Первые морозы, первая снежная ночь, стеной вывалившая на Екатеринбург месячную норму, не помешали зрителям до степени мегааншлага наводнить зал; оно и не странно: Е. — самый отзывчивый к цирку город после Москвы; стараниями директора даже станцию метро прям у входа открыли… Третий звонок: “Шут был вор: он воровал минуты, / грустные минуты тут и там, / грим, парик, другие атрибуты / этот шут дарил другим шутам”. Это Высоцкий о Енгибарове. О том, кому посвящен фест. Когда один шут-виртуоз сменяет другого. И в качестве виртуального девиза: “Не смех, но удивление!”.
Женщина-труба (США): за “слинки” засужу!
…Моментальный детский вопль: а-аааа! Что за странное существо ползет в полутьме по манежу? Без рук, без ног, без головы, вроде гусеница, да вдруг — ап! — и это уже восьмерка в рост с перетекающими гранями, как лента Мёбиуса… Нет-нет, ребятню не проведешь: это же “слинки”, шагающая пружинка, что продается на каждом шагу, а тут в нее “одет” человек… но вот понять, где у него что, никак не удается! Думаешь: ага, здесь — две ноги, но нет — “слинки” вдруг вскакивает на одну трубу-конечность, а остальные бесконтрольно носятся в воздухе... номер завершен, лишь на долю секунды видно, как из-под трубы показались две симпатичных босые ножки, стремительно уносящие сказку с манежа. Тут же и познакомились за кулисами — Анна Опреа, Орландо, США. Чудо-костюм лежит рядом:
— Его придумал мой муж Вениамин еще 25 лет назад. Смотрел на игрушку-“слинки”, как она по лестнице: тык-тык-тык… А что, хорошая идея!
— Ну да, это как знакомому человеку-пузырю однажды сказали: “клоунов много, ты обязательно должен чем-то выделяться!”. И стал он на манеже мыло дуть.
— Так и у нас — из игрушки родилось целое шоу, а это непросто, скажу вам… все-таки лишние 25 килограммов на твоем теле, этим надо уметь управлять. Одно выручает: я — бывшая акробатка, а муж — гимнаст. Тренируемся постоянно, работая над техникой: ведь как зритель вы видите в три раза меньше движений, чем производим мы, находясь внутри “слинки”. Кстати, не уверена, что это клоунада в чистом виде, скорее illusion, mystery. Магия акробатического танца: ведь многие никак не могут догадаться, сколько же в “слинки” сидит людей. А я одна!
— Это металлические кольца, сверху обтянутые плотной материей…
— Ой, об этом не надо, секрет, все запатентовано! Часто ломается, как за ребеночком надо ухаживать. Сами шьем бэби-слинки, сами красим. Конкурентов много и в Штатах, и по миру. Но мы-то — первые! А нас копируют. И был уже суд… но со всеми судиться невозможно.
— В аэропорту на рентгене не спрашивают: что это?
— Ну-у! Еще как спрашивают. Мне уже интересно наблюдать за их реакцией: никак не догадаются. И требуют сразу открыть (особенно в арабских странах).
— До сих пор спорят: каким должен быть клоун — смешным, грустным, страшным…
— Клоуном надо родиться. Вот и весь ответ. Настоящий клоун… он и в жизни клоун. Часто — грустный философ. Но если я выхожу на сцену и не слышу “хи-хи”, чувствую, что нахожусь не в своей тарелке… нет стремления к сложной импровизации.
— Постойте, но среди русских детишек не столько “хи-хи”, сколько “о, что это?!”.
— Да, вы правы, здесь реакция иная. А в Америке дети сразу начинают смеяться. То есть просто могу постоять в костюме и уйти.
— Кстати, как ориентируетесь внутри — ничего ж не видно.
— По лампам. Знаю, какой свет впереди, допустим, голубой. А когда уходить пора, если совсем потерялась, можно и подглядеть.
Жаль, что столь симпатичную артистку так и не увидит зритель!
