Что такое свобода? С чем ее едят? Нужна ли она? И если нужна, то зачем

Коллекционер жизни

Сильно продвинутые мыслители бьют тревогу: соцопросы показывают, что россияне не шибко озабочены сворачиванием гражданских свобод (таких набралось всего 5%), куда больше их беспокоит растущая бедность (таких респондентов 50%). При этом в высоколобых стенаниях отсутствует характеристика той волнующей категории бытия, о которой поведем речь и которой якобы так недостает нашему обществу. В самом деле, что такое свобода? Так ли она нужна? Или можно без нее обойтись? И насколько ее реально не хватает?

Коллекционер жизни

Водка для Ивана Грозного

Человек пришел в Третьяковскую галерею. Выпил там культурненько водки. И шарахнул по знаменитой картине дрыном.

Что ни действие, ни проявление душевной склонности — разливанная свобода.

Возникает вопрос: зачем в музее торговать водкой? Но это ведь и есть подлинная свобода — разрешено то, что не запрещено. Издай указ, запрещающий розлив в музейной тишине алкоголя, — и поднимется волна негодущих протестов: с какой стати удушение, разве не свободны мы в своих человеческих потребностях, почему за нас решают, что, где и когда нам потреблять?

Продолжу эту линию. С какой стати кто-то решает, какие картины выставлять на обозрение, а какие держать в запасниках? С какой стати кто-то диктует, какую картину имею право продрать, чтоб другие на нее не пялились, а какую нет?

Напрашивается и вот какой аргумент: действия и помыслы разбушевавшегося гражданина диктовались развернувшейся в прессе дискуссией о правомерности увековечивания памяти Ивана Грозного и умножения количества памятников ему. То есть товарищ выступил с демократических позиций и негодовал на то, что тирану воздают слишком много почестей. Из чего прямо вытекает: за ушко и на солнышко тех, кто позволил вести в прессе подобные дискуссии. К ногтю издателей и идеологов свободы споров!

Ограничение волеизъявления в печати (и на митингах), следовательно, просто необходимо. Оно напрашивается. Институт цензуры востребован сегодня как никогда.

По какому же праву задержали светлого борца с дремучим мракобесием? Присмотримся к его личности и попытаемся отыскать в ней хоть одно темное пятнышко. Ну да, слегка привирал при знакомстве с женщинами, чтоб вовлечь их в близкие отношения. Перехватил маленько в самооправданиях: де картина оскорбляла чувства верующих… Не слишком следил за своим здоровьем (иначе давно обратился бы к врачам и оказался бы в психушке). Но трогательно ухаживал за больными родителями. И это — в общественном нарастающем позитивном мнении — искупает его мелкий неподотчетный разуму проступок. На наших глазах вандал превращается в героя, которому надо объявить благодарность, а не штрафовать и не в тюрьму сажать.

Слеза прошибает

Аналогичную картину (тоже почти репинскую) наблюдаем в деле отравленного Скрипаля. Поначалу тон комментариев был обличающий, в подтексте читалось: «Собаке — собачья смерть» (хоть Россия к этому покушению и непричастна, но бог не фраер, правду видит и шельму метит). Однако с течением времени интонации плавно и шелковисто изменились: поскольку ни сам Скрипаль, ни его дочь прямо не обвинили Россию в причастности к атаке на себя, в репортажах и сводках об их выздоровлении стали проскальзывать нотки сочувствия, а то и похваливания. И чуть ли не превозношения. Как-то забылось, что в истоке пребывания Скрипаля в Англии — его не слишком корректный поступок по отношению к вскормившей шпиона стране. Прозвучало почти что гордое: он не хотел быть мелкой монетой в обмене на пойманных российских коллег, хотел досидеть назначенный ему срок, искупить вину и остаться после этого на родине, которую горячо любит.

Слеза прошибает читать такое. Ему бы чуть раньше подумать о том, к чему может привести торговля интересами организации (уж не говорю России), которой он на высоком посту не слишком честно и ревностно служил.

В самом деле: чего ему не хватало? Военный атташе в Испании. Упакован и обеспечен по гроб жизни. Но, видно, показалось маловато благ.

То, о чем говорю, имеет прямое отношению к заявленной в начале этих заметок теме — теме свободы. Свободы волеизъявления, свободы выбора.

