“Жизнь наших детей власть оценила в три тысячи долларов”, — говорят безутешные родители бесланских школьников. Они не требуют большего. К тому же большего им никто и не даст. Материальная помощь сегодня составляет 100 тысяч рублей за погибшего при взрыве или захвате, 50 тысяч — за раненого. Моральный вред не стоит вообще ни копейки. Это аксиомы. А еще, оказывается, теракт в нашей стране до сих пор не является страховым случаем. И по закону государство вовсе не обязано выплачивать компенсации жертвам террористов. Хотя их с каждым днем становится все больше.
“Детей потеряли — о деньгах думают...”
“Мы вас на “Норд-Ост” не посылали”, — отфутболивают чиновники людей, которые всю жизнь обречены лечиться от последствий газовой атаки и психологического шока.
И все же прецеденты случаются. На днях Тверской суд Москвы удовлетворил два первых иска родственников погибших при взрывах домов на улице Гурьянова. Одна женщина получит три тысячи восемьсот рублей прибавки к пенсии, другая — четыре с половиной. И еще по решению суда московские власти выплатят им сто тысяч рублей единовременно.
Сразу после первых взрывов в Москве пострадавшие рвались в суд и требовали возмещения ущерба — материального и морального. Вот только с кого взыскивать? Организаторы преступления не найдены. Федеральная власть “умыла руки”. Ответчик был найден в соответствии закона “О борьбе с терроризмом” — правительство Москвы. Ведь взорванные дома находились на территории столицы.
— Мы долгое время ходили к адвокатам, но те наотрез отказывались связываться или заламывали несусветные гонорары за свои услуги, — рассказывает Тамара Горбылева, потерявшая троих. — Защитники не скрывали, что наше дело изначально проигрышное.
Мало того, стремление выживших отсудить себе пенсии бюрократам казалось кощунственным: “Детей потеряли, а о деньгах пекутся” — чисто российский менталитет.
Из первоначальных сорока исков через пять лет мытарств осталось три — Кнутовых, Горбылевых и Буровых. Но к этому времени к терактам и техногенным катастрофам в России привыкли. К истцам с Гурьянова присоединились истцы “Норд-Оста” (около 40 исков) и “Трансвааль-парка” (15 исков), родные взорванных в метро...
Пару месяцев назад стало известно, что Сергей Журавлев, потерявший при обрушении аквапарка жену и дочь, потребовал 1,5 миллиона долларов за невозможность продолжить свой род. Его требование, а главное, сумму восприняли как прикол.
А действительно, как рассчитать стоимость жизни человека, погибшего насильственно или ставшего инвалидом? Какие компенсации покажутся ему или его близким достаточными и справедливыми?
— Над этим вопросом когда-то работали советские ученые. Эта тема была очень важна для социалистической экономики, — говорит доктор юридических наук Игорь Трунов. — Приведу простой пример: на заводе стоит неисправный станок, который каждый год убивает одного рабочего. Стоит ли его менять? Нормальная логика подсказывает, что да. А если за смерть не надо платить? Тогда пусть стоит и дальше. Ведь это экономически выгодно. Так вот, в нашей стране живут по принципу неисправного станка — и раньше, и сейчас. Но если в СССР существовали хоть какие-то схемы расчета, пусть жизнь и стоила дешево, то в новой России до недавнего времени их вообще не было.
Исследования в этой области возобновились только сейчас, когда, как говорится, приперло. Но цифры компенсаций нередко взяты с потолка. Например, самый “дорогой” человек сегодня — это судья. Его смерть в результате ЧП оценивается в 180 должностных окладов — приблизительно в 180 тысяч долларов.
Кстати, государство оплачивает только смерть бюджетников. И даже в этом случае ищет всякие лазейки, чтобы сэкономить. К примеру, родственникам погибшего при тушении пожара в “Останкино” полковника Арсюкова должны были выплатить его оклад за десять лет. Но вдруг выяснилось, что в тот день он подменял товарища, работал сверхурочно — и им ничего не дали.
Да что там простой пожарный... Выплаты не полагаются даже вдове гаранта нашей Конституции в случае его насильственной смерти. Да-да — цена жизни президента законом не определена. Причем речь идет не только о ВВП, дай Бог ему здоровья, но и о главах национальных республик. “Случаев предъявления исков к государству членами президентских семей история не знает, все решается полюбовно и в узком кругу, вспомните того же погибшего при взрыве Кадырова”, — говорят юристы.
Кстати, близкие убитого военнослужащего могут рассчитывать сразу на 120 должностных окладов. “Поэтому суммы выплат женам подводников с “Курска” доходили до 80 тысяч долларов”, — комментируют специалисты. Если же военный геройски пал в контртеррористической операции, его наследники вдобавок ко всему получат сверху еще сто тысяч рублей.
Взыскать с... бен Ладена
До “Норд-Оста” пострадавшим от террора власти выплачивали всего по 10—15 тысяч рублей матпомощи. А если человек после взрыва находился в шоке и не сразу бежал к врачам за справкой, что он пострадал, то получал самый минимум в три тысячи рублей. Или вообще ничего.
Самой большой компенсации добились родственники Натальи Киселевой, погибшей в феврале на “Автозаводской”. Женщина работала в Центризбиркоме, и, просчитав ее оклад, суд постановил выдавать близким ежемесячно по 23 тысячи рублей — столько бы она давала родным, оставшись в живых.
Подобная методика расчета — исходя из средней зарплаты — давно принята в цивилизованных странах. Во Франции материальный ущерб жертвам терактов компенсируют помесячно, но сумма разовой выплаты не превышает 25 тысяч евро. Деньги дает фонд, в котором аккумулируются бюджетные и благотворительные средства. В Германии тоже существует фонд помощи жертвам терактов, но ущерб выплачивается, только если погибший — гражданин страны.
В США юристы и экономисты разработали целый закон по выплатам жертвам 11 сентября. Компенсации достигли 7 миллиардов долларов. Средства взяли из бюджета страны. Без воплей о том, что у государства нет денег (все, дескать, идет на борьбу с терроризмом).
Между прочим, одна из основных составляющих этой самой борьбы — поиск и разоблачение фондов, финансирующих бандформирования. Для спецслужб это тоже бизнес. Не розовые слюни, а практичный западный подход.
— Привлечение к ответственности людей, которые финансируют подготовку и обучение террористов, покупку поясов шахидов, взрывчатки, обмундирования боевиков, наиболее эффективно, — считает адвокат Игорь Трунов. — Американцы никогда не тратят деньги попусту. У них четко прописано: сначала пострадавшие получают компенсации из бюджета, который затем пополняется за счет средств спонсоров терроризма.
Половина затрат на выплаты компенсаций жертвам 11 сентября уже возвращены — только одна из последних операций спецслужб США в Чикаго залатала бюджетные дыры на два миллиарда долларов.
Зарплата смертника
Исламский фонд, разоблаченный в Чикаго, финансировал также покупку обмундирования, антиминных ботинок и оружия “нашим” чеченским боевикам. Об этом российским правоохранительным органам сообщила газета Chicago Tribunе. Она связалась с нашими правозащитниками и переправила необходимые документы.
“Часть этих денег можно компенсировать в пользу России, отдать вашим соотечественникам, которые пострадали от терроризма, — предлагали американцы. — Но для этого требуется выполнение некоторых формальностей: наем адвоката, который аккредитован на территории нашего штата, и присутствие на слушаниях официального представителя вашей страны”.
Бумаги изучили в Генеральной прокуратуре, Совете Федерации, Государственной думе... Но ответа американцам так и не последовало. Понятно, что чиновникам недосуг снисходить до финансовых проблем жертв террора. Но почему их не взволновала реальная возможность выйти на след главарей боевиков и их подпольных касс?
Только один раз в нашей стране все же попытались взыскать деньги в пользу пострадавших с самих террористов.
Но в роли ответчиков выступили “шестерки” — рядовые исполнители взрыва дома в Волгодонске Декушев и Крымшамхалов. Организаторы теракта найдены не были, так что материальные претензии суд предъявил только им двоим.
С подсудимых было решено взыскать 4,5 миллиона рублей. Но на свободе у них не оказалось никакого имущества. А в камерах-одиночках, где Декушев и Крымшамхалов теперь коротают пожизненные сроки, работать запрещено.
“Жертвы взрыва в Волгодонске выиграли по форме, но проиграли по содержанию. Ошибка потерпевших в том, что они подавали иски в рамках уголовного дела. А жители взорванных домов в Москве адресовали свои претензии Департаменту финансов Москвы, на территории которой был совершен взрыв”, — говорит Игорь Трунов.
Впрочем, столица не должна считать себя крайней. Она всего лишь финансовый посредник. Как только реальные спонсоры тех взрывов и Шамиль Басаев предстанут перед судом — выплата компенсаций переляжет на них.
Но когда это случится? И не канут ли эти средства в Лету? Так же, как найденный недавно в горах Чечни очередной тайник неуловимого Басаева. В нем хранилось полторы сотни тысяч баксов. Деньги показали по ТВ. Но дальнейшая их судьба неизвестна. Говорят, “зеленые вещдоки” во время следствия просто исчезли.
Гробы на вырост
Чтобы судиться в России, нужны железные нервы и несгибаемое здоровье. Ничего этого у пострадавших от терроризма нет. Поэтому им остается только вытирать плевки со стороны федеральных и муниципальных властей.
