и быть теперь,
Когда меж нас безжалостная вьюга
Бездонных слез… загубленных надежд
В кружении правителей без духа.
Сорок лет назад Виктор Ильин считал себя смертником. Шутка ли — покуситься на Самого! Но все обернулось иначе. Он получил отсрочку от смерти и 20 лет одиночества в придачу. Выйдя на свободу, Ильин недолго адаптировался к новой жизни. Ему выделили пенсию, даже дали квартиру, но при этом взяли под круглосуточное наблюдение. Сотрудники спецслужб наведываются к экс-террористу регулярно. Живет Виктор Иванович очень уединенно, затворником.
— У меня минимальные запросы и потребности, приноравливать себя к обстановке и держаться в рамках не составляет труда — я делал это 20 лет. Это стало моей привычкой, — признается Ильин репортеру “МК”.
Сейчас одно из любимых занятий успокоившегося террориста — вылазки на природу, за грибами. И, конечно, велосипедные прогулки. Но их ему, к сожалению, приходится совершать в одиночестве. После тюрьмы он так и не женился. Говорит, что не хотел и не хочет взваливать на чужие плечи весь груз, связанный с его тяжелым прошлым.
— И время уже, конечно, ушло, — грустно добавляет он.
Когда “шел на дело”, у него была девушка в Пушкине. Но она не стала дожидаться из тюрьмы новоявленного террориста. Да и странно было бы — ведь эти годы сильно его изменили.
— Когда я вышел на свободу, я был уже другой. Перед покушением я был полон юношеского самомнения и подросткового невежества, — рассказывает раскаявшийся террорист. — В 50—60-е годы я видел, что в стране все задыхались. Партия убивала все живое, плодотворное, ценное, новое. Она запрещала думать и говорить иначе. Я решил действовать, но действовал ее же методами. Свою ошибку я понял намного позже. Когда я вышел, все вокруг было другим: речи по телевизору, разговоры людей, новые вывески на улицах. Это была свобода в квадрате.
Ильин говорит, что сегодня старается быть человеком. Чувство вины от него никуда не уходит. Он стрелял в того, кого считал тираном, а убил невинного человека. Это, по его словам, только начало длинного списка жертв его выстрела. Еще были тяжело раненные космонавты, офицер, смещенный с должности за то, что недосмотрел за подчиненным, начальник охраны, упустивший преступника, мама, не видевшая сына двадцать лет и так и не понявшая, зачем он пошел в тот день на Красную площадь. Чтобы хоть немного утихомирить совесть, Виктор Иванович старается помогать, кому может. Часто раздает свою пенсию соседям, еще более нуждающимся, чем он. Самый близкий человек, которого он старается окружить заботой, — это его мать.
— Я теперь думаю, что нам надо жить по-ленински, — говорит экс-террорист. — Если переложить на современный лад старую ленинскую формулировку, то счастливая жизнь — это социальные муниципальные советы плюс новый техно-ЖКХ. Сегодня ЖКХ — это черная дыра для денежных средств, людских ресурсов и времени. И решить эту проблему посложней будет, чем запускать ракеты и спутники в космос. И еще — земля должна действительно принадлежать крестьянам. Должны быть фермерские хозяйства.
Как это ни странно, сейчас неудачливый террорист чаще рассуждает о Боге, чем о радикальных методах борьбы с режимом.
— Я не имею права просить у людей прощения для себя, — говорит Виктор Ильин. — В ответ на мое покаяние вы можете справедливо сказать: знаешь, засунь свои извинения куда подальше. Мне хочется встать перед всеми на колени. Я понимаю свою страшную, неискупимую, кровавую вину перед вами. И эта вина всегда будет со мной, и на Божьем суде. И здесь не может быть оправданий. Я — виновен!
