1 июня, в День защиты детей, мы задаемся риторическим вопросом — от кого их, детей, надо защищать? И находим ответы — от отморозков-родителей, от злых воспитателей и учителей, от недобросовестных чиновников. Но есть еще одна беда — всеобщее равнодушие и безразличие. В том числе со стороны людей, вроде бы непосредственно отношения к детям не имеющих.
Трагедии в жизни новорожденного москвича Саши Корешкова способствовали совершенно посторонние люди — работодатели и коллеги его матери. Измученная своей безуспешной борьбой с ними, в момент отчаяния женщина попыталась свести счеты с жизнью.
Марина Корешкова выжила чудом. Но теперь она — глубокий инвалид, и неизвестно, встанет ли когда-нибудь на ноги.
- Как же я могла выпрыгнуть в окно?! - закованная в корсет, растянутая на хитроумных больничных устройствах, Марина вновь и вновь недоуменно перебирает в памяти события последних месяцев, пытаясь найти ответ на этот вопрос. - Поверьте, сама не понимаю, что на меня нашло. Получается, хотела своих детей сиротами оставить из-за детских пособий... Знаете, меня какое-то беспросветное отчаяние захлестнуло после очередного разговора с бывшими коллегами...
Одной рукой Марина непрерывно перебирает последние фотографии младшего сыночка, 10-месячного Сашеньки, которые принес ей муж.
- Я к сыновьям хочу! - сквозь слезы твердит Марина. - Мне их растить надо...
Действительно, на первый взгляд кажется, что она хотела покончить с собой из-за положенных по закону пособий на малыша, которые ей отказались выплачивать. Из-за 100 тысяч рублей. Но это только на первый взгляд.
ххх
Сначала было счастье - это когда второй муж, Евгений узнал, что у них будет ребенок. Он просто светился от радости, носил на руках Марину. Он так давно мечтал о сыне! Да еще от любимой женщины, за которой сперва и ухаживать не решался.
- Мы с ней оба в Ясеневе жили, в одном дворе, только знакомы не были. Но я всегда ею любовался, когда она мимо проходила, - вспоминает 31-летний Евгений Корешков. - А потом как-то в общей компании познакомились, разговорились. Я увел Марину от первого мужа (правда, у них и без меня уже давно отношения разладились), стал растить их сына.
Марина поначалу не решалась родить второго. Мол, ребенок — это не только радость, но также огромная ответственность, и немалые деньги. Но потом все-таки поддалась на уговоры молодого супруга. К тому же сейчас матерям обещана хорошая поддержка от государства, которая поможет первое время продержаться на скромную зарплату мужа.
- Мой шеф Григорий Ашотович Гульянц, когда узнал про положенные по закону субсидии, даже присвистнул: «Везет сейчас бабам, сексом позанимались, - и сто тысяч в кармане», - вспоминает Марина. - Я его слова тогда мимо ушей пропустила, а зря.
Она была спокойна: ну неудачно пошутил начальник, но она же защищена законом. К тому же в этой фирме она отработала бухгалтером почти девять лет, ее хорошо знали, ценили. Да и компания крупная, богатая. Ее хозяину Ашоту Хачатряну принадлежат строительный и продуктовый рынок на Новоясеневской, огромный торговый центр на Теплом Стане, несколько ресторанов, бильярдная, сеть парикмахерских.
- Отношения на работе у меня со всеми были очень хорошие, я считала, что мы с коллегами дружим, - с трудом выговаривает Марина. - Помню, все так радовались, когда я встретила своего Женю, уговаривали меня выходить за него замуж, не обращать внимания на 5 лет разницы в возрасте. Да и я всегда всем помогала, всех поддерживала. Но после того, как я захотела уйти в декрет, меня, словно прокаженную, вдруг почти все перестали замечать. Особенно когда руководство находилось рядом. Это было жутко: никто не заговаривал со мной, а если я к кому-то обращалась, каждый старался ответить кратко, односложно, и поскорее отойти в сторону.
ххх
Марине не повезло — ее беременность пришлась на прошлое лето, можно сказать, на самый разгар кризиса. Когда она обратилась к своему начальнику Гульянцу с просьбой оформить декретный отпуск, тот наотрез отказался. Он выдал ей, что называется, из своего кармана 52 тысячи рублей и предложил раз и навсегда забыть об официальном декрете и, соответственно, обо всех причитающихся выплатах и пособиях. Кризис на дворе, у нас проблемы, - объяснил он.
