В Одессе.
Мальчишка в детском саду (лет пяти). Воспитательница спросила адрес, он ответил. Пришел домой и сказал:
— Что я, дурной, говорить свой адрес? Я ей сказал чужой. А то еще придет, обворует.
* * *
Заказываю Москву. Телефонистка, закончив разговор, вдруг ни с того ни с сего говорит мне:
— Так есть хочется, просто умираю.
В ответ шучу:
— Могу вас угостить, у меня есть молодая картошка, сало, кофе...
Телефонистка (без тени смущения):
— Спасибо, я взяла с собой, взяла немножко буженинки, соку, два яичка, кусок курицы.
04.01.79 г.
К плохому природа приучала организм миллионы лет: к холоду, голоду, страху — вот во время войны люди и выздоравливали. Человек к хорошей жизни меньше подготовлен: толстеет, жиреет, слабеет в коленках.
06.02.79 г.
Наверно, детское кино родилось до развития самого кинематографа. Когда первый ребенок посмотрел на мир через стекло, преобразовав его в цвет.
Даже раньше, когда древний человек смотрел в темноту и видел фильм своих страхов и фантазий.
21.04.79 г.
Отчего же фильм моей мечты не взрослый? А оттого, что меня не будет интересовать: так разводиться или нет, страдать или нет, терпеть или давать сдачи? Меня будет интересовать вопрос стартовой ориентации: любить или нет, есть она или нет? Есть!!!
Прекрасная! Всесильная! Но горькая. Ищите свою счастливую.
Что делать? Во-первых, любить!
05.07.79 г. Четверг
Год ребенка. (…) Необходимо делать гораздо больше, ибо дети наши растеряны душевно. Они очень много знают того, что им знать не положено, а главное... появились дети бедных и дети богатых, детство атаковано мещанством, обывательщиной, вещизмом. Думают о выгоде, лижут жопы своим богатым родителям, сходят с круга, с детства мучаются от несправедливости, от аморальности, теряют веру в высокое.
Мораль, нравственность, мир чувств — вот где ребенок нуждается в помощи. Еды ему хватает (мне хватало даже в военные тяжкие годы), а вот веры, интеллекта, духовной чистоты, справедливости — нет.
Снимая картину “Внимание, черепаха!”, я искал худых и толстых детей, в сценарии была сцена в институте питания, где худых лечили от худобы, а толстых от полноты. Мы искали детей по всей Москве — не находили худых. Когда я попросил завуча одной школы: покажите мне худеньких ребят, — завуч испугалась и сказала:
— Что вы, что вы, если у нас худеют дети, мы даем им дополнительные завтраки.
И хотя худеньких мы нашли (правда, с большим трудом), но веселого в этом было мало — и сцену мы не сняли. Зато когда перед картиной “Семь нянек” мы дали объявление в “Вечернюю Москву”, что “Мосфильм” ищет подростка лет 13—14 на роль трудновоспитуемого, студия была так атакована претендентами, что вынуждена была вмешаться милиция. Заборы гнулись под легкими телами озорников (вот как изменилось время: худоба не пугает, лечат от лишнего веса. — Е.С.).
— Берите меня! — кричали многие — Я самый трудновоспитуемый, от меня детская комната милиции отказалась!
Когда я искал героиню фильма для “Внимание, черепаха!”, мне нужна была одна красавица, одна со скверным характером, одна хохотушка и одна такая, чтобы можно было взглянуть в глаза и сразу ей поверить.
Мой второй режиссер сказала:
— Ролан, ты сошел с ума — теперь таких не делают.
А красавиц, и вредниц, и хохотушек было сколько угодно.
26.07.80 г. Суббота
В четверг умер Володя Высоцкий. Смерть, как всегда, не вовремя, смерть, как всегда, должна была быть, смерть, как всегда, выбирает самого-самого.
Значение и значимость Володи я понимал давно. Пока факт его смерти в меня не вмещается. Не думаю о нем как о мертвом, как о прошлом. Но, думаю, после смерти Шукшина — удар по нашему искусству самый мощный. Володя будет энциклопедическим словарем нашего времени. Так сказать, краткий энциклопедический словарь. Если от А до Я составить темы его песен, то встанет время во всей своей красе и неприглядности.
Вот Володю не назовешь инакомыслящим. Он мыслил так, как подобает. Все остальные именно инакомыслят.
12.10.80 г.
Пятьдесят один год! Вот так вот! Через 9 лет — 60. А через 19 — 70 (если доживу). Очень, очень, очень мало. Дай бог, чтобы это были те годы, которых я от себя жду. Очень интересно стало, интереснее, чем было. Резервы есть. Боже! От аппетита истерика может сделаться — все хочу! Но более всего — писать!
Но опять мои дорогие враги — “срочные дела”! О, “срочные дела”, вы можете заполнить жизнь бессмыслицей, вы можете сломать характер, забрать здоровье, оставив вместо этого легкий туман в голове. Самый сердечный друг срочных дел — зеленый змий, бесшабашная, глупая жизнь, а вместо дружбы и любви — дорожные приключения. Жизнь с удовольствием окунет вас головой в дерьмо срочных и неотложных дел и постарается продержать вас в них ровно столько, чтобы вы захлебнулись этим дерьмом.
01.12.81 г.
ХОЧУ СТАВИТЬ “ЧУЧЕЛО” ЖЕЛЕЗНИКОВА.
Это будет фильм, который всеми своими возможностями, какие только бывают у фильма, обрушится на проблему, именуемую в “быту” “детская жестокость”, — но это не о ней (для меня).
В духовном плане разговор в “Чучеле” о “гидре коллектива”, правда которого чаще всего безнравственна. В самом зародыше, в самой игре во всевластие, в самом посыле — “интересы коллектива превыше всего”. Субъективизм не лучше, когда он исходит не от индивидуума, а от группы лиц. В субъективизме для меня лично скрывается враг объективного признания добра, этичности и равенства в высоком смысле: признания над всеми нами закона, общего для всех.
Чучело — “Идиот” в масштабе этой повести (кстати, это еще не сделано), она — Донья Кихот, но и не то. Ведь это о Любви. Она не ищет мельниц и не живет ради высокого помысла, она не “ради”, она естественно такова, она даже не ведает, кто она внутренне и кто она внешне, она сама являет собой ценность, редкость, искренность.(Все слова верные, но ничего не дают, они бесплодны. Надо раскатиться хотя бы на заявку.)
Попробуем с другого боку!
В класс приходит новенькая. Это тот возраст, когда “новенький” заранее обречен на жесткую проверку складывающегося коллектива (детского). 4—5—6-е классы — беда для “новеньких”. Пришла девочка, нескладная внешне, по меркам пятиклассников — некрасивая, дефектная. “Новенький” в этом возрасте всегда кандидатура на роль козла отпущения — и эта роль чаще всего вакантна. (Исполняют ее в классе попеременно.)
Почему? Она внешне как бы создана для этого. Чучело! Но драматургия складывается в следующем движении сюжета, она проистекает от характера девочки, от ее особости — она чиста и незлобива. Она еще не ведает горечи насмешки над собой — она воспринимает насмешку простодушно, как веселье всех, предложенное и ей тоже.
Тут уже начало от вольтеровского “Простодушного”.
Она эмоциональна и свято проста. Она подходит к мальчику (герой класса) и выражает желание сидеть с ним. Это бесшумная бомба. “Новенькая”, “чучело” — и вдруг такой поворот! Ой, что будет?
Герой фильма и класс! Школьный класс обыкновенных детей, где необыкновенность каждого именно обыкновение. Его динамическое содержание многолико и подчиняется малейшему дуновению ситуации. Он, как облако, все время меняет свой лик, превратившись в черную, страшную тучу, вихрем помчавшуюся на девочку.
Это обычная, стереотипная история, знакомая именно до слез очень многим: история чудака, человека нового в детском коллективе, неприятие чужого (новенький в это время — синоним чужого).
1983
Мысль о том, что добро должно быть с кулаками, — демагогический перевертыш. Сила добра в самом добре, победа добра не в подавлении, не в уничтожении, не в захвате. Тут иной способ победы, добро побеждает тогда, когда оно остается добром — в этом и есть его победа. Парад победы добра невозможен. Дело вовсе не в позиции “непротивления по Толстому” — это уже вовсе иные категории, вопрос непротивления — это вопрос борьбы и отказа от борьбы, это вопрос смирения как мудрости. Добро не воюет и не борется, оно существует или нет.
Из движения фильма (упущения).
Сцена первая. 1. Вбегают ребята, прячутся (говорят: “Мы играем”). 2. Видит мать дочку — зовет — герои прячутся. 3. Короткий диалог между дочерью и матерью... (выяснение судьбы). 4. Димка узнает, что Лена взяла на себя чужую вину.
Надо, чтобы Димка очень удивился, что Лена взяла его вину на себя, и чтобы зрителю стало “ясно”, что он (!) этого так не оставит! Кто-кто, а он не станет прятаться за спину девочки.
Сцены написались быстро и вроде коротко. Но что делать, если она не пострижется? Может, снять на всякий случай, как она уродует себя?
Тетя Клава вышла в подсобку, Ленка схватила ножницы и терзала волосы, потом включила электромашинку и стала пытаться стричься...
Так, чтобы потом прийти с выстриженной местами головой...
(Тогда надо снять девочку-дублершу? Так?)
...Кошмар — Кристина другая! Она банальна и даже вульгарна, сквозь нее просвечивают мелочность и злобное самодовольство. Высокий взлет волнения и скромности, где он? Где духовность и трепетность?
(Надо только бояться предвзятости — это страшное дело.)
Сегодня она заявила, что время съемок кончилось. (Она еще побаивается, а вот как развернется — вот будет дрянь.)
Комментарий Елены Санаевой к борьбе за фильм “Чучело”
Н.Т.Сизов угрожал Быкову, что он как директор студии запретит пускать его на “Мосфильм” и, если он сам не хочет сократить картину (что будет лучше), это сделают за него другие. На это Быков сказал: “Вас, очевидно, Николай Трофимович, дезориентирует мое скромное звание заслуженного артиста. Вы меня поставили куда-то в конец очереди. Но я там не стою. И картину защитить сумею. А в монтажную никто ко мне не войдет. Приказ ваш о моем недопущении стоит недорого, десятка. Я заплачу. А если кто-то войдет в монтажную — убью. И говорю заранее — чем: монтажным прессом”. (Пресс для склейки пленки — довольно тяжелая вещь.) (…) Понять этих людей можно, их партбилеты лежали в Московском городском комитете партии, которым руководил член Политбюро В.В.Гришин, который сказал: “Не хотел бы я, чтобы картину увидел мой внук”. Но ради этого убивать картину Быков не согласился. Пришлось писать письмо Андропову. Когда не стало вскоре Андропова и жизнь “Чучела” была на волоске, Печенев (помощник К.Черненко. — В.К.) стал помогать (Черненко ненадолго встал во главе государства). А дальше она сама завоевывала пространство.
13—14.09.84 г.
Завтра премьера в “России”!!! (...)
Люди говорят — потрясение. Но ощущение, что плохо понимают картину. Как-то поверхностно. Понимаю, что это по первому впечатлению закономерно, но все равно печалюсь.
И все-таки буду, наверно, вспоминать об этом как о счастье.
31.12.96
…Истинное зрение дает лишь время. Без измерения во времени факт и документ сами по себе ничего не доказывают — они загадка, а не отгадка. Россия вошла в этот новый для себя, такой старый, старый мир. Но какой дорогой она идет?
Я пока не собираюсь печатать свои дневники — не уверен, что это нужно и своевременно, но они ведутся уже более полувека, по их страницам течет живое время, и я держусь за свои записи, чтобы не попасться на удочку с наживкой из свежетасованных новостей и упрямых до тупости фактов.
Салат из новостей — самая распространенная сегодня в мире форма лжи, точнее, система манипуляций с правдой и ложью — выбор, как говорится, по желанию заказчика. Самая модная одежда в современном мире — лапша на ушах. Она бывает отечественной, импортной и собственного производства. Мы все, кто больше, кто меньше, ходим в этих лапшовых одеждах, в итоге все мы “обманутые вкладчики”. Мы ищем правды и справедливости — мы ждем и жаждем вещего слова.
