Обе дамы по делу Киркорова были задержаны 10 июня 2009 года. В ходе обысков у них были изъяты ноутбуки и флэш-носители, на которых оказалось немало эксклюзивной информации, принадлежащий Филиппу. В том числе весьма дорогостоящей, такой, как фотоархив, записи предлагаемых авторами песен, готовые фотосессии, предназначенные для глянцевых изданий, рабочие наметки по оформлению сцены, образцы концертных костюмов. Помимо этого в руках вымогательниц оказалась закрытая информация, скачанная с электронной почты артиста, — его личные письма друзьям и коллегам, а также деловая переписка с руководством телекомпаний и печатных СМИ, счета, кредитные выписки. Обнаружив масштабы кражи, а главное — услышав предложение заплатить, Киркоров буквально впал в ступор. Ведь обе похитительницы относились к ближайшему окружению звезды, были вхожи в дом и всячески убеждали артиста в своей любви. Помимо эмоционального потрясения перед Киркоровым замаячила финансовая пропасть — ведь одно то, что в руках у похитительниц оказался мастер-диск с записью мюзикла “Чикаго”, развязывало им руки. Если бы они любым доступным способом показали запись широкой аудитории, Киркорову пришлось бы по договору с хозяином мюзикла выплатить штраф (порядка 300 тысяч долларов), так как права были переданы только на его постановку на российской сцене. “Если бы не блестящая работа оперативников, я был бы разорен и опозорен”, — искренне печалится артист.
Однако Юрова тут же заявила, что Киркоров не вернул ей более 7 млн. рублей, потраченных на его рекламную кампанию. Сам артист уверяет, что в то время всеми его делами занимался директор, а посему он впервые слышит о долге. Со своей стороны, он был уверен, что рекламная кампания — это отчасти подарок от его, как утверждала Юрова, горячей поклонницы. А поскольку такая наивность выглядит неубедительно, Киркоров апеллирует к тому, что рекламная кампания была одновременно хорошим пиаром и самой Юровой, которая утверждалась на этом рынке. Кроме того, в благодарность за работу Киркоров пригласил даму в свой гастрольный тур по Крыму и Кавказу на правах друга, с соответствующим ее положению уровнем обслуживания: пятизвездочными гостиницами, круизами по морю, перелетами бизнес-классом. Впоследствии он также помогал ей с налаживанием нужных связей. Как бывает в подобных случаях, кто кому остался должен, выяснить уже невозможно. Но никаких официальных договоров, подтверждающих, что Юрова оказывала услуги Киркорову и они остались неоплаченными, не существует.
Действо посильнее любой мыльной оперы, но с криминальной подоплекой начало набирать обороты. Женщин то освобождали под подписку о невыезде, то вновь брали под арест. В дни их временной свободы стороны обменивались через адвокатов злобными выпадами в адрес друг друга. В конце концов, 1 июля Японцева была освобождена под подписку о невыезде. Надо отдать должное Киркорову: освободили Веру по ходатайству самого Филиппа. Женщина написала ему слезливо-унизительное письмо, в котором за ради Бога просила о прощении. “Христом-Богом заклинаю вас во имя тех лет, когда я служила вам верой и правдой”, “все мои помыслы были лишь о том, чтобы вы и ваши близкие были счастливы”, “целую ваши руки” — такие фразы в изобилии украшали послание. Киркоров, памятуя о том, что Японцева долго работала у него, а главное, что у нее на руках мать — инвалид по зрению, написал ходатайство с просьбой освободить Веру до суда. Японцеву выпустили под подписку о невыезде. Юрову Тверской суд Москвы согласился отпустить только 18 декабря, да и то лишь под залог в пять миллионов рублей. 21 мая нынешнего года певец заявил к обвиняемым еще и гражданский иск на сумму в один миллион долларов.
