Так, на всех этих «не» и «недо» всемирно известный режиссер Петер Штайн сыграл в Москве спектакль «Фауст-фантазия» и долго не мог уйти со сцены – публика не отпускала, цветы дарила, «браво» кричала. Лучший букет – конечно, от Евгения Миронова, по приглашению которого и приехал господин Штайн.
В театральном центре им. Мейерхольда среди зрителей – один молодняк. Самым великовозрастным был разве что критик Алексей Бартошевич. Кто там говорил про распущенность нашей молодежи, что ей ничего не интересно? Полтора часа зал гремел внимательной тишиной на спектакле, в котором словно бы намеренно нет никаких завлекающих маневров. Даже наоборот!
Рояль и пюпитр. Человек за роялем и человек за пюпитром. За роялем – Джованни Виталетти, весь в черном, красавец-мужчина, романтический герой, отдаленно похож на Александра Блока. За пюпитром – он. Штайн. Над ними экран с титрами на русском языке. Вот и вся картинка.
Виталетти опускает руки на клавиши. Музыка Артуро Аннеккино – того самого композитора, который написал музыку для 22-часового «Фауста» Штайна, полной версии, сыгранной в Ганновере 8 лет тому назад. Там Штайн был режиссером. В этом спектакле…
- Я чтец-декламатор. Я плохой артист, - признается Петер Штайн.
Нет, он не чтец и не декламатор. С первыми аккордами зрители видят, как музыка вполне физически проникает в тело Штайна. Музыка такая, что ты, как и Штайн, вбираешь ее в себя, она теперь руководит твоими движениями, ритмом биения сердца, ритмом слов…
Но кто в этом спектакле главный – музыка ли, Иоганн Вольфранг Гете ли, Петер Штайн ли? Так или иначе, но первым Штайн читает монолог Фауста. Музыка превращается то в совсем детский задорный мотивчик, то мы слышим звон хрусталя, то каменную тяжесть… Резкий обрыв.
Я философию постиг,
Я стал юристом, стал врачом...
Увы! с усердьем и трудом
И в богословье я проник, —
И не умней я стал в конце концов,
Чем прежде был... Глупец я из глупцов!
Штайн читает на немецком. Немцы на этом спектакль, очевидно, переживают полный катарсис – Гёте их национальная гордость. Русской публике приходится смотреть на перевод, что несколько смазывает идею – вот если бы нам Пушкина так почитали! Штайн потирает ручки и повизгивает, как Мефистофель, то кокетничает, как Маргарита, то ритмически подпевает, подобно как в оперетке, а уж в Вальпургиеву ночь у Штайна каждая ведьма говорит по-особому.
- Я самый лучший чтец Гёте, - признался перед спектаклем режиссер, - я занимаюсь этим уже 50 лет.
И кажется, русская публика ничего против этого заявления не имеет. Овациям не было конца.