Але-Хоп (Испания): магия уличных шоу
Продолжаем тему переодеваний. Зачастую в западных цирках номера с животными запрещены или такие эко-условия их содержания выставят (вольер под мишку с три манежа величиной), что и самому не захочется связываться. Испано-аргентинская группа “Але-Хоп” решила эту проблему оригинально. Нельзя брать зверей живых — возьмем потусторонних, из детских сновидений… И вот шагают царственно по сцене на длинных ножках, словно раздутые непропорционально слоны, почти что с картин Дали.
— Мы их зовем ВолуминАирес, то есть “объемы, наполненные воздухом”, парящие над ареной, — рассказывает “МК” один из родителей странных существ Хосе Мария Мартинес Сильва. — И эти персонажи — часть большого перформанса, который обычно играем на улицах…
Да, цирковой театр “Але-Хоп” (празднует 25-летие) уж давно покинул манеж, выйдя с красочными шоу прямо в город, но в закрытом пространстве зала их “зверушки” смотрятся не менее очаровательно, заставляя детишек цепенеть от одного лишь масштаба… попросят, например, кого из зрителей им подыграть — положат на спину на манеж и давай по очереди перешагивать, едва не наступая то на лицо, то на… причинное место. Дикий гогот публики и ужас лежащего прилагается.
— Сложно ими управлять? Это ж явно человек внутри на ходулях… Не дай бог завалится на бок.
— Хочу признаться, что прежде мы ходили как бы на двух ногах. Но это было очень трудно. Вот и перешли на четыре “лапы”-ходули для устойчивости. Вообще же старались создать такой образ, чтобы никто не понял, что внутри сидит человек… ну, может, аппарат такой.
…Вообще за буйство фантазий с костюмами “Але-Хопу” надо давать какой-нибудь цирковой “Оскар”: столько всего наизобретать с тянущейся лайкрой — уму непостижимо. Автор сюжетов — Алехандра Овьедо; прежде летала на трапеции, ныне — настоящий цирковой демиург, тонко ценящий большой театр и высокую музыку…
— Да и я по первой специальности — акробат, — признается Хосе Мария Сильва, — но мистическая клоунада увлекает беспредельно, такой поток невыразимых чувств!
…А Хосе есть с чем сравнивать: ровно за десять минут до представления они всей труппой (втроем) шныряют средь публики в нарядах “традиционных клоунов”: пышные зеленые парики, выбеленные лица. С удовольствием фоткаются, словно узнавая в каждом родственника. И никто не догадывается, в кого они трансформируются четверть часа спустя.
“Светлячки” (Швейцария): в моде минимализм
А вот и главные “звезды” Е-фестиваля: пантомимическая троица Starbugs–“светлячки”. Зовут их Фабиан, Мартин и Силу (последний утверждает, что полное имя — Василий). В жизни — мрачно-серьезны, особенно со своим немецким швейцарским выговором. В манеже — верх обаяния, а главное — они носители этакой не по-цирковому сильной энергии, практически стадионной… Зайдем в гримерку?
— Каждый из нас оказался на сцене случайно, — рассказывает Фабиан. — Никакого арт-гена нет. Более того, родители и в мыслях не допускали, что мы можем работать в цирке. Так волновались! Всё твердили: “А там разве платят деньги? Вам надо на пенсию копить, помните об этом!”. Я, например, четыре года учился на врача, а потом еще восемь проработал физиотерапевтом… так что если какие проблемы с организмом — обращайтесь.
Мартин — инженер-электрик, а Силу занимался бизнес-администрированием…
— Все это до крайности странно, ведь русская традиция в том, что цирк — профессия потомственная, если ты в манеже, значит, в цирке родился, за обезьянками каку выносил…
— Да-да, но дело в том, что в Швейцарии нет какой-либо цирковой школы. Этому негде учиться, не у кого перенимать традиции. Мы же просто выросли вместе, ходили в один спортзал, активно занимались брейк-дансом. Так в 16—17 лет и родилась наша группа…
— Почему “Светлячки”?
