Говоря проще, Александр Бульбов сидит за решеткой лишь потому, что слишком рьяно выполнял полученные приказы и в своих поисках зашел слишком далеко. У людей, которых он разрабатывал, — генералов ФСБ, МВД, прокуратуры, таможни — не осталось просто другого выхода: либо сесть самим, либо посадить Бульбова.
Они — предпочли последнее…
В четверг вечером заместитель генерального прокурора Виктор Гринь вернул в прокурорский же следственный комитет (СКП) дело начальника департамента оперативного обеспечения наркоконтроля (ФСКН) Александра Бульбова.
Конечно, будь на то воля прокуратуры, это дело уже давно было бы прекращено. Первые лица “ока государева” неоднократно заявляли о необоснованности генеральского ареста и даже через суд требовали его освобождения.
Увы, сегодняшнее законодательство лишило прокуроров реальных рычагов власти, низведя до положения статистов. Отказ от утверждения обвинительного заключения перед отправкой дела в суд — едва ли не единственное, на что они теперь способны. И этим правом прокуратура не преминула воспользоваться.
Формально Александр Бульбов, а также четверо его подчиненных обвиняются в целом букете преступлений: получении и даче взяток, превышении полномочий, незаконном прослушивании телефонных переговоров, легализации криминальных средств.
Фактически же — и это секретом ни для кого не является — причиной ареста стала “междоусобица внутри чекистского сообщества”, как откровенно написал в нашумевшей газетной статье Виктор Черкесов, тогдашний директор ФСКН и прямой начальник Бульбова.
Именно генерал Бульбов и его люди по указанию Путина занимались оперативным сопровождением громких коррупционных дел (“Три кита”, дело о китайско-чекистской контрабанде), вызывавших серьезную тревогу объектов разработки; тех, кто крышевал контрабандные каналы.
Еще за неделю до ареста Бульбов говорил мне, что опасается за свою жизнь и свободу. Все его телефоны прослушивались (трубки он менял почти ежедневно), за ним и его подчиненными велась слежка. Оппоненты не могли простить Бульбову и Черкесову громких отставок в ФСБ, прокуратуре и МВД, произошедших после докладов президенту. Кроме того, им срочно требовалось снять с дистанции генерала Черкесова, набирающего серьезный политический вес. Принцип столь же беспроигрышный, сколь и древний: нападение — лучший способ защиты.
1 октября 2007 года Бульбова и нескольких его сотрудников задержали. Тогдашний начальник ГСУ СКП Дмитрий Довгий впоследствии подробно расскажет мне, как готовилась эта операция.
“Бастрыкин передал мне оперативные материалы в отношении Бульбова и его коллег и приказал возбудить дело. Никакой конкретики в этих материалах не было… Один из руководителей ГСУ предложил хитрый ход: взять любое другое дело и пристегнуть наркополицейских к нему… Выбор пал на расследуемое в Москве дело в отношении сотрудников ГУВД; они за взятки ставили коммерсантов на прослушку. Ни Бульбов, ни его подчиненные там, правда, не фигурировали, тем не менее дело было изъято к нам, в ГСУ. Один из фигурантов тут же дал показания, что был посредником при передаче взяток от Бульбова к милиционерам, якобы Бульбов тоже размещал в ГУВД “заказы”.
Забегая вперед, скажу, что этот “фигурант” — фамилия его Горохов — в награду за “помощь” следствию будет вскоре освобожден, а его преследование прекратят. Освободившееся же место на нарах займет сам Довгий; так Бастрыкин отомстит ему за слишком длинный язык.
Когда-нибудь потом, когда Бульбов выйдет все-таки на волю, я подробно опишу подробности этого беспрецедентного по своему цинизму дела. Как следствие обрабатывало свидетелей. Как фабриковались доказательства. Что, в конце концов, предшествовало таинственной гибели руководителя следственной бригады Альберта Богдановича, якобы отравившегося некачественным алкоголем.
Пока же — для понимания — ограничусь одним только примером. В апреле 2008-го сотрудники СКП задержали главного бухгалтера ЧОП “Немесида-А” Елену Мардашову (эта охранная фирма принадлежит супруге Бульбова).
Как потом Мардашова напишет в жалобе на имя генпрокурора (копия имеется в редакции), от нее требовали показания против Бульбова, что якобы она присутствовала при передаче генералу взяток, угрожая в противном случае тюрьмой и колонией. (“Минимум 5 лет вам обеспечено! Подумайте, с кем вы оставите дочь”.)
По счастью, прокуратура вовремя успела вмешаться. Когда в СКП поняли, что на суде прокурор будет возражать против ареста Мардашовой, через двое суток ее пришлось отпускать. Правда, на прощание следователь успел вдоволь покуражиться над немолодой женщиной.