Кто мог нашему резиденту, добившемуся высоких карьерных успехов, лучше него самого разъяснить, что ему можно делать, а что возбраняется? Он был целиком и полностью свободен в своих предпочтениях. (О такой свободе наши рядовые соотечественники и не мечтают.) И выбрал то самое, что приводит в недоумение высоколобых мыслителей и что является приоритетом для 50% россиян, — небедность. Неугрозу даже самого маленького намека на материальную необеспеченность. Он, пожив на Западе, как огня боялся вполне реальной нищеты, которая (согласно его опасениям) могла ожидать привыкшего роскошествовать военного посланника на родной земле. Что ж удивляться, если неатташе и неразведчики, еле сводящие концы с концами и получающие крохи, которых не хватает на жилье, еду, лекарства, озабочены не высокими мотивами о демократии, а приземленными убогими интересами — низменными, корыстными, позорными, приспособленческими ухищрениями, как выжить?

Кто превращает страну в крематорий?

«Зимняя вишня» (романтическое название!) сгорела из-за того же, из-за чего пострадало полотно Ильи Ефимовича: из-за нищеты обобранной, замороченной, зашуганной страны и алчности тех, кто нещадно обдирает ее ресурсы и население. Буфет, где торговали водкой, приносит доход, возможно, больший, чем искусство. Подозреваю, что буфет диктовал в Третьяковке каноны и правила хорошего моветона, так же как торговцы всем, чем только можно торговать (в самом широком смысле этого термина) продиктовали «Зимней вишне» способ превращения ее кинозала в крематорий.

Свобода у того, кто имеет деньги. У остальных — обязанности и долги по отношению к подлинно свободным. К работодателям (а эту роль все чаще исполняет само государство), к чиновникам, которые закрывают глаза на очевидные нарушения, к криминалу, который распространил свою антимораль на детей и взрослых. Диктаторы безнравственности твердо утвердились на вершине пирамиды, попирающей остальное население. Они принимают законы, не позволяющие перечить произволу (а иначе получается оскорбление верховных лиц государства и чувств верующих), понуждают публиковать загоняющие ум за разум статьи и рисовать благостные пейзажи, застящие подлинную разруху и нереиновационные руины. Нравственность перевернута с ног на голову, повсюду царят воровство и ханжество: считается, что если по ТВ рекламируют безалкогольное пиво, то об алкогольном ни у кого мысли не возникнет. Ну а если так, то возле школы вином торговать нельзя, а в музеях — для усиления эстетического эффекта — необходимо.

Необходима как хлеб

Чтобы выпестовать свободу, нужны и вожжи, и узда: не каждый умеет обуздать себя сам. Путь к самоограничению долог и, возможно, бесконечен. Но до тех пор, пока в обществе будут существовать умышленные препоны на этом пути и не будут поставлены твердые, ясные и честные ориентиры справедливости, нечего ждать от конкретных индивидов соблюдения очевидных, писаных, однако не для всех обязательных правил.

Свободу надо терпеливо растить, кропотливо воспитывать — в каждом и ежечасно. А не вспоминать о ней от случая к случаю и лишь по поводу разгона демонстрантов нагайками. Есть свобода выходить на демонстрации — и есть свобода отправлять за это в кутузку. Есть свобода наслаждаться шедеврами — и есть свобода насаждать чучела на центральных площадях. Весь вопрос в том, какую свободу предпочесть и поддерживать.

Помнится, многотысячные митинги восьмидесятых-девяностых на Манежной площади и в Лужниках дали мощный импульс пробуждению гражданского самосознания. Тогда власть (возможно, из страха) и народ на короткий миг стали единым целым. То была неконтролируемая волна гнева, несогласия, возмущения, и трое мальчиков, жертвуя собой ради всей страны, бросились под танки. То был их выбор — ради общей свободы. Ныне есть возможность, не доводя до танков, осмысленно и не спонтанно двигаться в сторону необмана и неубийств.

Свободу едят вперемешку со слезами. Не у каждого хватит сил и смелости примкнуть к слабой стороне (и этим усилить ее). Большинство всегда на полюсе позиционного превосходства. В этом и заключается трудность (чтоб не сказать трагедия). В этой проклятущей свободе выбора. Как рифмовал Евтушенко, «с кем ты — с Мастером или с Воландом?».

Свободу не намажешь на хлеб. Но без этой эфемерности очень скоро не станет и самого хлеба (что видим на примере Северной Кореи).

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №27724 от 7 июля 2018

Заголовок в газете: Что такое свобода? С чем ее едят? Нужна ли она? И если нужна, то зачем?

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру