— Мы все в редакцию вышли на работу по такому случаю... тяжелая утрата.
— Как вас зовут?
— Ян.
— Ну что тут, Ян, можно сказать? Смерть Валерия — огромная утрата. Я не говорю там — для театра или кинематографа... это огромная утрата, прежде всего, для моих детей, внуков, внучек. Они остаются без помощи Валерия. Он же 10 лет помогал им материально. И, конечно, им сейчас жить будет очень трудно. Очень. Мы переживаем жутко. Денис. Внуки.
— Но Денис-то — самостоятельный человек...
— Самостоятельный. Но Денис — священник. Поп. У него нет своего прихода. И он зарабатывает очень мало: их восемь человек! Восемь. А он зарабатывает 25 000 рублей, понимаете?
— У него столько детей?!
— Ну да, шестеро. Поэтому без помощи Валеры... мне придется искать работу. Я ведь сознательно не снималась. Придется искать работу в каких-нибудь сериалах, буду проситься даже. Проситься. Чтоб деньги ИМ зарабатывать. Десять лет прошло после ухода Лёни (Филатова) из жизни, и десять лет Валера всем помогал. А сейчас — всё. Помощи не будет ниоткуда.
— И здесь семья, и там семья — Ирина Линдт, их сын...
— Ну там-то — слава богу: Ира-то и снимается, она и в театре получает зарплату. И у нее один ребенок. И квартира есть, одна, вторая, и машина, и дача. У наших детей ничего нет. И восемь человек.
— Но у Дениса тоже есть квартира? Он в Москве?
— Дениска в Москве. И квартира есть. Но получает он мало. Пусть даже если 50 тысяч... ну что это? Это мне одной даже мало. Поэтому я сейчас думаю только о них и только о них. Это естественно. Я наплевала абсолютно на «удобно — не удобно»: никогда прежде о деньгах не думала, но если берут интервью у них, я говорю СМИ — только заплатите им напрямую, сама, если надо, договорюсь... а как иначе?
— А в плане наследства там что?
— Не знаю — оставил он завещание или нет? Если он не оставил завещания, то будут, конечно, делить всё поровну между официальной последней женой Тамарой и между двумя детьми — Дениской и Ваней (сын гражданской жены Ирины Линдт). На троих. А если есть завещание, и составляли его с Ирой, — получат что-то мои или нет?..
— А Тамара — до сих пор официальная?
— Раньше у нас, у православных было как? Жена и любовница. Сейчас кому-то очень нравится говорить «гражданская жена». Ну какая «гражданская жена»? Я сама была любовницей в течение 12 лет. Хотя мне очень не нравилось это положение.
— А вы с Ириной сегодня не созванивались?
— Да не сегодня, мы никогда с ней не созванивались. Прежде Валера на Новый год всегда к внукам приходил (в течение трех лет подряд). Иру, конечно, обижало, что ее не приглашают. Ну а как приглашать, — я, например, считаю, что Валера должен приходить с официальной женой. Если бы он с Тамарой разошелся, то тогда, конечно б, Ира приходила. Так вот три года приходил, а в этот раз не пришел. Ну обижало Иру, что он встречает с Денисом, внуками и внучками, а не с ней. В этот раз с нею встретил. Видимо, уговорила. Такие дела.
— Последние события его, верно, подкосили...
— Ну, конечно, он переживал. И смерть своего того сына... Тамариного. За театр, наверное. Лёня, например, очень переживал, когда делился театр. Леня себе и нажил все болячки из-за этого. Валера же был... он имел бойцовский характер. Всегда был какой-то... сильный. Здоровый.
— Ну вот композитор Дашкевич как раз вспоминает о бойцовской хулиганистости...
— Это у всех у нас было в первые годы Таганки. Мы все были такие. Но то, что Валера взвалил на себя в последний год директорство — это, конечно, ноша тяжелая. Все эти интриги, которые уже как данность воспринимаются... И из театра он не хотел уходить. Были такие планы... А сейчас Юрия Петровича зовут обратно. Ну зачем ему сейчас в театр? Я бы на месте жены просто поберегла его здоровье. И не позволила б вернуться на Таганку. Потому что всё равно найдутся вокруг люди с плохой энергетикой... не все же будут его обожать и любить! Я бы пожалела. А вот когда (в следующем году) театру (под руководством Любимова) исполнится 50 лет, я бы чествовала Юрия Петровича... дала бы ему, не знаю, что-то материальное. Хотя у него полно всего.
— А вот сейчас объявили вроде, что Валерий Золотухин будет похоронен на Алтае: это умное решение?
— Умное — не умное, это его решение. Он так захотел. Потому что жена б, например, хотела, чтобы его здесь похоронили. Ну, наверное, чтобы ходить на могилу, не знаю... нет, это его решение: быть похороненным рядом с той церковью, которую он построил. Во вторник будет прощание в Театре на Таганке, а в четыре вечера в Шереметьево — уже самолет... повезут на Алтай, в поселок...
— А как поселок называется?
— Во всяком случае, как я помню... ох, столько не живут: мы же поженились в 1963 году! А в 1977-м разошлись. И 20 лет не общались. Мне все звонят, спрашивают — да мы 20 лет не общались, я ничего про него не знала и не хотела знать, у меня был Лёня! И мне казалось, что Лёня у меня был с самого начала. Хотя у нас с Валерой общий сын Денис — замечательный совершенно. За которого я очень благодарна и судьбе, и Валерию. Так вот, о чем мы?... Село называется Быстрый Исток. Конечно, не надо слушать жену... и не послушали.
— Это Ирину?
— Да не Ирину! Тамару! Она хотела, чтоб он здесь был.