Между тем будущая мать подсчитала, что эти самые пособия за время ее декрета, если он будет оформлен, составят в сумме почти 142 тысячи рублей. А так как на их семье удавкой висели два кредита, деньги эти были жизненно необходимы.
Не будем углубляться в финансово-экономические причины, заставившие руководство фирмы отказать в положенном ей по закону отпуске — нам они доподлинно неизвестны. Факт остается фактом: Марина Корешкова решила бороться за свои законные права.
- Я обратилась к нашему финансовому директору, Наталье Адольфовне, - рассказывает она. - Уже перед самыми родами каждый день я звонила на работу, и каждый раз мне говорили «перезвони на следующей неделе». Мне говорили, что наша фирма на грани закрытия. Тогда я просила уволить меня в связи с ликвидацией фирмы или по сокращению, чтобы я могла хоть что-то получать на ребенка в Собесе. Одна из коллег пообещала дать мне справку о ликвидации фирмы. Звоню на следующий день, - она ледяным тоном говорит, что не выдаст мне никаких справок и вообще вообще просит оставить ее в покое. Мы не могли оформить пособия даже у мужа на работе, потому что там нужна справка с моей фирмы, что я на ней ничего не получаю! Получилось, что мое родное предприятие объявило мне войну.
Она приняла вызов. Восстановление справедливости стало ее идефикс. Вместо того, чтобы готовиться к появлению ребенка, она бесконечно ездила по разным инстанциям, обращалась даже в прокуратуру.
Когда 21 июня Марина отправилась в трудовую инспекцию, у нее началось кровотечение. Чудом поспела в больницу. Две недели на сохранении, тяжелые роды. Едва придя в себя, Корешкова снова позвонила на бывшую работу. И ее опять отфутболили — ничего не получишь!
- Я не выдержала и обратилась в суд, - вспоминает Марина. - Начальство, узнав об этом, надо мною только посмеялось: «У нас все куплено!». Но суд вынес решение в мою пользу — компания должна мне выплатить 100 тысяч рублей. Однако вскоре я узнала, что в тот день, когда на фирме получили судебное решение, они перебросили два миллиона со своего счета на счета других фирм того же хозяина. Получилось, фирма — банкрот, и взять с нее нечего.
Ее муж Евгений работал не покладая рук, но семье с двумя детьми и огромными долгами его зарплаты автомаляра никак не хватало. От переживаний у молодой матери через месяц пропало молоко. Подруги вздыхали: «Вместо того, чтобы малышом заниматься, ты только по инстанциям бегаешь».
- Я и сама безумно переживала, что мало внимания уделяю детям, но нам же надо как-то свести концы с концами! - рыдает на больничной койке Марина. - Почему я с такими муками должна добиваться того, что мне положено? По закону положено?
Ее словно заклинило на этом вопросе. «Целыми днями твердила: это же нечестно, несправедливо! - вспоминает Евгений. - Говорила: это же наши, наших детей деньги, почему же нам их не дают? Я пытался успокоить ее, уговорить плюнуть, забыть — бесполезно».
23 апреля молодая мать в очередной раз позвонила на фирму — на сей раз главному юристу Людмиле:
- Людмила просто бросила трубку: «Ничего вы не получите, хватит мне звонить, отвлекать от работы», - снова плачет Корешкова. - А ведь сколько раз сама обращалась ко мне с разными просьбами... И тут меня такое отчаяние захлестнуло: я много лет честно работала на этой фирме, старалась, думала, что меня ценят. А теперь не только отказывают в моих — моих, не их же! - деньгах, но даже разговаривать со мной не хотят! В какой-то момент я просто потеряла контроль надо собой. Попросила мужа принести валерьянку, он вышел в другую комнату, а как я шагнула к окну, сама не помню. Никогда даже мыслей таких не было...
Марина выпрыгнула из окна четвертого этажа. Две недели она оставалась между небом и землей. Ее мужу врачи тогда просто сказали: «у вашей супруги травмы несовместимые с жизнью, молитесь». Но молодой организм выдержал, и 9 мая Марина вернулась с того света.
