— Никита, с чем ехали на первый послеолимпийский чемпионат, да еще после травмы, с чем приехали?
— Со страхом.
— ???
— Боялся сделать все плохо и вылететь из сборной. Страх не прошел и после окончания турнира.
— Это вы серьезно?
— Да.
— Какие для этого основания? Вы всегда отличались здоровым нахальством. Победа на Юношеских Олимпийских играх в китайском Нанкине-2014 — три «золота», «серебро» и «бронза», взрослый дебют на «Европе» во Франции — «золото», вторая «Европа» — снова «золото», личное и в команде, Олимпийские игры — «серебро» команды, прорыв через 16 лет безмедалья! Простите, но с таким послужным списком чемпионат Европы — всего лишь прикидка перед мировым.
— Никогда в жизни у меня не было такого страха, и все было легко. И тренироваться, и выступать. Во-первых, началось все, наверное, с моего отношения к тренировкам. Они начали выглядеть безответственно. И… как сказать-то… возник этот шанс — если не начну заниматься по-другому, вылечу из сборной.
— Вам именно об этом говорили — о безответственности? Или о том, что «звезду ловить» — дело нехитрое?
— О, нет-нет. Можете спросить любого человека из моего окружения: «звезду не ловил», болезнью звездной не страдал, не она виновата. Трудно формулировки подобрать, но, скорее всего, я перестал понимать, как надо относиться к тренировочному процессу. Я как-то привык за время после Игр, пока травму залечивал особенно, тренироваться так: есть настроение — делаю, нет — не делаю. Как я и готовился перед чемпионатом России, первым стартом в сезоне. Ведь приехал в Казань, выиграл брусья, попал в финал на перекладине, два дня прошел хорошо, в третий сорвался. Правда, у меня и не было задачи ехать на чемпионат России выигрывать. Была задача восстановиться, приехать и показать то, что восстановил.
— Вы же действительно много пропустили из-за травмы.
— Да, ребята тренировались с сентября: прошел август, когда все отдыхали, наступил сентябрь, все начали пахать. А в октябре у меня травма. Я начал тренировки только с конца февраля — даже помню число, 24-е, то есть за две недели до чемпионата России я начал нагружаться уже серьезно. И у нас с тренером была задача показать на чемпионате России все, что сможем. И я сделал больше, чем мог. Сделал даже больше, чем обычно, — собрал комбинацию и за две недели вставил два новых элемента на каждый снаряд, показал их на России.
— А что не так-то?
— Все так, просто не было никакой пахоты: это было в удовольствие, мы учили новые элементы с тренером, делали суперэлементы на будущее. Сделали комбинацию и для чемпионата России. А в Казани я поймал кураж и даже начал выполнять комбинацию, которая по базе была просто супер; жаль, в финале сорвался… И на этом настроении я приехал на сборы — типа, что я буду снова тренироваться сам по себе и в удовольствие.
— Что-то вы действительно прямо оторвались от реалий жизни.
— Не тут-то было, естественно, на меня начали потихонечку давить: удовольствие удовольствием, но надо готовить комбинации к чемпионату Европы. У меня в планах было войти в форму в первую неделю сборов — после России какой-то отдых был, но в итоге, когда надо было уже перед тренерским штабом поднимать руку и сдавать комбинацию, я не смог сделать то, что надо. И на меня уже смотрели именно так: надо ехать выступать на Европе, а он ничего не делает.
— Долго смотрели?
— На последней контрольной тренировке уже сказали: все плохо, если с таким подходом, то выступать на Европе не имеешь права. Не имеешь права позорить.
— Никита, не согласны были?
— Полностью согласен. Меня это, естественно, расстроило. Да, наверное, и привело в сознание: надо пахать, никто этого в спорте не отменял. Но больше все же расстроило; и я начал тренироваться не с обычным чувством: вот, у меня мотивация, надо выходить и рвать! А больше со страхом: я сейчас не сделаю и меня накажут. И после выступления в Румынии, после бронзовой медали на брусьях, оно тоже осталось. Присутствовало в голове.
— Давайте я все же этот самоанализ немного в другую сторону уведу. Недооценивать себя плохо, переоценивать тоже. Вы думаете, вам много дано от природы?
— Знаете, как скажу… есть такой боец Конор МакГрегор (ирландский боец смешанных боевых искусств. — Ред.). Некоторые считают, что он просто шоумен и клоун, некоторые — что у него особый настрой на бои. Я вижу второе. Человек, выходя еще до боя, говорит, как он закончится. Он программирует себя: «Я нокаутирую во втором раунде».
— Это вы к чему?
— К оценке себя и настрою. Я в день финала на брусьях в Румынии говорил и массажисту, и доктору, и Давиду Белявскому: буду в тройке — у меня есть эта возможность. И тем самым пытался себя запрограммировать, чтобы выкинуть все страхи. И знаете, наверное, это была первая моя комбинация, исполненная на кураже после того, как мне сказали, что «с таким отношением ты никуда не поедешь». Первый подход, как раньше: моя задача — сделать, мне это нравится. Вернулся кураж. И мне это понравилось.
— Вы как-то сказали, что на старте в вас просыпается охотничий инстинкт, захотел — получил. Даже на дебютном чемпионате Европы у вас было «золото», на нынешнем, в ранге олимпийского призера, — только «бронза». С другой стороны, есть очень ценные выводы, вы возвращаетесь другим…
— Я не считаю этот чемпионат Европы неким откатом назад. Если брать психологическую сторону — да, все не очень просто. Но этот чемпионат не был плохим — я прошел три снаряда: брусья, перекладину и кольца. Кольца я сделал очень хорошо, получил самую высокую оценку, которую вообще получал, и это еще без доскока. Перекладина — тот снаряд, который меня все время тащит вниз в многоборье. Проблема в том, что к ней нужно подходить уверенным на все сто процентов, иначе не получится. Так и произошло. А то, что я стал третьим на брусьях, так это для меня как «золото» на вольных, это высокая оценка. То же за исполнение — получил самую высокую оценку за последнее время. То есть для многоборья этот чемпионат Европы — очень большой опыт.
— Знаете, меня все же смущает это чувство страха, которое у вас возникло и не отпускает. А как надо было с вами разговаривать, чтобы избежать его?
— Нет, я ни в коем случае не говорю, что что-то было сказано неправильно. И ни в коем случае не называю случившееся конфликтом. Я тренируюсь, тренеры оценивают. А то, как я воспринял слова — так это я сам уже на себя обижаюсь, что позволял себе не так вести, как надо, для того чтобы идти дальше.
— Вы можете поделиться выводами, почему, получается, сами себя загнали в такую ловушку?
— Мне хватает мотивации, мне нужно найти самое главное, что потерял, — дисциплину. И на каждый день. Я выбился из состояния, которое было до Игр. Конечно, тогда мы прошли через огромную работу — у меня она была в течение двух лет. Я ее выдержал психологически — это самое главное. И вот, когда понимаешь, что ты в команде, что выступаешь на Играх, нагрузка, которая давила перед Олимпиадой, пропадает. К тебе отношение как к родному человеку. На тебя надеются, ты выступаешь, все радуются; потом медали, поздравления. Когда же началась новая подготовка, то я не воспринял ситуацию, что начался новый этап. А я все в той же команде, все всем доказал. Я вышел за рамки, за которые не должен был выходить. Меня поставили на место.
