— Мариус, — спрашиваем мы перед репетицией, — столь громкая фамилия вам не мешает?
— Да, я родственник Игорю Стравинскому, но такой дальний, что стараюсь лишний раз об этом не говорить. Связь через линию папы; так понимаю, пересечение ветвей фиксируется XVIII веком на территории Литвы или Польши, где протекает река Стрева, откуда и пошла фамилия Стравинских... Больше скажу: мне сейчас не очень удобно, что у меня такая фамилия, стараюсь сам делать свое имя. И РНО пригласил меня на фестиваль не потому, что я Стравинский, это абсурд. Просто «сарафанное радио» работает, ведь как дирижер я кое-что уже доказал в профессии. А если кого-то из зрителей привлечет на концерт моя фамилия — что в этом плохого? Музыка-то неплохая...
— Какой вы дирижер? Диктатура нынче не в моде?
— Ой, я даже не представляю, как можно работать с музыкантами, заставляя их что-то делать: на пользу это никогда не шло.
— То есть даже голоса не повышаете?
— Нет, ну бывает, конечно, если достанут... Но первое дело — это сотрудничество, нахождение общего языка. Ушло время дирижеров-диктаторов. Хотя не надо диктатуру путать с «сильной личностью»: тот же сэр Саймон Раттл буквально ведет за своей энергией и ни разу, насколько я его знаю, не повысил голос. Музыканты сделают все и даже больше, если их покорить энергетикой.
— Почему вы только что ушли с поста главного дирижера Карельской филармонии?
— Контракт решил не продлевать, хотя предлагали. Просто нет времени, у меня много приглашений по миру...
— Думаю, дело не только во времени, вам, вероятно, это уже не очень интересно?
— Оркестр неплохой, я получал огромное удовольствие от работы с ним и рос вместе с ним (причем материальный фактор мне малоинтересен)... Но, наверное, вы правы, жизнь идет вперед, и нужны новые встречи: хочу год-два пожить без административной составляющей, получить новые эмоции от творческой свободы, играя концерты в Германии, Японии, Англии...
— Почему вы позиционируете себя как британский дирижер, хотя родились в Алма-Ате, а учились в Москве?
— Я бы хотел себя позиционировать как русский дирижер, но гражданство-то британское, да и созрел я как человек, как музыкант именно там. У меня нет русского гражданства...
— То есть это не имиджевая установка?
— Ни в коем случае. Напротив, быть русским дирижером круче... Уж точно лучше для карьеры — и зарубежной (только в Англии трое россиян в статусе главных — Гергиев, Юровский и Петренко), и российской (здесь же говорят иногда: зачем нам дирижеры-иностранцы, когда свои есть хорошие?).
— Можно ли классическую музыку считать актуальной?
— Я телевизор не смотрю, у меня его даже нету, но читаю что-то в Интернете, общаюсь с людьми и вижу, что некий средний культурный уровень в России сейчас снизился. Людям с каждым годом все интереснее смотреть «Дом-2», чем документальные фильмы. И медиа стараются чем-то увлечь этого не очень духовного человека. Классическая музыка — это хлеб, она не может не быть актуальной, потому что человек без нее беднеет. И когда она прекратится, люди поймут, что они потеряли, но будет поздно.
— Должен ли классический музыкант обладать активной гражданской позицией? Мадонна выступила в поддержку Pussy Riot...
— Нет. Чувствую, что нет. Открытым текстом мы не должны выражать своей позиции. Это не наше право. Если хотим поменять политический строй, это надо делать грамотно — организовать свою партию, объединить людей вокруг себя... Я изучал политологию в школе. И не стал бы прибегать к дешевым, быстрым трюкам Мадонны. Это очень опасно манипулировать большими массами. У меня такое ощущение, что здесь «эго» работает больше, чем реальная помощь.
— И последний вопрос: ваше впечатление от Стравинского, которого вам предстоит играть: его стили менялись как перчатки?..
—Он сочинял в большей степени от головы, а не от сердца: у него очень стройные партитуры, ему всегда интересно было создать новый пазл, и из его музыки вытекало, что это еще не конец, что он уйдет от одного стиля, породив другой...
