Но прославился майор милиции Владимир Бояршинов не подвигами в “горячих точках” и не победами в спортивных состязаниях. А тем, что нашел тайный схрон, где прятался “грабитель века” Александр Шурман.
О боевом прошлом спецназовца, а также как следопыт взял тепленьким бывшего контрактника, узнала в Перми спецкор “МК”.
“Жалеть себя нельзя!”
Около поселка Лосьвинские Хутора сворачиваем в лес. Под ногами хлюпает вода — местность заболочена. Над головами роем вьются комары. Проходим 300 метров и утыкаемся в поваленное дерево с разветвленным корневищем. Здесь в яме себе и оборудовал лежбище инкассатор, скрывшийся с 250 миллионами рублей.
— Наитие, нюх, опыт — сработало все! — говорит Владимир. — Мы с бойцами шли цепью в тридцати метрах друг от друга. Сослуживец был ближе к укрытию Шурмана, но прошел мимо. Меня насторожил кусок полиэтилена, торчащий из земли. Я стал протыкать землю и провалился ногой в яму. Смотрю — а там человек скукоженный, будто не живой. Я схватил его за ворот куртки и ширинку, одним движением выбросил из землянки. Тут же подоспели спецназовцы: “О, друг! Как долго мы тебя искали”. Логово он себе в сыром лесу оборудовал отменное: из березовых жердей настелил пол, сверху поло жил полиэтилен, потом лапник, а сверху одеяло. Видно, он имел опыт маскировки в полевых условиях. Это мы потом узнали, что он служил по контракту в Абхазии. А в тот вечер мы потребовали показать, где он спрятал деньги. Он давай в молчанку играть. Ребята злые, пять суток недосыпали. Кто-то из братишек предложил: “Тащите ветку с сучками — сейчас мы проверим его задний проход”. Подействовало, пошел показывать тайник с деньгами. Когда привел к пустому колодцу, его пару раз “пригладили” лопатой.
Пока выбираемся из леса на дорогу, интересуюсь, куда Владимир намерен потратить обещанное вознаграждение в 10 тысяч долларов.
— Я не обольщаюсь. Если все-таки выплатят деньги, закрою два кредита.
Спецназовец купил в рассрочку машину и взял заем, чтобы оформить в собственность на себя и родных родительский дом в деревне.
Еще Бояршинов за свои средства уже несколько лет оборудует спортзал на базе, где тренируются подразделения особого назначения.
Бояршинову не терпится показать свое детище. Около заклинившего замка в спортзал возятся два бойца. Владимир подходит с отмычкой. Секунды две колдует — и дверь нараспашку.
Зал заполнен тренажерами.
— На каждый из них брал кредит, — объясняет наш собеседник. — Потом ребята сбрасывались по сотне, по две — кто сколько мог.
Владимир сам тренируется, ездит на соревнования по пауэрлифтингу (поднятие тяжестей. — Авт.), а также находит время позаниматься с трудными подростками, над которыми добровольно взял шефство.
Трудно поверить, что бойцу, приседающему со штангой на плечах 200 раз кряду, исполнилось 48 лет. И его из года в год медицинская комиссия признает негодным к службе в милиции. И каждый раз в порядке исключения майора оставляют в передовом отряде.
— Жалеть себя нельзя! — говорит спецназовец. — Вот близких и друзей — это другое дело.
Ведро хлорки в подарок
Родился Владимир аккурат между сестрой и братом. Мама говорила: “Золотая серединка”.
— В 7-м классе мы, трое друзей–одноклассников, сами пошли и записались в секцию бокса. Хотели быть сильными, защищать слабых. В 10-м классе я похоронил отца. Он работал в столярке, был глуховат и однажды на перегоне не услышал подходящего поезда. Я в семье стал старшим из мужиков.
Владимир работал на велозаводе, водил поезда, но все время мечтал о службе в силовом ведомстве. Это стало возможным только после службы в морской пехоте на Дальнем Востоке.
В армии Бояршинов увлекся джиу-джитсу. А в 1989-м его взяли на работу во вневедомственную охрану при исполкоме. Через год он уже служил в ОМОНе УВД Пермской области. На крепко сбитого парня засматривались многие девчонки. Но первый брак Владимира оказался неудачным. Только спустя несколько лет он встретил свою вторую половинку — миловидную лаборантку Наташу.
— Вова пригласил меня в кафе на танец, а через три месяца пригласил в загс, — делится с нами Наташа Бояршинова. — Я не раздумывала ни минуты, потому что больше всего ценила в мужчинах сочетание силы и доброты. Именно таким и оказался Владимир.
Почувствовал в парне железную волю и командир специального отряда быстрого реагирования Алексей Козаченко.
— Он меня переманил после пяти лет службы в ОМОНе в СОБР. Начались упорные тренировки. Однажды на панельной стене мы отрабатывали спуск на веревке. У меня соскользнул ботинок, меня маятником бросило на стену, в результате я сломал нос. Шрам остался. Так я получил позывной “Меченый”.
Вскоре Владимир попал в командировку в Чечню. И служил до упора.
Однажды со сводным отрядом СОБРа в Грозном на площади “Минутка” попал в засаду, устроенную боевиками.
