Оказывается, что и то, и другое на просторах СНГ возможно только в России — не зря к нам на ПМЖ хлынули потоки соотечественников из ближнего зарубежья.
Чтобы узнать, как им живется-можется на земле, обетованной российскими властями, “МК” поехал в Липецк.
Трудовой стаж, который они потеряли
Первое, что поразило Александра Костенкова на российской земле, — стоимость сала на центральном рынке в Липецке. Всего 60 руб. за кило. В городе Алмалык, что в 60 км от Ташкента, откуда он приехал вместе с женой и сыном (тоже Александром), сало на рынке стоило столько же, сколько и свинина. На радостях они купили сразу 5 кг, нажарили картошки — и так скромненько, но со вкусом отметили свое прибытие на ПМЖ в Россию.
Уже чуть больше года “узбекские” Костенковы живут в Липецке, и все складывается совсем неплохо. Судите сами: втроем работают на металлургическом комбинате и на работу ходят пешком — проходная в двух шагах от снимаемой квартиры. Счастье, которое подваливает даже не всем коренным липчанам: чтоб вся семья работала, да на одном предприятии, да еще и рядом с жильем!
С удивлением узнаю, что участником проекта “Добровольное переселение…”, так сказать, его пламенным мотором, у Костенковых является не степенный глава семейства 56-летний Александр Михайлович, а 25-летний сын Александр.
— Медеплавильный завод под Ташкентом, где мы работали, — рассказывает он, — является градообразующим предприятием, раньше там работали в основном русские. Но в последнее время выходил из дома во двор и русских лиц практически не встречал. Не мой двор! И хотя детей у меня еще нет, стал задумываться: что будет с ними, если мы так и останемся на чужбине? Конечно, если они выучат узбекский язык, примут их культуру, перспектива какая-то откроется. Но я сам не сторонник такой перспективы. Узнал про проект по переселению — так вскоре мы оказались в Липецке…
К великой радости семьи Костенковых, место проживания переселенцам определяют не чиновники в кабинетах, а сами мигранты. Из 12 разных регионов, предназначенных к переселению, они предпочли именно этот город. Калининград, конечно, хорошо — почти Западная Европа, но там высокая, 80%-ная влажность воздуха. Калуга? Сильные ветра. А вот Липецк в центре России сразу им приглянулся: широкий, красивый, индустриальный. Причем с перспективами на бурное развитие. Чего совсем не скажешь об экономике Узбекистана.
Отец, как и сын, добавляет, что ничего против узбеков не имеет. Но в последние годы этническая разница стала чувствоваться все острее. Узбеки строго соблюдают религиозные праздники — и тут русскоязычные люди чувствуют себя в “не в своей тарелке”. Воспитанный в советское время в духе атеизма, Александр Михайлович, как и его соплеменники, в Узбекистане стал посещать православные храмы, отмечать Пасху, Рождество, другие церковные мероприятия. И это тоже говорило, что мы хоть и народы-братья, но народы все-таки разные.
Пока “младший” взахлеб делится положительными эмоциями (о новых друзьях, о том, что в отделе кадров предприятия ему уже предложили продолжить учебу на заочном отделении в институте и что частично обучение оплатит само предприятие — в Ташкенте об этом нечего было и мечтать!), его отец говорит о своем, наболевшем.
Что да, они счастливы “пустить корни” в России. Такая, например, деталь: здесь он получает 100% пенсии и зарплату, поскольку продолжает работать — здоровье позволяет. В Узбекистане работающему пенсионеру выплачивают только 50% пенсии. Однако с ее начислением в России понятно далеко не все. Почему ему в трудовой стаж не засчитали почти 8 лет работы на том самом медеплавильном заводе под Ташкентом? С 2001 по 2008 г. — как отрезало?! Он работал на вредном производстве, на пенсию вышел с 50 лет, но вот тот период чиновники из Пенсионного фонда в Липецке просто в расчет не берут. Как выяснится чуть позже, у его сына — та же самая история. В России ему выдали новую трудовую книжку, и 6,5 года, что Саша работал на медеплавильном (сразу после школы он закончил ПТУ, а затем вечерний техникум), тоже пошли коту под хвост.
