Но не всякая птица долетит до середины его. Как не всякий зритель высидит до конца премьерный спектакль Большого театра "Дочь фараона", действие которого разворачивается как на берегах этого Нила, так и на самом его дне. Здесь есть все мыслимые и немыслимые персонажи: фараон, живая лошадь, почти живая обезьяна, мертвый тигр, русалки, Нептун, кордебалетные девочки с луками и стрелами и кордебалетные мальчики с длинными пиками и, конечно, эта самая дочь. Зрителя с большими деньгами спектакль вдохновит на всевозможные творческие поиски. Открыть мебельный магазин под названием "Дочь фараона" или кабаре, а можно элитное кладбище. Или выпустить саунд-трек балета (музыка Цезаря Пуни) и подарить его любимой теще, чтобы та побыстрее избавилась от земных хлопот. Балет поможет все это сделать на высоком художественном уровне. Тут и мебель, и ткани, и кабаре, и кладбище, и музыка из серии "трали-вали", от которой тело покрывается инеем. Но то, что нормальному человеку смерть, для балетных в самый раз. Ни оркестр, ни солисты, ни кордебалет особо не печалятся по поводу музыки. Они танцуют, а танцев в балете — до головокружения, до тошноты. Когда-то этот балет поставил Мариус Петипа, потом от него осталось два обрывка, куча пожелтевших фотографий и воспоминание как о балете-легенде. Можно ли возродить легенду? В балете только этим и занимаются, либо возрождают, либо редактируют те легенды, которые уже кто-то возродил. На этот раз решили оживить старушку "Дочь". И как не оживить, когда соперница-Мариинка вернула на сцену "Спящую красавицу" того же Петипа в точности до шажка. А Мариинка — это серпом по сердцу. Поэтому если они что-то возрождают, то надо срочно готовить "наш ответ Чемберлену". И если "там" тютелька в тютельку, то здесь вроде так же, как у Петипа, но все заново. Пригласили известного балетмейстера-реставратора, француза Пьера Лакотта, и он рьяно взялся за оживляж. Говорят, что Лакотт в какой-то библиотеке нашел те два обрывка, что осталось от Петипа, и, вдохновившись ими, создал три часа собственных танцев, а заодно сценографию и костюмы. Но где та библиотека? Может быть, это знаменитая Александрийская? Но она давно сгорела, еще до нашей эры. Репетиции шли недолго, но имели жаркую драматургию. Балет создавался на звезд. Было собрано две звездные пары: Нина Ананиашвили — Сергей Филин, Надежда Грачева — Николай Цискаридзе и третья, не столько звездная, сколько приближенная к руководству: Светлана Лунькина — Дмитрий Белоголовцев. Лунькина — любимая ученица супруги худрука Большого, Екатерины Максимовой. И вот незадолго до премьеры эти третьи вдруг назначаются во второй состав. И тогда разгорается бой. Грачева—Цискаридзе отказываются танцевать спектакль, а Надежда, не стерпев обиды, бросает в лицо руководству заявление об уходе. Поскольку балерина она крепкая, да и Коля по-звездному упакован, их возвращают на прежние позиции. А несравненную Лунькину отправляют туда, где она и стояла. "Дочери фараона" до подобных страстей — как до неба. И смысла тут не разглядишь в самый мощный телескоп. Здесь танцуют. Танцы так сложны, изобретательны, так закручены-накручены, и их так по-графомански много, что всем участникам спектакля можно дать медаль "За мужество". А еще здесь много богатства. Богаче всех Нина Ананиашвили, и в прямом и переносном смысле. Таких огромных пачек, разукрашенных, как цветочная клумба, человечество еще не видело. Но что касается танцев и балеринского облика — Нина великолепна. От этого роскошного стиля захватывает дух, она хороша даже в "страдальческих эпизодах" и почти оправдывает эту балетную вампуку. Рядом с ней Сергей Филин, который технически совершенен, как будто выступает на балетном конкурсе, и многозначителен, как дяденька милиционер. Последняя в этом сезоне премьера Большого пополнила его балетный архив новой стариной, которую так обожают поклонники этого нечеловеческого искусства. Где главное — чтобы было много блесток, танцев и никакого смысла.
