Герой чеховского рассказа “Злоумышленник” попал под суд за то, что отвинтил гайку с железнодорожного рельса, имея в виду использовать ее в качестве грузила при рыбной ловле. По мере того, как воришку расспрашивают дознаватели, выясняется: он представления не имеет, чем грозит его мелкое хищение ж/д пассажирам и грузовым составам.
Недавно в нашей огромной державе произошел аналогичный факт. Стырили, правда, чуть больше, чем чеховский персонаж, но все равно пустяк — уже сам железнодорожный рельс. Интересовал при этом не сам рельс, а механизм, к нему присобаченный, — тот, который отвечает за автоматический перевод поезда с одного пути на другой. Потому что механизм этот из цветного металла и можно его за небольшую сумму сдать в утиль.
А еще недавнее в одном крымском курортном городке отрезали в новогоднюю ночь кусок троллейбусного провода — чтобы жители, которым нужно в дальний конец населенного пункта, пользовались не дешевым транспортом, а садились в дорогие маршрутные такси…
Вроде мелкие, как и в чеховские времена, покражи. Пустяки. С той разницей, что нынешние воры в отличие от дремучего “злоумышленника” прекрасно сознают: за их воровством последует крушение поезда или дискомфорт и непредвиденные, а то и непосильные траты для многих…
Значит, нечто в нашей жизни все же поменялось. Поменялось существенно. Поменялась психология.
* * *
В чем еще отличие нынешнего нашего отношения к окружающему миру от прежнего, допотопного взгляда наших предков? Прежние грабители старались избежать встреч с хозяевами квартир и дач, потрошили помещения в отсутствие законных владельцев. Ибо не желали осложнений: к примеру, свидетельских показаний потерпевших. Теперь преступники намеренно врываются в квартиры, где хозяева присутствуют. Нет времени искать спрятанное, а такой предрассудок, как убийство, не останавливает. Хозяев пытают, они выдают тайники, потом их ликвидируют, и свидетелей не остается. Вот и вся недолга, вот и вся мотивировка. Проще пареной репы! Процедура упростилась до крайности. Пришло понимание: время, потраченное на поиск, который к тому же может оказаться безрезультатным, дороже, чем чужая жизнь. Время — деньги. А жизнь не стоит ничего.
Вывод: не просите друзей и родных на время вашего отъезда караулить дом, наймите вооруженную опытную охрану. Задумайтесь: что для вас важнее — сохранить утлые ценности, мебель, стены или сберечь жизнь близкого человека? Впрочем, не исключаю: для некоторых материальные сбережения окажутся предпочтительнее.
* * *
Улица Грановского названа в честь известного ученого, профессора всеобщей истории Московского университета. Он мечтал об отмене крепостного права в России, но не дожил до этого светлого дня. Когда любимый преподаватель скончался, студенты несли его гроб от Моховой до Пятницкого кладбища на руках. Не ближний путь: через весь город, по нынешнему проспекту Мира — аж до нынешнего метро “Рижская”. Сегодня самого разлюбимого лектора и общественного деятеля — разве уважат? Понесут? Да и зачем подобные жертвы, если можно заказать автобус, “Икарус” и “ПАЗ”.
В 1855 году тоже можно было облегчить задачу, нанять катафалк. Но люди хотели вот именно продемонстрировать, выразить (может быть, чересчур экспансивно) благоговейное отношение, признательность, восхищение и скорбь.
Гроб с телом Николая Баумана тоже несли на руках. И гроб с телом Бориса Пастернака. Возможно ли такое сегодня?
В нас поубавилось искренности, жертвенности, душевной теплоты и эмоциональности. Светлые и чистые порывы задушены безразличием. Возобладал разумный рационализм? Или перевелись личности, которые заслуживают почитания?
Мы лишены даже иллюзий. Даже эфемерных надежд на то, что кто-то хорош, свят, честен, незапятнан. И заслуживает признания.
* * *
Куда движемся и куда таким путем придем?
Французские фермеры, протестуя против низких закупочных цен на молоко, выливают его прилюдно на улицах и площадях, а бывает, раздают бесплатно прохожим. Абсурд! Надо заставлять граждан раскошелиться, а их одаривают. Логика идиотская!
Наши продвинутые фермерши (об этом писали газеты) в знак протеста по поводу крохотности тех же закупочных цен объявили, что не будут доить коров (!?). Может, молокодобытчицы не понимают, что творят? Нет, лидер протестного движения заявила: “Отдаем трезвый отчет: это доставит коровам физическую боль, но другого способа привлечь внимание к нашей проблеме не видим”. То есть: пусть мучаются заодно и коровы? Но если у людей все же имеется способ выразить несогласие с помощью языка и выступить против произвола — ступив на путь политической и профсоюзной борьбы, то у коров выхода нет: они сами себя подоить не умеют. Гуманнее их зарезать, чем терзать. Вообразите: взять и не позволить этим дояркам рожать, когда минет девять месяцев беременности, — что они тогда запоют? Но подобное зеркальное отражение проблемы в головах доярок не умещается.
* * *
В дневнике Марины Цветаевой — запись про то, как ей стало известно о расстреле царской семьи. Поэтесса, находясь на трамвайной остановке, произнесла, обращаясь к дочери:
— Аля, убили русского царя, Николая II. Помолись за упокой его души!
Скорбь Цветаева продемонстрировала прилюдно — посреди жестокой большевистской действительности, это было рискованно, опасно, дерзко.
О каком из нынешних правителей, политических лидеров сможем столь же горько поскорбеть, даже если за ним не числится столько грехов, сколько за Николаем II? Скорей уж посочувствуем рядовому, ничем не примечательному, такому же долболобистому, как мы сами, ближнему, чем высокопоставленному бонзе…
О несчастных коровах ведь горюем вполне искренне…
