У «Чувственной математики» два полноценных соавтора. Режиссер — Катя Еременко, выпускник ВГИКа (мастерская Марлена Хуциева), а до этого — модель, работавшая с ведущими агентствами в Берлине, Париже, Нью-Йорке, Милане, Лондоне. А еще раньше — обладательница красного диплома мехмата МГУ и выпускница московской экспериментальной математической школы. Кое-что об извилистой биографии, а также о судьбе остальных одноклассников Катя рассказывает в своем предыдущем фильме — «Мой класс», который также объехал весь мир. Второй автор — оператор Павел Костомаров, который сам по себе — один из самых опытных документалистов в России, а в качестве оператора был награжден «Серебряным медведем» Берлинале за «Как я провел этим летом» Алексея Попогребского. Как честно признается режиссер, когда они взялись за эту идею, отнеслись к фильму безответственно — в том смысле, что и представить не могли подобный зрительский успех.
- Даже когда фильм просто взяли в документальный конкурс на Московский кинофестиваль – фильм про науку, да еще и на такую непопулярную тему – я уже была очень рада, - говорит Катя. - У меня было такое чувство, будто мы дворняжки, которых пустили на выставку породистых собак. За другими участниками в программе стояли огромные бюджеты, миллионы долларов. А мы просто с друзьями сняли крошечный фильм про странных людей.
После зрительского бума на ММКФ, фильм отправился путешествовать по миру. Причем зачастую против воли своих авторов. Режиссеру писали преподаватели математики в Германии, предлагая за свой счет сделать немецкие субтитры, чтобы показать фильм своим студентам. Скоро таких переводов накопилось около десяти, включая корейский. Для проката в России перевод на русский начитал за кадром Александр Расторгуев — еще один знаковый российский документалист, соавтор Павла Костомарова в проекте «Срок» о гражданских протестах.
Прежде чем добраться до Москвы, где, хоть и в узком прокате, но фильм неизменно собирает полные залы на одном только сарафанном радио, «Чувственная математика» прямо-таки с триумфом прошла в Новосибирске. Где по количеству сборов на одну копию обошла даже шедшие параллельно голливудские блокбастеры. А одна из самых поразительных историй произошла в Петербурге. Там один из действующих ученых-физиков, случайно наткнувшись на интервью с Катей в «Огоньке», купил билет на фильм — впервые с 1986 года. И, оставшись от просмотра в полном восторге, сразу после показа обзвонил всех своих коллег.
Рассуждая на тему, что же именно так зацепило зрителей в скромном фильме про математику, режиссер произносит слово «фэнтези».
- Вначале мной просто двигало рядовое любопытство – что сейчас происходит на передовой математики? - говорит Катя. - Чтобы они нам хотя бы чуть-чуть объяснили, на пальцах. Но в итоге у нас получился не столько про математику, сколько про творчество. Такой фильм-фэнтези. Одна из зрительниц так и написала: «Классно было побывать в пространстве, дополнительном к нашим будням». Я думаю, люди ходят на фильм не для того, чтоб узнать, чем же занимаются сейчас математики, а из-за какого-то чувства восторга перед другим миром. У нас получилось что-то вроде путешествия в другую страну.
«Чувственная математика» — шесть не связанных друг с другом новелл, снятых то в Москве, то в Париже, то в Берлине, то по другую сторону океана. В каждой из них видный ученый — от профессора МГУ до лауреата Филдсовской медали (высшей награды среди математиков) рассказывает о своей работе на примере одного из чувств. При этом к пяти основным: вкус, зрение, обоняние, осязание и слух — режиссер добавляет шестое, которым у нее стало «чувство баланса». Это не единственная уловка, нарочитая неправильность, допущенная авторами.
- Есть целое течение в документальном кино, когда фильмы построены на длительном наблюдении, режиссры снимают героев в привычной среде обитания, показывают личную жизнь, стараются никак не вмешиваться в процесс их жизни, - продолжает режиссер. - А в фильмах про науку принято, что обязательно нужно что-то объяснять. Этого ничего у нас нет. Но когда отрываешься от клише, важно не повиснуть в воздухе. Нужны какие-то другие клише. (Смеется.) И это другое – конечно, Паша Костомаров. Паша со своей камерой – это что-то волшебное и невероятное. Наблюдать за тем, как Паша снимал строгий упорядоченный математический мир своей интуитивной, хаотичной, совершенно безумной камерой – отдельное удовольствие.
Это что касается изображения. А по содержанию – когда я искала повод сделать фильм про математику, я придумала эту структуру – играть с органами чувств. В моем предыдущем фильме, «Мой класс», я встречалась со своими одноклассниками после долгой разлуки, и часто речь в фильме заходила об абстрактных вещах, которые трудно визуализировать. Тогда я использовала уроки физики как метафору, которая всех этих героев объединяла и кое в чем даже объясняла. В «Чувственной математике» получилось немного наоборот. Я сознательно использовала органы чувств, которые более «съедобны» для кино, для того, чтобы хотя бы немного структурировать те абстрактные понятия, которыми занимаются мои герои. Мне хотелось показать людей в разных странах, разного темперамента. Эта структура определяла героев. Но я не отношусь к ней так уж серьезно – для меня это такая башня, которую я в конце ломаю. Просто это некая игра. Математики же – люди творческие. А игра и творчество – два очень близких понятия. Поэтому они с радостью согласились со мной сыграть в эту игру.
У меня было не так много времени для общения с героями. И каждого из них я старалась ввести в такое состояние, когда он при нас начинал размышлять. Входить в состояние, близкое к экстазу. Для меня эти моменты самого дорогого стоят. Я относилась к этому как серферы к гребню волны. Чуть-чуть влево – и ты скатываешься в объяснение, какую-то адаптацию, и становится скучно. Вправо – и там уже совсем страшно, потому что начинаются их математические термины без передышки, которые могут вызвать у людей отторжение…
У нас весь фильм немного неправильный. Когда мы его с Пашей начинали, совершенно не надеялись ни на какой зрительский успех, поэтому ко всему отнеслись совершенно безответственно. Мне не нужно было отчитываться перед начальниками, перед каким-нибудь фондом. Зато у нас была свобода.