— А почему бы и нет? 13 лет назад начали прямо на улице — танцевали, выставив шляпу для монет. Но однажды нас пригласили в шоу. Тут-то и поняли, что танец можно легко совместить с комедией. И с этого дня доля брейка в нашем номере стала стремительно уменьшаться, а доля клоунады столь же стремительно расти…
…Что делает “Старбагс” сейчас? Идет минут на десять одна непрерывная фонограмма из музыкальных эффектов, различных шумов — перезарядка ружья, тяжелый звук удара из компьютерных “стрелялок” etc. И на всю эту какофонию “светляки” разыгрывают без слов уморительно забойное мим-шоу, вроде до безобразия простое, а вроде и вдохновенно-оптимистичное. Хотя и на границе разных жанров.
— Наша задача — делать глупости, над которыми и люди бы смеялись, да и мы сами, — говорит Мартин. — Поначалу попали в клуб, но там быстро поняли, что народ идет просто выпить-закусить, а мы тут пляшем и всем мешаем. Вот и ушли в театры и цирки. Трюки придумываем легко: собираемся дома, выскакивает идея, начинаем ее обтачивать. А потом понимаем, что идея — полное говно.
— Слушайте, вам же требуется удивительная синхронность, чтобы “попасть” в сложную фонограмму…
— Так то от полного доверия к друг другу, — улыбается Фабиан, — мы столько лет знакомы, что вполне можем и подраться, если возникнут трения. А они возникают! Но согласно новому веянию у нас есть психолог. Один на троих, к нему ходим каждые два месяца. Этакий куратор. Сидим у него, как сейчас (только не развалившись на диванчиках, конечно), и говорим-говорим о своих проблемах. Это уже потребность, ведь мы должны защитить будущее нашей команды.
— Раньше ходили в церковь…
— В церкви все загоняется внутрь тебя, а тут, напротив, ты раскрываешься. Вещь нужная и полезная — у нас появляется четвертый, который решает то, что мы втроем решить никак не можем.
— Вы очень выделяетесь: минимум внешнего перевоплощения, нет грима, переодеваний. Зато какая энергия, динамика!
— Верно, никогда не заимствуем традиционных клоунских трюков. Да и вообще не хотели быть клоунами! А нам всё твердят: “Вы — клоуны!”. Что ж, вуаля, теперь мы и сами в это уверовали. Работаем на минимализме — почти без костюмов, без реквизита. Что чемоданы таскать? Делать, что ль, больше нечего? Грим вообще терпеть не можем! Всё исходит только из нутра, без украшательств.
— Фабиан, а не было идеи поставить трюк с животными?
— У меня и так двое животных (показывает на Мартина и Силу). Мне хватает.
— Кого назвал животными? — откликаются те.
— А догадайся!
— Что ты имел в виду под животными?
— Стойте-стойте, а то снова потребуется психолог. А жены хоть с пониманием относятся?
— О да, они, по счастью, к цирку отношения не имеют: журналист, фотографиня и танцовщица. У каждой — своя карьера в Швейцарии, привязаны к дому. Их на гастроли не возьмешь, поэтому и нам так важно надолго семьи не покидать…
— То есть не как у иных цирковых — на два года подписать контракт в Китае?
— Да упаси бог! Кататься по миру туда-сюда немыслимо.
— А детей в цирк отдадите?
— Поживем — увидим. Они сами, как мы когда-то, выберут свой путь. Может, в цирк пойдут, а может, в теннис будут играть. По крайней мере, их родители будут примером того, что и в цирке можно работать.
— Сцена — наркотик, могли бы сейчас от нее отказаться? Вернуться к своим профессиям?
— Мы будем клоунами до тех пор, — заявляет Мартин, — пока сами не перестанем ловить от этого кайф. А если смех нас покинет — вернемся к прежней жизни. Представляю, как приду в электрическую компанию и мой босс зааплодирует громче любого зрителя: “О, ты вернулся к нам!”.
Екатеринбург