Посетившие вместе с журналистом “МК” скромное жилье переселенцев официальные представители миграционной службы Липецкой области считают “утерю” стажа чистым недоразумением и предлагают Костенковым (деваться некуда!) еще раз обратиться в Пенсионный фонд. Со своей стороны они обещают также “провентилировать” этот вопрос — проблема обязательно разрешится.
Пока же для Костенковых, как, впрочем, и других мигрантов, самая большая головная боль — жилье. Общежитий, где можно было бы перекантоваться пару-тройку лет, в стране не осталось в принципе — все они давно приватизированы, и жить приходится в частном секторе. Правда, в Липецке нашли финансовые возможности и строят для переселенцев Центр временного размещения на 90 человек. Однако в нем будут жить, да и то только на первых порах — не более 3 месяцев, самые нуждающиеся мигранты. После чего их, как говорится, отпустят в свободное плавание.
Как полноправным гражданам России переселенцам предлагают воспользоваться ипотекой, но большинству это, разумеется, не по карману.
— Из Узбекистана мы уезжали в самый неподходящий момент, когда цены на недвижимость из-за кризиса просто рухнули, — вспоминает Костенков-старший. — Свою “трешку” с мебелью и гараж мы продали вообще за копейки. И если у нас что-то не получится с городом, останемся, допустим, без работы и за квартиру платить не сможем, с женой уедем в деревню. Потихоньку там построимся, а уж сын пускай живет в Липецке, тут пробивает себе дорогу…
Как видно, эта рабочая семья сознает, что в выживании им предстоит рассчитывать в основном на собственные силы, никто им ключи от квартиры на блюдечке с голубой каемочкой не преподнесет. И в нынешний экономический кризис в России (хоть он и не такой острый, как в других странах СНГ) готовиться надо ко всему, не сидеть сложа руки.
Главное — они вместе. Но, как показывает практика, такой счастливый случай выпадает не всегда.
Татьяна из Ангрена
Процесс возвращения и в прямом, и в переносном смысле идет уже по живому. Так, Алексей Генкель, энергетик Ангренского рудника в Узбекистане, земляк Костенковых, еще год назад приехал в Липецкую область, чтобы:
а) найти подходящую здесь работу и помогать семье;
б) получить российское гражданство и уже в качестве локомотива “перетащить” за собой жену Таню и двух детей: 4 и 2 лет.
О программе содействия добровольному переселению Алексей в ту пору не знал ничего, но со своей первой родиной — Ангреном, что в 60 км от Ташкента, — распрощался раз и навсегда, о чем поставил в известность местные власти и выписался со старого адреса.
Но жизнь, как известно, богата на самые разные сюрпризы. Примерно два месяца назад оставшаяся с детьми в Ангрене Таня в интернете вычитала информацию — что по соответствующей программе переселенцы из ближнего зарубежья могут получить российские паспорта всего за два месяца. Что немаловажно для небогатых соискателей российского гражданства, все расходы по переезду и оформлению бумаг берет на себя Москва.
Таня (учительница русского языка и литературы в европейской узбекской школе) включилась в программу, заполнила необходимые документы. А вот мужа Алексея вписать в анкету… не разрешили! Он уехал искать счастья “дикарем”, выписался со старого адреса, пускай теперь получает гражданство в общем порядке — через длинные очереди и бюрократическую карусель.
Теперь в Липецкой области натуральный миграционный казус. Таня с детьми приехала в город за счет российской стороны и уже “без пяти минут” гражданка России. Она планирует жить в г. Грязи, где будет работать в школе или детском саду. У ее супруга (Таня его тут отыскала, и они снова счастливы вместе) перспективы не столь заманчивы. Как мы уже сказали, в свидетельстве участника программы Алексей не значится, ему необходима регистрация временного проживания (которой у него до сих пор нет), а с 1 июля для таких лиц отменяется упрощенная процедура получения гражданства.
