— Сообщалось, что в Год литературы в Россия будет снят фильм Алексея Германа про Довлатова. Однако вы еще не приступили к съемкам?
— Мы не делали такого заявления. Поводы, даты здесь ни при чем. Еще лет шесть-семь назад мы говорили о проекте с Екатериной Довлатовой. Сейчас готовимся к нему, ищем актеров. Думаю, через несколько месяцев начнем снимать. Долго собирался бюджет. Как обычно, на деле многое оказалось сложнее, чем предполагалось. Очень изменился город. Не все задуманное можно снять.
— Права на экранизацию от семьи Довлатова вам не пришлось получать? У вас ведь будет байопик?
— Мы находимся в контакте с семьей писателя. Елена, его вдова, и дочь Екатерина в курсе нашего проекта, скоро приедут в Питер. Но у нас не экранизация, а выдуманная история, условный байопик — несколько дней из жизни Сергея Донатовича. Мы еще выбираем время: конец 60-х либо начало 70-х. Может быть, вообще не будем конкретизировать дату. Хотелось бы достигнуть достоверности в лицах, показать не пластиковый, выдуманный Ленинград, а настоящий, и чтобы детали, предметы интерьера были точными. Наш художник Елена Окопная, моя жена, — работала на фильме «Под электрическими облаками», — уже много месяцев ездит по барахолкам, ищет реквизит. Но все равно кино — это выдумка. Это не стопроцентная документалистика. И мы на нее не претендуем.
— Сценарий ваш?
— Мы написали сценарий вместе с молодым драматургом Юлией Тупикиной, будем еще его дорабатывать. Многие нюансы требуют погружения, набора исторических обстоятельств. Нам нужно понять, что делать с реальными объектами. Например, будет собирательный образ советской редакции. Малоизвестно, что Довлатов был одаренным поэтом, легко мог рифмовать, делал это талантливо. Мы будем имитировать ненаписанные стихи Довлатова. По этому поводу ведем переговоры с замечательным русским поэтом, имя которого пока не стану называть. Будем искать собирательный образ нашего героя, а не один в один повторять известные ситуации.
— Станислав Говорухин снял «Конец прекрасной эпохи», экранизировал рассказы Довлатова. Когда его спросили: «Любите творчество Довлатова?» — он удивился: «А разве есть человек, который не любит прозу Довлатова?». Вы ответили бы так же?
— Не соглашусь. Есть люди, которые не любят книги Довлатова. Кто-то относится к нему снисходительно. Есть и злобные воспоминания. Разные взгляды существуют. Конечно, мы делаем фильм для тех, кто любит Довлатова. Наверное, плохие воспоминания можно найти обо всех. Не трогают разве что Бродского. К слову, в нашем фильме он будет вторым героем. Про Довлатова много написано книг, снято фильмов, поставлено спектаклей. Но мало кто понял его. Что общеизвестно? Был такой человек — высокого роста, но физически не очень сильный. Гулял в тапочках с фокстерьером Глашей по Невскому проспекту. Его не публиковали. У него была сложная личная жизнь. Уезжал. Шел на компромиссы. Я, кстати, не согласен с тем, что он шел на компромиссы. В книгах о Довлатове почти нет ответов на вопросы, что же такое он на самом деле. К нему прилипла маска. А где скрытая часть его жизни? Когда он ежедневно в 7 утра садился работать, и не важно, как накануне провел вечер, писал, даже когда его не публиковали, двигался к чему-то, в больших мучениях вырабатывал стиль. Как мне представляется, Довлатов в собственной прозе и Довлатов в реальности — это разные люди. Часто его представляют, исходя из им написанного, а это не всегда соответствует действительности. Мы хотели бы пойти в сторону не совсем книжного Довлатова. Как? Это можно только почувствовать, угадать.
— А вы когда полюбили прозу Довлатова?
— Прочел его довольно поздно — лет в 26–27, зато всего сразу, запоем. Это было на даче. До сих пор помню концы рассказов. Как ни странно, есть у него что-то общее с шекспировскими сонетами. Довлатов — один из безусловных символов последней четверти ХХ века. Своим трагическим путешествием, несмотря на небольшое количество написанного — посмотрите собрания сочинений Пушкина, Лермонтова, — он занял особое место в истории русской литературы.
— Кто из окружения Довлатова появится в фильме?
— Безусловно, мы будем вводить какие-то образы эпохи. Но не станем конкретизировать, а затем вступать в бесконечные выяснения — почему так показали кого-то или кого-то обидели.
— В картине Говорухина Лентулов (Довлатов) — молодой журналист, любимец женщин, «самый аморальный сотрудник редакции». У вас будут показаны женщины, жены?
— Да, будет жена Елена. Мы не срываем никакие покровы, не устраиваем развеселое путешествие. Я не собираюсь копаться в чьем-то белье и за счет других людей, живших сложной жизнью, уже ушедших, решать проблемы пиара собственного фильма.
— Где пройдут съемки?
— Только в Петербурге, хотя сегодня практически невозможно снять Ленинград 70-х. Все известные ленинградские театры теперь переделаны, в евроремонте, а у нас там были задуманы сцены. Я вырос в этом городе и помню, что были другая фактура, другие цвета. Вы давно были на улице Рубинштейна, где жил Довлатов? Там все нынче в кабаках, клубах, иностранных вывесках. За 40 лет улица изменилась радикально. Все дома перекрашены, в них новые лифты. Советская эстетика из этого района ушла полностью. Будем искать заменители.
— Кто же сыграет Довлатова?
— Мы посмотрели тысячи артистов в Питере, Москва, регионах — по-разному талантливых. Было сложно, но сейчас есть несколько замечательных вариантов. Есть более похожие, а есть менее. Тут мы не пошли путем Говорухина, говорившего, что он искал актера, не похожего на Довлатова, мы ищем все-таки внешнее сходство.
— Ваши родители Светлана Кармалита и Алексей Герман писали сценарии вместе. А вы как работаете?
— По-разному — иногда пишу один, иногда с соавторами.
— Родители не вмешивались в вашу работу?
— Никогда.
— Правда, что они были знакомы с Сергеем Довлатовым?
— Отец был знаком. Они росли рядом. Я недавно узнал, что семья Довлатова жила на нашей даче по приглашению моей бабушки. А дедушка помогал брату Сергея Донатовича.
— Вы входите в совет директоров «Ленфильма». Светлана Кармалита — главный редактор студии, член худсовета, 40 лет там работает. Как возрождается киностудия?
— «Ленфильм» не может возродиться быстро. Для этого потребуется лет десять по крайней мере. Много что делается, но это путешествие некороткое. Фильмы там снимают, выпускают и даже сами прокатывают. Закупают технику. Хороший звук поставили. Остро стоит вопрос с кадрами, образованием кинематографистов. Но сейчас и время в стране тяжелое: кризис, санкции, огромная инфляция, секвестр бюджета. Мы фактически отрезаны от европейской культурной жизни. Последний крупный фестиваль, куда была приглашена российская картина, это Берлинский. Нас сознательно игнорируют. Из-за политической ситуации иностранцы не поедут к нам снимать кино. Это будет какое-то время оказывать влияние на съемки в городе.
— «Довлатова» вы будете снимать на «Ленфильме»?
— Будет совместное с «Ленфильмом» производство. И еще с тремя-четырьмя странами — Сербия, Финляндией, Польша. Вероятно, прибавятся Франция, Германия. У нас много иностранных сопродюсеров. Плюс несколько московских компаний.
— Как вы отнеслись к тому, что ваш фильм «Под электрическими облаками» вылетел из номинантов Европейской киноакадемии?
— Все российские фильмы вылетели. Не заметили Кончаловского, взявшего «Серебряного » за режиссуру на Венецианском кинофестивале, мою картину, получившую приз Берлинского фестиваля. Не заметили прекрасную картину «Класс коррекции». Тот же абсурд случился в Каннах, где не было наших фильмов. И в Карловых Варах, Киев. Картина «Франкофония» Сокурова в Венеции не в счет — это не российское производство. Политика перекидывается на кино. Вдруг все наше коллективно отвергается: не хотят голосовать за нас, поддерживать и, главное, не пытаются нас понять. У нас разные культуры, и все, что выходит за весьма убогие представления о России, рефлекторно отвергается. Не надо думать, что они лучше, чем мы.
— Однако «азиатский Оскар» — премию Asia Pacific Screen Awards — вам присудили.
— Азиатско-Тихоокеанский регион — другой, менее заидеологизированный. Это немаленький регион. Он больше Европы. Но там меньше политики.
— Наверняка у каждого режиссера есть мечта — получить «Оскар»?
— Мне вообще наплевать на «Оскар». Но, как известно, лучше выиграть, чем проиграть. Я получал призы и не получал. Крупные награды не очень меня меняют, просто несколько облегчают жизнь, дальнейшую работу — вот и все.
