В жизни эфирные небожители, как и все смертные, делятся на психотипы. Есть белые и пушистые. Есть “обезьяны” с гранатами и, наконец, откровенные звездуны, требующие укорота...
Толерантных интеллигентов на ТВ немного. В категории душек пальму держат ветераны. К примеру, Николай Дроздов, который, вероятно, через привязанность к змеям полюбил человечество. Бессменному ведущему программы “В мире животных” можно звонить и на работу, и домой, и даже к теще. Демократичный Николай Николаевич охотно поговорит, побалагурит, о жизни расспросит, да еще и текст не станет проверять. Как аукнется, так и откликнется — про Дроздова почти не пишут плохо. Беспрецедентной терпимостью к журналистам славится Олег Басилашвили. “Настоящий питерский интеллигент!” — не нарадуется на него пишущая братия, хотя актер и происходит из Москвы. Назойливые люди с диктофонами залавливают актера-легенду где только могут: на перроне Ленинградского вокзала, в поезде, в подъезде дома, на съемках... Ходит байка, что один дерзнул даже в туалете. Среди принадлежащих к ТВ “любезников” значатся: Антон Комолов, Павел Лобков, Евгений Ревенко, Лолита Милявская, Леонид Филатов. Николая Сванидзе трудно поймать, но, если получилось, автор “Зеркала” излагает мысли очень образно, прекрасным литературным языком. Владимир Познер хотя иногда с ехидцей и со скрипом, но тоже не прочь пообщаться на самые разные темы. Савик Шустер не всегда ровен, но по большей части контактен.
Творческие люди всегда в процессе: при случае могут расцеловать в пятачок, при случае — и послать. К таким противоречивым натурам принадлежит, например, Александр Абдулов. Может на съемках чуть ли не брататься с малоизвестным корреспондентом, не отпуская от себя ни на шаг. Может морочить голову неделями, все время переставляя время интервью. В приватных компаниях известен как завзятый матерщинник, на людях — ярый ревнитель морали. В целом приятно общение и с любимцем высоколобой публики Леонидом Парфеновым — очень доброжелателен, сразу просит звать Леней и хорошо улыбается. Но вот подтруниваний над собственной персоной Парфенов не выносит. То есть абсолютно: может всерьез обидеться на самую безобидную иронию. Про Леонида Парфенова говорят разное — от “комплекс Наполеона” до “будущее российской журналистики”. Истина, как всегда, где-то посередине. Федор Бондарчук тоже непредсказуем: то общается через губу, то мил до крайности. Весьма демократичен и незлобив Михаил Кожухов, зато умело лавирует между вопросами — сказывается опыт путинского пресс-секретаря. Валдис Пельш с тех пор, как заделался серьезным телефункционером, стал степенным и напыщенным господином. Но зато, если ему удается на минуточку забыть о своем высоком положении, сразу видно эмгэушного затейника. Как ни странно, тяжело общаться с людьми, из которых юмор так и фонтанирует. Например, Лев Новоженов так озабочен тем, чтобы звучать иронично, что не может нормально ответить ни на один вопрос. То же самое и с Дмитрием Дибровым — телестар, увлекшись изысками речи, нивелирует весь смысл беседы. А уж если корреспондент — нестарая девушка… “Дима в романе”, — обычно откровенничают редакторы в случаях, когда Диброва нигде нельзя найти.
Евгений Киселев любит крутить журналистское динамо. “Почему читатели вас выбрали журналистом года, а “Итоги” — программой года?” — однажды поинтересовался у него корреспондент “МК”. “Э-э, — сказал Киселев, — позвоните через два часа”. Потом было “еще через три часа”, потом “завтра”. “Потому что “Итоги” — самая интересная программа, а я лучший ведущий”, — спустя сутки ответил телемэтр. Стойкой репутацией не только зазнаек, но и хуже среди журналистов уверенно пользуются Дмитрий Певцов и Александр Гордон.
Алексей Пиманов настолько предан ФСБ, что опасается малейшей тени, падающей от него на эту аббревиатуру. Он просматривает любые свои интервью буквально с лупой.
Светлана Сорокина — дама, уставшая от жизни, от ТВ и от журналистов. Если по шерстке — хорошо, если против — кусается.
Михаил Леонтьев раньше отличался патологической ненавистью к СМИ. Одно время почти в каждом выпуске его программы звучал выпад в наш адрес. В последнее время с подачи старших товарищей он остепенился и взялся за ум.
Елена Малышева относится к журналистам совершенно как врач: если не больной — можно и поговорить...
Глядя на Машу Киселеву, можно сказать одно — девушке так до смерти надоело нырять в бассейн с прищепкой на носу, что она готова на все — хоть тушкой, хоть чучелом, хоть “слабым звеном”, хоть рекламой в супчике...
Екатерину Андрееву когда-то продвигал в звезды ныне пребывающий в тени такой же душка Дмитрий Крылов — и не ошибся. Катя ничем не выдает на людях присущей всем нашим женщинам своеобразной дамской глупости. Нет этой глупости, и все.
Илья Олейников до “России” не раз отправлялся на гастроли за семь верст киселя хлебать и периферийных тараканов кормить. Но вот с Юрием Стояновым они вытащили друг друга из актерской безвестности буквально за волосы. С тех пор так счастливы этим обстоятельством, что дуют и на воду, и на молоко, а с журналистами просто кореша.
Министр культуры Михаил Швыдкой долгое время напоминал телевизионного графомана, который возомнил себя гениальным интервьюером. Однако когда в графоманство Швыдкого вложили деньги (программа “Культурная революция”), оказалось, что он и есть гениальный интервьюер.
Самый выдающийся перл ТВ в плане бодания с пишущими журналистами — Александр Любимов. Свои беспримерные опыты он начал, еще будучи во “Взгляде”. Венец этой его карьеры пришелся на этот год. Дело было так. “Александр, не откажете ли вы нам в интервью (по поводу каких-то чиновничьих передвижений)?” — поинтересовался ваш корреспондент. “Давать мне вам интервью — все равно что монашке — журналу “Плейбой”, — гордо ответил Александр. На наш вопрос: “Это вы, что ли, монашка?” — Александр промолчал.
Самые умные наши телезвезды давно уяснили публичность своей профессии. Они относятся к собственным ТВ-опытам с достаточной долей самоиронии и при этом не теряют лица. Другие, увы, заносчивы (в смысле, их куда-то заносит), пафосны и смешны.