Жена и дети — граждане России, а муж и отец “завис в воздухе”, хотя нашел в Липецкой области вполне достойную работу и крышу над головой.
Вместе с Таней заходим в кабинет начальника отдела отделения ФМС по Липецкой области Сергея Сорокина. Мне интересно самому послушать, как можно разрулить подобную житейскую ситуацию, ведь муж и жена оказались по разные стороны миграционных баррикад. Воистину — хотели как лучше, а получилось как всегда.
Таня рассказывает, что ей, учительнице русского языка, работы в школе в Узбекистане практически нет. И не потому, что русский запрещают учить в школе. Просто русских людей и детей в городе практически не осталось — все уже выехали в Россию. Еще год-два — и ей одна дорога: идти торговать на местный рынок, т.к. других рабочих мест в Ангрене нет.
Еще более мрачная перспектива — у подрастающих детишек: в городе всего одна спортивная секция (карате), да и то платная. Что ждет их впереди? На этот вопрос не ответит никто.
В России Татьяна прежде никогда не бывала. Спрашиваю: отвечает ли наша страна ее представлениям, когда семья жила еще в далеком Узбекистане?
— У вас мне нравится отношение к таким, как я, — рассуждает молодая мама. — Есть у меня удостоверение переселенца, такая зеленая книжица. По ней я могу проходить без очередей, мне как бы дают дорогу. Но, честно говоря, ни разу ей еще не воспользовалась. Очереди если и есть, то движутся очень быстро. В Узбекистане от этого мы давно отвыкли. Там старый принцип: ты начальник — я дурак, я начальник — ты дурак. Чиновник может сказать так, что вообще ничего не поймешь, а в приемный день может просто этот прием взять и отменить. В Липецке дают исчерпывающую информацию по любому вопросу, в случае необходимости созвонятся с параллельными структурами и даже оставляют сотовые телефоны — “если что, звоните прямо домой”. Не чувствуешь себя униженной — будто действительно вернулась к себе домой…
Сергей Федорович Сорокин, у которого мы сидим на приеме (в прошлом — гроза уголовного мира, бывший начальник областного угрозыска!), сокрушается от этой сложившейся коллизии. Если ничего не предпринять, то глава семейства Алексей может получить гражданство лет на пять позже своей законной супруги.
Он это дело “берет себе на карандаш”: “Обязательно вам поможем!”.
А далее маршрут “МК” лежит к третьей участнице программы переселения — Елене Зейналовой, прибывшей в Липецк 9 месяцев назад.
Ну, за восточный менталитет!
По словам Елены, бывшей жительницы Баку, на ПМЖ в Россию она первоначально хотела ехать в Воронеж. Но как только увидела местный аэропорт, достаточно непритязательный и захудалый, решила не торопиться с переездом и познакомиться с другими аэроузлами России. Долго искать не пришлось: “то, что надо” она увидела, прилетев в Липецк.
Елена так долго и с восхищением рассказывает про аэропорты в Баку и Липецке, что поначалу у меня сложилась стойкая уверенность: авиатор как минимум в третьем-четвертом поколении.
Но я жестоко ошибся: в свое время Елена заканчивала Бакинскую музыкальную академию (консерваторию) по классу скрипки, является магистром музыки. Более того, ее родители и даже свекровь со свекром — тоже профессиональные музыканты. А вот работала она в Азербайджане… в аэропорту.
Интересуюсь: что же сподвигло ее поменять солнечный Баку на простой российский город Липецк? Она отвечает, что раньше бакинцы являлись некой особой нацией, впитавшей в себя всю восточную мудрость, проницательность и гостеприимство. То были интеллигентные и высокообразованные люди. Однако после известных событий (война в Нагорном Карабахе, развал СССР) столицу Азербайджана стали покидать сначала армяне, потом русские, потом представители других национальностей. Как правило — интеллектуальная элита, которая срывалась с насиженных мест кто куда: в США, Канаду или Россию. А образовавшийся вакуум тут же заполняли совсем другие представители — к восточной культуре и мудрости, как правило, не имеющие никакого отношения.
