Белорусский мотив

Какая все-таки глупость — прогнозировать результат! Мы-то думали, интрига умерла еще в субботу, когда уверенно выиграли пару. Мы-то думали, Марат Сафин с легкостью возьмет третье очко — в одну калитку “вынесет” Швеца или Короченю в пятой партии. Мы-то жалели белорусов: мол, так обидно потеряли они одного из лидеров — Володю Волчкова — в первый же день турнира. Врачи говорили, бедняга порвал три связки...

А на самом деле жалеть надо было нас. Вернее, Шамиля Анвяровича Тарпищева, который уже тридцать лет нещадно сжигает себя на электрическом стуле капитана.

Любимый болельщик российской теннисистов в Минск не прилетел. Но ни на секунду Борис Николаевич Ельцин не переставал думать о наших игроках. Даже дозвонился в комментаторскую кабину Александра Метревели!

— Алик, я что-то не понял, сколько эйсов было у Марата?

— Восемь, Борис Николаевич, — уточняет Метервели, не скрывая удивления.

— Нет, восемь — это в паре. А я спрашиваю — сколько всего было эйсов у Марата?

— Тридцать три, Борис Николаевич, - выдыхает Метервели, быстро посчитав в уме, потому как статистику организаторы не вели... Прямо как на матче с Роддиком...

Интрига первая. Корт. Белорусы выбрали коварное жесткое покрытие — очень быстрое и в то же время вязкое. Привычное для них и крайне опасное для нас. Они явно рассчитывали выбить нас из колеи, но судьба обернулась против них самих. В матче с Андреевым Володя Волчков неудачно отскочил в сторону на задней линии, и нога резко подвернулась. Он вскрикнул и упал навзничь, корчась от боли. Его погрузили в “скорую помощь” с предварительным диагнозом: разрыв связок голеностопа. Мы слышали это от врача. А также вердикт: на полное восстановление уйдет полгода...

Интрига вторая. Гениальные врачи. На следующий день, Волчков приковылял на церемонию открытия, повиснув на двух костылях. Ему даже стоять было тяжело. Врач рассказал, что до субботнего вечера он не мог наступить на поврежденную ногу. И вдруг в воскресенье он носится по корту на этой самой ноге, как юный лев. Дерет нашего Мишу Южного, не теряя сил, и в третьем сете подает мощнее, чем в первом, — под 210 км/час.

Если его травма была инсценировкой, то гениальной, но абсолютно бессмысленной. Зачем Волчкову было сдавать матч, который он выигрывал?! Терять очко ради того, чтобы обвести соперников вокруг пальца?! Бред! Что-то в этой истории явно не связывалось. Среди российских болельщиков витала фраза: “Интересно, что ему все-таки вкололи?”

— Я по себе знаю, что такое болевой шок, — рассказывал Метревели. — При такой травме ты потом психологически на эту ногу наступить боишься, даже если боль проходит. А Волчков не то что наступать — он тормозил на этой ноге!

— Будет ли на турнире допинг-контроль? — задаю прямой вопрос врачу команды. — И, если можно, уточните, какими именно препаратами вы лечили Володю. За одну ночь поставить человека на ноги — похоже на сказку (в которую в наше время верится с трудом).

— Это уж наши секреты, как мы Володю восстановили, — отвечает врач.

Процедуру допинг-контроля в Минске не проводили.

По всей видимости, врачам, лечившим Володю ясно объяснили на высшем уровне: делайте что хотите, но Волчков должен играть! Прошел даже слух, что за победу в матче с Россией Лукашенко обещал каждому из игроков по миллиону долларов. Впрочем, это только слух, однако и игроки, и врачи справились с поставленной сверхзадачей.

А сразу после матча Волчков начал хромать, и не притворно. Может, секрет в каком-то стимулирующем суперлекарстве, действующим несколько часов? Названием с нами, к сожалению, так и не поделились. Но в любом случае через три дня его следов в организме уже не останется...

Интрига третья. Откровенное признание.

