Режиссер Нина Чусова сидела на полу, обхватив голову руками. То, что произошло на ее знаменитом спектакле “Мамапапасынсобака”, в ее жизни случилось впервые. Да и вообще, все гастроли московского театра “Современник” в Киеве, закончившиеся в театре имени Ивана Франко в минувшие выходные, проходили под знаком мистики и риска для жизни. С подробностями из столицы незалежной Украины Марина РАЙКИНА.
То, что гастролям придавалось государственное значение, говорил тот факт, что пресс-конференцию провел лично Виктор Черномырдин. Он же устроил закрытый прием для звезд театра, где собственноручно готовил коктейль для Марины Нееловой, великолепно открывшей вояж “Современника” “Анфисой” (редакция 2003 года). Психодраму Леонида Андреева киевляне восприняли на ура и, казалось бы, гарантировали развитие успеха. Однако события повернулись иначе.
— Как только мы приехали, как будто почувствовали в театре что-то недоброе, — рассказала мне помреж Галя. — А нам местные работники говорят: “Вы не волнуйтесь, мы вчера актрису похоронили, на сцене гроб стоял”. Ну что делать: и гроб стоял, и в гримерной фотография в рамке у зеркала осталась... Начали играть.
Но уже на второй “Анфисе” стали происходить странные вещи. Артистка Елена Корикова жаловалась на головокружение, а в финале артист Георгий Богатист потерял сознание на сцене. Хорошо, что это произошло под тюлевым занавесом, и его успели подхватить, так что публика ничего и не заметила.
Пришел черед “Мамапапасынсобаки” — популярного московского спектакля с блестящим женским квартетом — Дроздова, Петрова, Хаматова, Рашкина. Все началось как обычно: вышеозначенные “дети” играли в песочнице в дочки-матери, обескураживая часть киевской публики грубостью текста:
— Папа посрать не может! — покатывался со смеху ушастый подросток — Чулпан Хаматова.
В подобных местах публика, в отличие от московской, зажималась. Сидящая передо мной дама вообще покинула ложу со словами: “У меня в жизни этого хватает...” У учительницы или инспектора детской комнаты милиции, повидавшей и не такое, явно сдали нервы. Но зрители не могли не втянуться в эту жуткую историю, поскольку играли артистки великолепно. И вдруг посреди действия дали свет. В Москве все знают: “Мамапапасынсобаку” играют в один акт, однако киевские приняли антракт за чистую монету и, пожимая плечами, отправились кто в буфет, кто прошвырнуться по фойе.
— Как антракт?! — испугалась Галина Волчек: она во время спектакля находилась в кабинете директора украинского театра. Побежали за кулисы, и там выяснилась причина внезапной остановки: актрисе Галине Петровой (Папа) стало настолько плохо, что ей вызвали “скорую”.
— После нашей совместной сцены с Чулпан, где мы нюхаем наркотики, я вдруг почувствовала, что темнеет в глазах, меня ведет, вот-вот грохнусь... Чулпан это увидела, а я уже отползла в кулису.
Хорошо еще, что нашли удобный момент и как бы по ходу дела дали свет, означавший антракт. Надо сказать, что после того, как Петровой вкатили укол (у нее случился сосудистый криз), она довольно быстро пришла в себя, и второй акт начали минут через двадцать. Как потом, после спектакля, рассказывали актрисы, произошедшее дало второму действию какой-то особый нерв, и в финале на крике “собачки” — Полины Рашкиной: “Папочка, мамочка, не умирайте!” (это по очереди повторили все “детки”), — зал буквально рыдал. Потом аплодировал, потом ждал артистов у выхода и говорил всякие хорошие слова про легкость игры на таком трудном материале.
— Все почему-то считают, что этот спектакль легкий, — говорила мне на следующий день Чулпан. — А он такой физически трудный! И на нем все время что-то случается... На прогоне Дроздова чуть не села на монтировочный нож. Рашкина — чуть не удавилась на детской скакалке.
А режиссер Чусова весь второй акт просидела на полу за кулисами в киевском театре— в ее театральной практике такое было впервые. Сейчас она репетирует “Грозу” по Островскому с Хаматовой и Яковлевой в главных ролях, тоже невероятно технически сложный спектакль. Не смотря на мистические и медицинские сложности гастроли “Современника” прошли с большим успехом.
