Мариинка лишилась жанровой невинности

Мюзикл на сцене оперного театра

Классический мюзикл Франсиса Лоу «Моя прекрасная леди» играется очередным блоком на сцене Мариинского театра, сменив завершившийся фестиваль «Звезды белых ночей». Несмотря на разгар лета, зал полон: Петербург — единственный российский город, собирающий летом аншлаги за счет многочисленных туристов. Премьерные страсти позади. На сцене второй состав исполнителей и, казалось бы, обретшее форму и степень готовности зрелище. Самое время понять: зачем серьезному оперному театру, который и классических оперетт не держал в репертуаре, понадобился легкомысленный по содержанию и высокотехнологичный по форме жанр мюзикла.

Мюзикл на сцене оперного театра

Сам факт обращения оперного театра к бродвейскому мюзиклу вызывает симпатию: Гергиев любит быть на гребне волны, тем более если эта волна столь неожиданна. Симпатично и привлечение Роберта Карсена в качестве режиссера — талантливый, интересный, умеющий быть эпатажным, но не зацикленный на эпатажности как на способе самовыражения. Выбор материала — это вообще самое симпатичное, что можно представить: прелестная музыка, чудный сюжет, неувядающая популярность фильма с Одри Хэпберн в главной роли. Тем паче что партитура «Леди» по стилю не так уж сильно «заджазована» — в ней немало страниц, язык которых смыкается с опереттой. Хотя, конечно, и характерные мюзикловые приемы в ней представлены весьма широко.

Но как-то это странно: жанр, требующий высоких театральных технологий (не только постановочных, но и сугубо профессональных — актерская техника, пластика, хореография, вокал), вдруг реализуется на сцене традиционного русского репертуарного театра оперы и балета! Возможно ли такое?

Оказалось, возможно, но не без компромиссов. Первый же компромисс предложил сам Роберт Карсен, который предстал в этом проекте консерватором из консерваторов: никакой экспансии — спектакль мягко адаптирует оскароносный фильм, в значительной степени упростив его и максимально облегчив мюзикловую составляющую. Плотный ритм, драйв, сложность событийной и пластической партитур сведены в этой версии до стандартов российской оперетты — немного танца, немного пластики, спокойная до ленивого перемена декораций.

Перемен немало — они соответствуют мизансценам фильма, но выглядят заметно беднее. Выезд кабинета профессора из глубины сцены эпичен, неспешен и сопровождается характерным для российских технологических реалий поскрипыванием и подергиванием. Неспешен весь темпоритм спектакля. Артисты играют классическую советско-российскую оперетту, что, впрочем, у некоторых получается очень убедительно и не без обаяния — к примеру у приглашенного солиста Музкомедии Александра Байрона (Хиггинс). Солистка Мариинки Оксана Крупнова (Элиза) поет неплохо, но ее энергетики едва ли хватает для такой сложной роли, требующей одновременно эксцентричности и женственности. Драматические сцены (их здесь много) — тоже опираются на приемы ведения опереточных диалогов. И это бы ничего, только вот артисты слишком часто путают реплики. Представить себе подобное в бродвейском мюзикле совершенно невозможно. Да еще и звук «скачет», то обнаруживая свою микрофонную сущность, то пряча ее и оставляя артиста в акустическом состоянии, которое оказывается комфортным, пожалуй, только для Александра Трофимова (Фредди), но не для остальных, чьи голоса начинают тонуть в оркестровом потоке.

Публика воспринимает спектакль неплохо — во всяком случае, поползновения покинуть театр досрочно (спектакль очень длинный — 3,5 часа!) довольно малочисленны. Афористично оценила спектакль одна из зрительниц: мило, но вяло. И уж совсем обескуражили поклоны, которые режиссер просто не поставил. Небывалая ситуация в жанре мюзикла, всегда расстающегося со зрителем на эмоциональном подъеме под звуки основного хита.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру