Молочкову за 60, а вошел он в русское искусство буквально вчера. С легкой руки Церетели. Как это произошло, рассказывает куратор выставки Андрей Ерофеев: «Я хотел открыть нового художника, но Зураб Константинович меня опередил. Еще до этой выставки и до написания всех работ он выдал Молочкову звание почетного члена Академии художеств. Авансом. Как Обама получил премию мира, которую заслужил только потом. Так же Молочков теперь оправдывает звание».
Рисует каждый день — без выходных. В основном натюрморты, которые представляют мир бытовых вещей. Но это не предметы из супермаркета, как у Уорхола, а вещи, близкие нам по советскому прошлому. Пестрые заборы из дерева, битые тарелки, противные таблетки, железные терки, разваливающиеся кастрюли и мясорубки. Они тоже не напоминают вещи Рабина или Рогинского, а пропитаны своей энергетикой и выписаны совершенно по-новому.
— Художник показывает их пластическую агрессивность, — объясняет Ерофеев. — Он обычно размещает их в намеренно тесном изобразительном пространстве картины. Масштаб вещей сильно увеличен по сравнению с натуральными размерами. На зрителя из пространства картины вываливаются гигантские таблетки, пуговицы, батареи. Вещи, которые призваны скромно служить человеку, обретают в интерпретации Молочкова какой-то резкий и навязчивый характер. Углами, ручками, вентилями они выпячиваются из картины и бесцеремонно вторгаются в окружающее пространство.
Его живопись чисто мужская. Никакой изнеженности и красивости. Цвета под стать: темно-синий, густо-коричневый, ядерно-красный, кое-где слабо-салатовый. Все предметы выглядят потасканно и неприглядно, но удивительно, что от них не исходит ощущения разрухи. Наоборот, с этих полотен бьет энергетика. Из трубы с изливающимся потоком ржавой воды, заборов с зияющими дырами, даже с грязных ботинок, которые отражают лучи света.
— Не могу откладывать работу на завтра, ведь настроение будет другим, и я искажу ее, — признается «МК» Молочков. — Многие из представленных картин написал за неделю до выставки. Ждал, пока Андрей Ерофеев до конца сформирует концепцию и я смогу полностью ее воплотить в реальность несколькими вещами. Можно сказать, я писал их как заказные, чтоб замкнуть теоретическое кольцо. На одну картину уходит не больше двух часов. Дело не в технике и не в экономии времени, а просто писать я начал поздно, хочу многое успеть.