— “Духи” с высотных домов открыли по нашим бронемашинам гранатометный и снайперский огонь. Были срезаны все, кто сидел на броне. Меня взрывной волной сбросило на землю. Потом увидел рядом черные, тревожные глаза. Ко мне подполз чеченец в штатском. Услышал как сквозь вату: “Чем помочь?” Я показал ему на спину, где в рюкзаке хранилась аптечка. Чеченец достал шприц, вколол мне лекарство. Потом перетащил меня на соседнюю улицу, где шел колонной липецкий ОМОН. Успел сдать с рук на руки, попрощаться, шагнуть на тротуар, и его “снял” снайпер.
Бояршинова, впавшего в беспамятство, отправили в госпиталь. У Владимира кроме тяжелой контузии было слепое огнестрельное ранение в живот и раздроблено бедро.
— В Пермь привезли восемь цинковых гробов, — вспоминает Наталья. — Мне сообщили, что муж ранен. Я искала его по всем госпиталям. В конце концов нашла в Самаре. Чтобы ухаживать за мужем, уволилась с работы. 1,5 месяца мы провели в больнице.
— Мне удалили селезенку, сделали четыре операции на кишечнике и две на ноге, — рассказывает Владимир. — Помню нянечку пожилую. Когда я стонал после наркоза, санитарка прикрикнула на меня: “Терпи, солдат! Что ты, как девочка, нюни распустил?” И я сжал зубы. Мы очень подружились с этой мудрой женщиной. Когда я выписывался, она, не зная, чем нас одарить на прощание, выдала Наташе с собой… ведро хлорки. Ни на что другое у старушки просто не было денег.
“Сдохну, но восстановлюсь”
В Перми Бояршинова уволили из органов внутренних дел, оформили II группу инвалидности. Но он не мог смириться с диагнозом.
— Я решил: сдохну, но восстановлюсь! На тренажерах занимался по нескольку часов в день, бывало, натирал на руках мозоли. Ходил к начальству, доказывал: “Я здоровый! У меня ничего не болит”. Мне твердили: “У тебя нет селезенки, тебе требуется специальная диета, противопоказаны перегрузки”.
Когда началась вторая чеченская кампания, Владимир написал письмо на имя главы МВД Рушайло с просьбой восстановить его в спецотряде быстрого реагирования. Пришел отказ.
— А ночью мне приснился сон. Будто звонит мне омоновец Ординарцев из Грозного: “Ребята в тройном окружении, выручай!” Я проснулся в 5 утра — спать не могу, надел спортивный костюм, пошел бегать. Ноги сами привели на кладбище, где были похоронены наши бойцы, погибшие в Чечне. Посидел на могилах ребят и решил: еду к своим братишкам на Северный Кавказ.
В январе 2000-го Бояршинов рванул на передовую, где базировался его отряд.
— Как инвалиду II группы мне раз в год был положен бесплатный проезд. Добрался до Минвод, там встретил земляков — березниковский ОМОН. У одного из ребят попросил телефон, оставил жене сообщение на автоответчике: “Уехал в Чечню, когда вернусь — не знаю. Прости”. Добрался на “вертушке” до Гудермеса. Свалился на своих ребят как снег на голову. Они подняли крик: “Вовка приехал! Талисман наш!”
Справили Владимиру камуфляж, из четырех неисправных автоматов собрали один, годный к стрельбе. Ребята со своих боевых отстегивали деньги и таким образом собирали Бояршинову зарплату. А вскоре подоспела и спецоперация.
— Нам надлежало сопровождать авианаводчика. Шли по горам, в “зеленке”, где в четырех шагах можно не заметить человека. Мы должны были засечь группу боевиков и вызвать вертолеты. Ниже по ущелью заметили поднявших шум птиц, как будто их кто-то спугнул. Потом промелькнули темные силуэты людей. Только авианаводчик хотел передать координаты “духов”, как выяснил, что на рации у него сломались “лепестки”. То, что связь была односторонняя, мы вскоре благодарили Бога. Группа, которую мы приняли за боевиков, оказалась нашими разведчиками. Мы едва не вызвали “вертушки” и не уничтожили ГРУшников. Вот что страшно на войне. А еще — когда невозможно понять, откуда стреляют.
Не мог Бояршинов усидеть в Перми, когда собровцы отправились и в следующую командировку в Чечню. Прилетел к ним вместе с гуманитарной помощью. Да не один, а с боевым четвероногим другом — боксером Гидом. Пес развлекал ребят в казарме тем, что очень художественно подвывал под музыку.
Гид пять раз был в Чечне и прекрасно освоился в военной обстановке. Ему, как и бойцам, были положены маленькие радости. Пес пристрастился к пиву, не брезговал и ста граммами водки, потом, правда, сильно храпел… Спал с хозяином на одной кровати, потому как по полу сильно тянуло холодом. Однажды свалился во сне — а весил Гид около 50 килограммов, — так дежурный объявил тревогу…
* * *
Возвращающихся из командировки бойцов встречал генерал. Увидев отряд, удивился: “Уезжали — вас было 30, а сейчас 31. Пленного, что ли, взяли?” Спецназовцы стали отшучиваться: “Да есть тут один волонтер”. А на следующий день написали письмо начальству с просьбой восстановить майора Бояршинова в СОБРе. Вскоре майор получил официальный ответ от министра МВД Рушайло. Он снова был зачислен в штат отряда. И ни разу сослуживцев не подвел.
— Вове все время везет! — зубоскалят ныне бойцы спецподразделения.
Везет — это как посмотреть. На следующее утро после поимки инкассатора Бояршинов, как обычно, отправился на пробежку. И обнаружил в парке… труп бомжа. Одним словом — Меченый.