И Баку стал совсем другим.
Нет, российские школы там не закрывают из-за этнических притеснений. Просто русских людей в городе почти не осталось, и школы умирают сами по себе. Какой смысл держать целый штат педагогов ради нескольких учеников?
Так Лена с дочерью-одиннадцатиклассницей и оказалась в Липецке. Здесь снимает “двушку” с вполне спартанской обстановкой. В Баку у нее осталась хорошая 3-комнатная квартира, которую пока не продали: там еще живут мама и старший брат Лены — тоже музыкант, правда, военный. Можно сказать, она — первая ласточка, готовит плацдарм: скоро вслед за ней сюда по программе переселения приедет и остальная родня.
В общем, по части быта у нее проблем особых не возникает, все это предполагалось как само собой разумеющееся. Наш разговор больше касается культуры и традиций наших народов.
— Я поддерживаю Владимира Путина, — неожиданно говорит она, — который однажды заявил, что некоторые восточные традиции хотел бы привить и в России…
Я и сопровождающие меня лица из областной миграционной службы слегка напряглись. Но речь, оказывается, идет о моральном облике молодых людей — тут между нашей и азербайджанской молодежью дистанция огромного размера. В России, в отличие от Азербайджана, нет такого почитания родителей и старших, клановости семей — в хорошем смысле слова. А это, по мнению переселенки, обязано быть, вплоть до того, что подобный менталитет нужно закреплять официальными постановлениями.
— В Баку молодая незамужняя девушка на тусовку одна не пойдет, только вместе с мамой, — рассказывает Елена. — И лишь если она познакомится с молодым человеком, а тот побывает в ее доме, познакомится с родителями пассии, она может ходить с ним в разные компании. Разве это плохо?!
Все вместе соглашаемся, что это хорошо. И нашей золотой российской молодежи не мешало бы пересмотреть нормы своего поведения. Кстати, для многих выходцев с тех краев, обживающихся сейчас в России, распущенность здешней молодежи, вольности нравов часто являются настоящим шоком. И они поневоле задумываются над тем, что же важнее в современной жизни: спасти свое тело или свою душу?
В Липецке Елена Зейналова с дочерью живет почти год. Дочка в Баку была отличницей, в России 11 классов окончила с двумя “четверками”. “Здесь школьная программа сложнее”, — считает ее мама. По музыкальной линии отпрыск идти категорически отказался еще в раннем детстве, после второго или третьего посещения концерта камерной музыки. “Я не исполнительница, я слушательница”.
Мама Лена признается, что, может, оно и к лучшему.
— Музыка может быть только любимым хобби, — с восточной мудростью считает она, — денег на хлеб с ней не заработаешь. Нужно что-то более земное, поэтому я связала свою жизнь с авиацией. В век скоростей, когда время — деньги, именно за этим видом транспорта будущее. Дочка сдала ЕГЭ, поедет поступать в питерский Институт гражданской авиации. Надеюсь, что у нее все получится: образование в России очень хорошее.
Сама Елена Константиновна работает в службе досмотра липецкого аэропорта. Хотя с музыкой не порывает, в Липецке ей поступает много предложений о частных уроках. Это будет хорошим материальным подспорьем.
Чисто кавказская женщина (хотя ее родители русские) говорит, что тут ей нравятся продукты — натуральные и с большим выбором. В Азербайджане только фрукты, а здесь и первоклассное молоко, и сметана, и масло. Если пересчитывать ее новых друзей, пальцев на руках и ногах не хватит. Они очень доброжелательные, отзывчивые, готовые поделиться последним. Она нисколько не жалеет, что получила российский паспорт. И если бы ей довелось встретиться с Владимиром Путиным, который запустил проект добровольного переселения соотечественников, она бы от числа всех этих соотечественников сказала бы ему “спасибо”.
