На рыбалку ездят, чтобы оторваться от цивилизации, забыть о проблемах, удовлетворить охотничьи инстинкты. Рыбалка — это и отдых, и развлечение, и игра, и лучший повод выпить. Рыба нужна немногим.
Накануне Дня рыбака репортер “МК” решил влезть в шкуру удильщика, для чего, прихватив снасть, отправился практически за угол — в самый центр столицы, на набережную Москвы-реки.
От Киевского вокзала выхожу с удочкой на Бережковскую набережную к ТЭЦ. Около большущей трубы с теплым бурлящим потоком — столпотворение!
— Что ловится? — пристраиваюсь я сбоку к бородатому рыбаку в штормовке.
— Все ловится! — говорит, не поворачивая в мою сторону головы, дед. — Плотва, лещ, жерех, сазан, карп...
Не веря бородатому Алексею, разматываю удочку.
— Как ты червя насаживаешь?! — заинтересованно смотрит на меня рыбак.
На Бережковской набережной бывший электронщик, а ныне пенсионер Алексей рыбачит уже 20 лет. Раньше жил в районе Киевского вокзала, а когда семья переехала в новый микрорайон, стал приезжать на “Бережки” по привычке.
— Вставай слева от меня — здесь трехметровая яма, — открывает мне рыбацкий секрет Алексей.
Мой поплавок тотчас уходит влево. Я дергаю удочку и верещу от радости. На крючке серебристая рыбка-бульдог — с завороченной кверху нижней челюстью.
Рыбацкая братия вокруг снисходительно улыбается.
— Уклейка, — констатирует Алексей. — Малоценная рыба: суха, для ухи не годится. Ее или сушить, или коптить надо. А для тебя — начинающего рыболова — полезно половить уклейку, научишься быстрой и легкой подсечке: эта рыба берет с разбега, если ее вовремя не подсечь — тут же сшибет насадку.
— А у французов уклейка в почете! — вступает в разговор молчавший до этого крепко сбитый рыбак Сережа. — Из ее чешуи добывают жемчужную эссенцию, которой потом красят искусственный жемчуг, и он блестит, как настоящий.
На середине реки стая рыб стремительно выскакивает из воды и рассыпается во все стороны. Явный признак, что появилась хищная рыба. Рыбаки замолкают и сосредотачиваются на своих удочках. Прав был кто-то из мудрых, сказав: “Женщины, которые никогда не видели своих мужей за ужением рыбы, не имеют понятия, за каких терпеливых людей они вышли замуж”.
В стороне два заросших мужика беспрерывно таскают на донку рыбешку, похожую на кильку.
— Бомжи малявку на шпроты добывают, — перекрикивая шум машин, говорит приехавший на “девятке” рыбак Михаил.
Эта рыбка держится на поверхности воды, поэтому ее называют верховкой, а еще овсянкой.
— Верховку — единственную из здешних рыб — не смущает присутствие человека, — говорит Алексей. — Будет потеплее, ребятня ее станет сачками из марли ловить. Мы в детстве опускали на палке решето, натертое мукой, и ловили малявку.
Что было раньше — благодатная тема. Рыбаки вспоминают, что в Москве-реке водилась белорыбица.
— Откуда взялось название района Мневники, знаете? — хитро щурится на солнце начитанный безработный Сережа. — В XVII веке в одноименной деревне жили мневники, или ловцы рыбы мни. Так ранее называли налима...
Краем глаза замечаю, что мой поплавок дергается, еще раз... Я вытаскиваю голый крючок.
— Плотва объела, — говорит подошедший к нам рыбак Шамиль в солдатской пятнистой шляпе. — Она имеет привычку пробовать на вкус насадку: подплывет, втянет в рот и опять выплюнет. И так несколько раз.
Сытую и малоподвижную плотву, как выяснилось, многие рыбаки на Бережковской набережной недолюбливают. Ее мясо горчит — из-за того, что питается эта рыба водорослями.