Не понимаю, как я могла так поступить, мне же детей надо растить, - с трудом шевелит губами Марина. - Даже когда я была в забытьи, в видениях передо мною все время были мои мальчики — 17-летний Валерий и 10-месячный Сашенька. Да и мужа я очень люблю. Бедный, получается, сейчас все на нем: и работа, и дети...
Марина плачет сильнее, слезы катятся по корсету, в который закована ее шея. На пол падают фотографии маленького Сашеньки, и соседка справа спешит их поднять. В палате молодая мама самая тяжелая: у нее переломы шейных позвонков, тазовых костей, сломаны ребра и нога. И неизвестно, теперь в какую копеечку выльется ее лечение, да и вообще встанет ли она на ноги.
ххх
На окраине Москвы, рядом с метро «Новоясеневская» раскинулись продуктовый и строительный рынки. Это — бывшее место работы Корешковой. Симпатичную бухгалтершу помнят многие арендаторы и продавцы.
Спокойный, такой красивый дэвушка была, - вспоминают они. - Вежливая очень, и ведь долго здесь работала. Но ее уже давно не видно, она ребенка родила.
Правда, узнав, что я приехала по поводу конфликта Марины с администрацией, арендаторы тут же перестают понимать мои вопросы и вообще говорить по-русски.
Марина была очень милая, ответственная, благоразумная. Как же она могла так поступить, как же это она о детях не подумала! - узнав о попытке самоубийства Корешковой, качают головой охранники в ее бывшем офисе. Они сочувствуют Марине, но пропустить меня в офис не решаются — вдруг начальству не понравится. Один из них поднимается наверх. Возвращается с совершенно другим выражением лица и резко сообщает мне, что все на обеде.
Через полчаса снова подхожу к офису. Рядом с теми же охранниками — двое мужчин в деловых костюмах, один из них — тот самый начальник Григорий Ашотович. Охранники ведут себя уже совсем неприветливо:
Мы тут первый день работаем, никакой Марины не знаем. Уходите, в офис мы вас не пустим, это частная территория. И вообще никто с вами разговаривать здесь не будет.
Григорий Ашотович же, заметив мой интерес к его персоне, быстро уходит через боковую дверь.
ххх
Марина Корешкова шагнула из окна, конечно же, не из-за денег. До крайней степени отчаянья ее довела обида. Жестокая, выжигающая душу обида на людей, которых она считала своими, одной с нею командой, единомышленниками. Такая обида может быть столь сильна, что способна на какой-то миг буквально лишить человека рассудка, толкнуть на самый безумный, подчас немотивированный поступок.
Жизнь большинства из нас сейчас невероятно сложна, психика людей подвергается колоссальным нагрузкам. Ученые ставили эксперимент: по полу клетки, где находились подопытные крысы, пропускали электрический ток. И раздраженные этим, озлобленные крысы начинали бросаться друг на друга.
Многие из нас похожи на этих крыс. Вместо того, чтобы сообща бороться с внешними проблемами, бьют по своим ближним — родным, коллегам, подчиненным, - вымещают на них зло. Не задумываются о том, что те чувствуют. И некоторые из тех, что послабее, этого не выдерживают. Нам всем катастрофически не хватает бережного, внимательного отношения друг к другу. А ведь только оно может спасти людей в любых катаклизмах.
Комментарий психотерапевта Елены Логиновой:
- Марина — человек очень уязвимый. Во-первых, в первый год (а не только в первые месяц-два, как считают многие) после родов у женщин часто возникает послеродовая депрессия. Тогда мамочка чувствует себя непринятой, одинокой, может совершать неадекватные действия. И чтобы помочь женщине в это время, ей надо просто посочувствовать, погладить по головке. А Марина, наоборот, оказалась вытолкнута из коллектива, столкнулась с холодностью и равнодушием коллег, и это выбило у нее почву из под ног. К тому же на возраст Марины приходится еще и кризис середины жизни, когда человек подводит первые итоги, оценивает, чего достиг. Материальные проблемы, долги и пр. в это время вызывают сильное чувство безысходности и нереализованности.
ххх
- Меня знакомые убеждают написать отказ от сыночка, хотя бы временный, - позвонил мне два дня назад Евгений Корешков. - Говорят, у тебя работа по 12 часов, жена в тяжелейшем состоянии, а младенец требует постоянного внимания и заботы.
- Но я не могу отказаться от ребенка! Не знаю, что мне делать, и очень боюсь его потерять. А как жить дальше, тоже не представляю...