Сегодня следствие полностью закончено, и суд наконец должен поставить точку в этом деле. Но, надо сказать, ни одна из сторон не рада финалу. Нину Юрову кидает из крайности в крайность. Еще находясь в тюрьме, она продолжала писать Киркорову любовные письма, а освободившись под залог, начала обвинять его через СМИ во всех грехах. В частности, в том, что он “сломал ее личную жизнь”. Этому обвинению Киркоров удивился крайне. Близкие ему люди рассказывают пикантную историю, как во время пребывания в гастрольном туре, отдыхая на корабле, Юрова пыталась насильно сделать массаж артисту, что заставило Филиппа в панике бежать с палубы.
Но если Юрова публично обличает Киркорова, то Японцева предусмотрительно молчит. Хранит по поводу случившегося упорное молчание и сам Киркоров, наотрез отказываясь комментировать ситуацию. “МК” все-таки нашел возможность задать Киркорову накануне суда несколько вопросов.
— Филипп, вы не думали, что поведение Юровой объясняется не столько желанием наживы, сколько местью влюбленной, но отвергнутой женщины?
— Не исключено, но, если я буду выплачивать по полмиллиона долларов каждой женщине, с которой не готов иметь близкие отношения, я разорюсь в считаные минуты.
— Но ее к вам любовь в ваших глазах — смягчающее обстоятельство?
— Смягчающее обстоятельство уже то, что она — женщина. Я бы никогда не стал воевать с женщиной, если бы на кон не была поставлена в первую очередь моя деловая репутация в глазах западных продюсеров, авторов песен и моя человеческая репутация. Наверное, моим друзьям не понравилось бы обнародование их личных писем. Они тоже потенциальные жертвы, и среди них, кстати, тоже есть женщины. Да и в общем-то несоизмеримые с зарплатой возможные финансовые потери меня тоже не обрадовали, как любого нормального человека. Я готов быть в чем-то филантропом, но, извините, не идиотом же.
— Может, стоит сделать красивый жест и простить обидчиц?
— Поверите? Я готов был бы сделать такой выбор! Простить обиду, предательство, ложь и публичные оскорбления — я же все-таки мужик, а они пусть и дурные, но женщины. Но не готово следствие. Ведь в тот момент, когда меня шантажировали, я был в беспомощном положении, и все, что мне пришло в голову тогда сделать, это обратиться в милицию. Так сделал бы на моем месте любой другой законопослушный человек. А дальше, как говорится, закрутилось. И уже от меня ничего не зависело. Я дал подписку “говорить правду и только правду” — и говорил ее. А теперь их вину будет определять суд. Это — закон. И перед ним все равны.
— Вы могли бы ходатайствовать о снисхождении, если у вас хватит на то великодушия...
— Не надо делать из меня монстра. Да, Вера Японцева была мне близким человеком, входила в дом, более того, имела ключи от квартиры. Настолько я ей доверял. А она меня предала. И теперь я что? Должен с сомнением смотреть на любого вхожего ко мне человека? Обыскивать его перед уходом? Она подорвала мою веру в близких людей. Нина Юрова нивелировала в моих глазах самые лучшие слова о любви. Как можно писать такие эсэмэс, делать такие признания и одновременно замышлять угрозы и шантаж? Они обе убили во мне много доброго и хорошего, сделали меня более плохим, чем я был до встречи с ними…
Но я все равно готов просить суд о снисхождении к ним. Им грозит большой срок — до 9 лет лишения свободы. Это очень страшное наказание, тем более для женщин. Конечно, я бы не хотел, чтобы они так пострадали. Тем более, я уверен, что, по крайней мере, Японцева все осознала и раскаялась. А у Юровой еще есть время. До начала суда.
Судебные заседания пройдут в закрытом режиме. На этом настояла адвокат Киркорова Татьяна Акимцева. “Не надо пиарить преступниц, — уверена она, — делать из них невинных жертв, агниц божьих. Они виноваты, вина их доказана, а судебный процесс пусть пройдет при закрытых дверях — меньше будет игры на публику и шокирующих заявлений. Мой доверитель не собирается преследовать этих дам, мы примем любое решение суда. Филиппу важна не мера наказания, а сам факт осуждения их поступка”.