Наши поплавки “посапывают” на воде, а сосед Михаил — генерал-майор в отставке — цепляет на крючок большущего карася. По гранитному склону в воду опускают сетку — садок, и через минуту рыбина оказывается у счастливчика в руке.
Подхожу к Михаилу и вижу, что теперь он насаживает на крючок что-то непонятно-бурое.
— Сваренные макароны, обвалянные в толченых сухарях, — охотно показывает содержимое плошки рыбак. — Крошка сухарей размокает, плывет по течению, — готова и наживка, и подкормка.
— Семеныч приехал! — кричит кто-то на набережной. Среди рыбаков происходит заметное оживление.
— Сейчас карасей у всех скупать начнет, — просыпается мой сосед — бородатый дед.
Черная “Волга” медленно катится вдоль набережной. Рыбаки здороваются с седоватым мужчиной как со старым знакомым. Рыбины, отливающие золотом, без лишних слов меняются на купюры. Набив карасями пластиковый мешок, Семеныч скрывается в блестящей лакированной машине.
Кто такой Семеныч, никто из рыбаков толком не знает — поговаривают, что любитель жареных карасей занимает какой-то ответственный пост в правительстве.
“Вода в Москве-реке “разбавлена” нефтепродуктами, фенолами, формальдегидами, соединениями металлов, аммонийным и нитритным азотом... — вспоминаю я заверения сотрудников Института проблем экологии и эволюции РАН. — Московские рыбы напичканы ядовитыми солями цинка и мышьяка”.
— Вода в Москве-реке сейчас чистейшая! — говорят в один голос рыбаки. — Какие промышленные отходы?! Все заводы стоят.
— Лично я своему коту верю, — говорит рыбак Сережа. — Пять лет назад мой Баксик рыбу, выловленную в Москве-реке, не ел. А теперь уплетает за милую душу. Принесу, подержу две минуты в микроволновке — и готов кошачий обед.
— Мои домашние сначала тоже носы воротили, — вторит Михаил с Кутузовского проспекта. — А потом как попробовали шашлык из сазана — пальчики облизали.
— Я три года сомами из Москвы-реки внука кормлю, — говорит Алексей.
— В центре столицы можно поймать сома?! — Моему удивлению нет предела.
— И сома, и сазана, и судака, и толстолобика, и леща... — убеждают рыболовы. — В последние 20 лет из-за сильного заиливания развелось много серебряного карася. Там, где много крупных камней или обломков бетонных плит, можно вытянуть и южных бычков, которые приплыли в столицу, прикрепившись к днищам судов, обросших ракушечником.
Специалисты Института проблем экологии и эволюции РАН утверждают, что в сбросах теплых вод промышленных предприятий Москвы уже два десятка лет обитают одичавшие популяции гуппи. Один из доцентов высказал предположение, что кто-то из москвичей вылил содержимое аквариума вместе с его обитателями в канализацию...
— Да ты найди нашего “профессора”, Богатырева, — говорит рыбак Шамиль. — Он на рыбалку как на работу ходит; хоть и простой слесарь, а о рыбе может несколько часов кряду рассказывать.
Заядлого рыбака Анатолия Ивановича Богатырева мы застали дома.
— Не поздравляйте меня с Днем рыбака, — с горечью говорит пенсионер. — Удочку два месяца в руки не беру: Рыбинспекция всю охоту отбила...
— Иваныча водная милиция с сеткой поймала, подписку о невыезде взяли, уголовное дело завели, — шепчет мне жена рыбака Галина Федоровна, когда хозяин уходит на кухню заваривать чай.
“Бес попутал” Анатолия Ивановича 6 мая. Таскать рыбешку в тот день пенсионер отправился на свое излюбленное место — на Кремлевскую набережную.