Цитата из жалобы: “Около 16.00 меня посадили в машину и куда-то повезли. На мой вопрос, куда меня везут, мне ответили: “Везем за город, приставим пистолет и заставим рыть могилу!” После этого заявления мне стало плохо, я практически потеряла сознание. Когда я очнулась, оказалось, что меня привезли обратно в ИВС на Петровке, 38, где объявили, что я временно свободна и пока могу идти… Причем этим же вечером мне стало известно, что моему адвокату они еще в 12.00 сообщили, что они меня, оказывается, отпустили, и на все ее звонки говорили, что меня в СК при ГП РФ нет и что они не знают, где я”.
Впрочем, не все участники оказались столь же стойкими. В деле фигурирует, например, эпизод получения Бульбовым и его подчиненными взятки в 3 миллиона долларов от предпринимателя Мкртича Окрояна. Ни самих денег, ни оперативно-технических материалов, никаких других улик в материалах нет. Есть лишь показания Мкртича, который вдруг через 3 года (!) опомнился и решил призвать мздоимцев к ответу.
По такому принципу посадить можно кого угодно. Интересно, если я, например, заявлю, что передал г-ну Бастрыкину миллион за общее покровительство, станет ли это основанием для его ареста?..
Основных своих целей бульбовские тюремщики добились. Опасные контрабандные дела — свернуты. (Кстати, одно из них впрямую касалось знаменитого ныне Черкизона; основным каналом сбыта китайской контрабанды являлся именно Черкизовский рынок. Так что путинский окрик: “Где дела? Где посадки?” — в первую очередь относится именно к Бастрыкину.) Их творцы — нейтрализованы.
Кто-то, подобно Бульбову, посажены. Другие, как “важняк” Наседкин, нейтрализованы. Третьих, как “президентского” следователя Лоскутова, просто купили. (В благодарность за покорное возвращение в Питер его назначили теперь руководить СУ СКП по Ленинградской области и дали генерала.)
Перекрытые некогда контрабандные каналы — работают с новой силой; таможня управляется теперь из тех же кабинетов, что и СКП вкупе с Мосгорсудом.
А вот на поприще самого следствия — подобными успехами похвастаться эти люди никак не могут. Хотя на фабрикацию дела были брошены лучшие силы, прямых доказательств вины Бульбова найти так и не удалось.
Понимая это, СКП тянул до последнего, пытаясь раздобыть хоть что-то. Вместо положенных 1,5 года Бульбов находится за решеткой уже 25 месяцев. Однако рано или поздно дело следовало отправлять на утверждение в Генпрокуратуру.
Накануне этого руководство надзорного ведомства подверглось массированной обработке с самых разных стороны. Кнут сменялся пряником. То Бастрыкин демонстрировал вдруг удивительную покорность и чинопочитание. То — начинался банальный шантаж и подготовка разоблачительных книг о прокурорской коррупции.
Но все напрасно. Когда дело поступило-таки в прокуратуру, выяснилось, что сбылись самые худшие ожидания защитников Бульбова. В материалах не было никаких серьезных доказательств. Все обвинения против генерала базировались исключительно на показаниях обработанных или подставных свидетелей.
На специально собранном совещании, которое проводил заместитель генпрокурора Виктор Гринь, руководитель ГСУ СКП Сергей Маркелов битых три часа убеждал в необходимости отправки дела в суд. По рассказам одного из участников совещания, в конце концов Маркелов не сдержался и открыто объявил: “Вы только направьте, а приговор мы обеспечим”. Говорят также, что, когда Гринь объявил в итоге, что возвращает материалы на доследование, у Маркелова затряслись руки.
Но на этом скандал не закончился. Одновременно Генпрокуратура внесла представление о возбуждении дела в отношении следователя следственной группы. Как выяснилось, один из членов бригады незаконно рассекретил “грифованные” документы, не согласовав это с ФСБ. Более того, протокол рассекречивания подписали понятые, не имеющие допуска.
Теперь прокуратура настаивает на возбуждении против следователя дела за разглашение государственной тайны.
Пока не очень понятно, какой ответный шаг предпримет СКП. По закону — им надо выпускать Бульбова и всех остальных обвиняемых, включая даже сотрудников ГУВД, виновность которых не подвергается ничьему сомнению. Через 2 недели, 15 ноября, истекают сроки заключения под стражей. Продлевать аресты УПК уже не позволяет.
Но и выпускать его — Бастрыкин тоже не в силах. Этот удар может стать для него смертельным.
Рискну предположить, что против Бульбова спешно будет возбуждено какое-то новое уголовное дело, чтобы оставить генерала за решеткой. Правда, в этом случае прокуратура скорее всего попытается его отменить.
Кстати, со дня на день “око государево” должно принять решение и по другому скандальному делу, имеющему ту же примерно подоплеку: зам. министра финансов Сергея Сторчака.
Обвинительное заключение поступило в прокуратуру на прошлой неделе, и сейчас предстоит решать: утверждать его или же вернуть вслед за бульбовским.
Похоже, политический триллер, который разворачивается на наших глазах два последних года, переходит в эндшпиль. Чем закончится он — мы узнаем в самое ближайшее время.