— Да, мы использовали тактические приемы, — гордо признается капитан белорусов Сергей Тетерин. — Это уроки советской школы. Кстати, Шамиль Тарпищев тоже прекрасно такие приемы знает. Я уверен, если бы в прошлом году россияне играли с аргентинцами в Москве — в качестве покрытия выбрали бы лед!

— Ну а насчет Волчкова что скажете? Специально убедили нас, что он играть не будет?

— Не совсем. Мы сами до последней минуты были неуверены, что все получится.

Здоровье Волчкова, похоже, волновало руководство в последнюю очередь. Действовал исключительно старый советский принцип: партия сказала — надо! А что будет с игроком — вопрос второй...

А Лукашенко на награждении рыдал, причем совершенно искренне. Тут же, не отходя от кассы, Батька достал из “кармана” государственные ордена и щедро раздал их игрокам и тренерам. Никого не обидел.

— У нас в жизни так мало радостей, а тут... — голос его срывался, — такая победа!

Из нашей команды на церемонии были только Шамиль Тарпищев с Игорем Андреевым. Тарпищев ничем не выдал боли, просто подошел к Лукашенко, обнял и поздравил его первым. Он не любит проигрывать, но умеет делать это красиво.

— Это даже хорошо, что мы проиграли, — заметил он, полушутя. — Во втором круге Аргентину мы бы точно не прошли, только бы потратили кучу сил и денег. А так будем спокойно готовить команду.

— А где же Марат, Женя, Миша, Коля Давыденко? Почему не остались с вами?

— Каждый имеет право на свои эмоции. Представьте, как им тяжело было бы на этой церемонии. Они ведь расстроились. Южный вообще в шоке... Невозможно смириться с поражением всухую, да еще от травмированного соперника. Миша даже сопротивления Волчкову не оказывал, бродил по корту как неживой...

Вспомнился его феерический успех в Париже. Тогда он тоже выходил играть в решающем матче. Ну почему судьба сначала так сильно поднимает, а потом опускает одних и тех же людей?! Не всякий может с этим справиться. Хочется верить, что Миша сможет... Но после матча он ничего не мог сказать. Только в глазах стояли слезы.

Когда Волчков якобы выпал из борьбы — Марат окончательно расслабился. Предполагая, что в пятой партии будет играть с одним из белорусских аутсайдеров, заметил: “Ну уж со Швецом-то мы как-нибудь разберемся!” (с подтекстом: в любом состоянии). Однако на корт Марат в итоге не вышел, по причинам вполне объяснимым. После парного матча у него снова заболела травмированная нога. Перебинтованный голеностоп не выдержал бы дополнительной нагрузки на опасном корте. Тарпищев потом подтвердил: “Здоровье Марата нам важнее результата даже на таком принципиальном матче”.

— Как же я теперь вас понимаю, Шамиль Анвярович! — вырвалось вдруг у Кафельникова после первого дня турнира. Он едва окунулся в тренерскую профессию, но уже успел почувствовать, что такое ответственность за другого игрока. Когда Андреев играл с Волчковым, по лицу Жени было явно видно, как сильно он переживал.

— Скажите, Евгений, будете ли вы и в дальнейшем тренировать Андреева или помогали ему только на этом матче?

— Еще неизвестно. Мне это интересно, но нужно подумать.

— Завидуете Марату, что он так здорово снова выступает?

— Завидую? Нет, зависти я не испытываю. Амбиции — другое дело. Конечно, они есть.

Марат, Женя, Полина Юмашева, Сергей Леонюк и другие ВИПы улетели из Минска на специальном самолете. Но основная группа добиралась в Москву по железной дороге.

...В поезде Тарпищеву стало нехорошо. В душном вагоне открыли форточки, народ тихо бродил мимо его купе: вдруг что понадобится? Но он был весь в своих мыслях. Удивительно все-таки: почему он до сих пор не послал все к черту? Видно, не может бросить дело, которое целиком и полностью держиться на нем. В тяжелый момент сердце капитана грело одно: маленький сынишка впервые сам прислал ему сообщение на мобильный: “Папа, приезжай скорей! Я очень по тебе соскучился...”