— Я ведь больше тридцати лет около Каменного моста с удочкой сижу: раньше жил рядышком, потом просто душой к “рыбному” месту прикипел... Бывало, прямо с набережной на работу шел. В тот майский день простоял с удочкой полдня, да так ничего и не поймал. А у меня примета есть: уйду домой без единой, самой маленькой рыбки — месяц потом поклевки не будет. Что делать? Достал маленькую сеточку — ту, что “телевизором” называют, — вытянул окушков и плотвичек и слышу за спиной голос: “Ну как, папаша, улов?..” — “Да вот, — говорю, — наловил как раз коту на ужин”. Следом подъезжает машина, выходят люди в штатском, представляются сотрудниками речной милиции... В общем, до самой ночи в участке продержали. Теперь жду суда: стыдно сказать, на старости лет уголовником стал!
Пенсионеру Богатыреву за 19 рыбешек, пойманных сетью, предъявили обвинение по 256-й статье Уголовного кодекса РФ: “Незаконная добыча водных животных и растений”.
Пионер Волька, купаясь в Москве-реке, выловил старинный сосуд, покрытый тиной. Рыбаки прошлой осенью на Бережковской набережной зацепили крючком... труп мужчины. Мне — репортеру “МК” — в июльский день в центре Москвы удалось поймать две плотвы и четыре уклейки.
Сматывая удочку, я вспомнила рассказ коллеги о поездке в Париж. После дождя на крутой улочке по обочине бежал ручеек. Выйдя из кафе, журналист увидел человека, который, закинув удочку, удил в этом ручейке рыбу. Коллега остолбенел:
— Мсье, но ведь вы ничего не поймаете!
— Возможно, — невозмутимо ответил он. — Но я ловлю!
“Без чудаков было бы не так смешно жить!” — сказал бы великий комбинатор Остап Бендер.
Много ли рыбы в Москве? Можно ли ее ловить? Где в столице лучше всего рыбачить? На эти вопросы “МК” ответил главный специалист Мосрыбвода Андрей ЛЯШЕНКО.
— Андрей Георгиевич, где в Москве можно ловить рыбу, где нельзя, где кого можно поймать?
— Наибольшее разнообразие — до Серебряного Бора. Можно поймать леща, можно карпа, можно щуку, окуня, карася, плотву... Вода здесь самая чистая, поэтому и рыба самая чистая. Дальше дела идут похуже: уровень загрязнения постоянно нарастает, особенно резко — от Западного речного порта до границы города, до Капотни. На этом участке реки чем дальше, тем страшнее: водоем сильно загрязнен, состояние воды опасно для здоровья, потому и пляжи все на этом участке позакрывали. Рыбачить в Москве-реке от Парка культуры до Коломны можно только на свой страх и риск. Кстати, рыбы здесь, особенно между ЗИЛом и Капотней, очень много. Но выживают только самые живучие — карась, плотва, которых и палкой не убьешь. Лещ, окунь иногда встречаются. Но я бы свою кошку этой рыбой кормить не стал. Бешеное количества плотвы и карася — у впадения в Москву реки Нищенки. Многие асоциальные элементы их ловят, вялят и продают. Фактов задержания вроде бы не было, но вяленую рыбу с рук в этих районах я бы покупать не советовал...
— И все-таки где, на ваш взгляд, рыбачить лучше всего?
— Очень хорошая рыбалка — в Живописной бухте. Не далее как в прошлом году мы запустили туда стерлядь — она прекрасно прижилась, и уже в этом сезоне были случаи, когда ее ловили на удочку. Здесь же можно поймать леща, карася, плотву, уклейку. Вся рыба чистая, кушать ее можно.
— В Москве и области можно ловить рыбу только на удочку, но, насколько я знаю, в столице есть довольно много любителей “сетевой” рыбалки...
— Да, у нас можно ловить исключительно на удочку, однако браконьеров ловим постоянно. Только за время нерестового двухмесячника по Москве возбуждено 59 уголовных дел. В основном — за использование запрещенных орудий лова.