Николай П. — один из немногих, кто выжил после взрыва на “Автозаводской”. “Аллах акбар!” — последнее, что услышал мужчина перед тем, как огненная волна обожгла лицо. Вместе со всеми он вышел из тоннеля и... отправился домой. Он даже не стал брать больничный. Ему надо было кормить семью: жена не работает, ухаживает за неизлечимо больным сыном, живут в общаге. Бегать по инстанциям Николаю просто некогда. А само государство не догадалось ему хоть что-то предложить...
Родителям молодого стоматолога, купившего билет на мюзикл “Норд-Ост”, выдали в морге его голый труп. Они потребовали возместить ущерб в связи с утратой имущества, но представитель московских властей ответил: “Вы сперва докажите, что ваш сын пришел в театр в одежде!..”
Родственникам погибших на “Норд-Осте” выдавали купоны на погребение на сумму 14 тысяч 200 рублей. Обналичить их было нельзя. В эту стоимость входили гроб из неструганых досок, крошечная надгробная плита — все по самому низкому разряду. “Бомжей хоронят лучше”, — вспоминают несчастные.
Но те, кто не соглашался на эту “малость” и, доплачивая свои кровные, закапывал покойника по-человечески, — лишались права на возмещение разницы в цене.
“Вам был положен по списку гроб, скрепленный степлером? Зачем хоронили в другом?” — не принимают материальные претензии в судах.
“Были и совсем идиотские ситуации, — рассказывает адвокат Трунов. — Так, один из погибших просто не поместился в казенный гроб, у него был очень большой рост. Нестандартные размеры в предложенную смету не укладывались. “Ладно, пойдем навстречу, берите два ящика, — наконец сжалились над людьми чиновники, — продадите кому-нибудь, а на вырученные деньги купите себе гроб побольше”.
Собирать справки, натыкаться на оскорбления, стучаться в закрытые двери, требуя от государства помощи, — такова доля тех, кто выжил при терактах.
“Думаете, мы издеваемся над людьми и не платим им из вредности? — сказал “МК” человек, ответственный за выплату компенсаций, который по понятным причинам просил не называть свое имя. — Да они от горя давно бы на себя руки наложили. А так бегают по судам, скандалят с нами, даже ненавидят — это их отвлекает от страшных мыслей, а может, и держит еще в этой жизни”.
Добавить к этому нечего — гуманист.
Арифметика Беслана
Президент Путин сказал, что помощь Беслану оказана в достаточной мере и адресно. И поблагодарил за хорошую работу премьера Фрадкова.
А тем временем на рынки Владикавказа уже поступила “гуманитарка” — игрушки и вещи, которые мир прислал пострадавшим детям. По слухам, уже возбуждены уголовные дела против работников Сбербанка, быстро сориентировавшихся и пооткрывавших счета самим себе, а не жертвам.
— Нас заставляют заводить сберкнижки, ходить по кабинетам, выстаивать огромные очереди, унижаться, — плачет Варзиева, мать двух пострадавших близняшек: Эдика и Эрика. — Неужели они не понимают, что я не стану этого делать? Мне просто не до того, один мой сын погиб, другой до сих пор в шоке. Я должна быть рядом с ним...
— Нам не на что хоронить сыновей и дочек, раньше в этом помогали соседи, каждый приходил в гости с деньгами, но теперь у каждого во дворе по нескольку гробов. А власти говорят, что на те деньги, что прислали нам со всего мира, надо разбить сад и построить новую школу. Зачем нам это надо? Только в прошлую пятницу начали выплачивать матпомощь в сто тысяч, да и за той тоже приходится кланяться. Неужели нельзя было разносить ее по домам? — недоумевают бесланцы.
Пострадавшие умоляют об одном: не переводите деньги на неизвестные счета, не посылайте их по почте! Если помогать — то только лично, из рук в руки. Последние дни аэропорт Беслана переполнен. Прилетают немцы, китайцы, американцы. Они обходят дворы и раздают пожертвования.
Кстати, родственникам пропавших без вести от государства не положено ничего. Родителям раненых детей государство выплатили пока по сто долларов. “Моя 14-летняя Тамара контужена, ей нужно ехать в санаторий, а не на что, — плачет Фатима Дзгоева. — Мне говорят: “Подождите, вот через годик разберемся с пожертвованиями, все точно пересчитаем и всем поможем!”
Работать эти несчастные люди не в состоянии: две недели они, обезумев, мотались по больницам в поисках своих малышей. А теперь им даже фрукты купить не на что. О социальной реабилитации жертв речь вообще не идет.
— Дочка по ночам писается, ее постоянно рвет, кошмары не прекращаются, — говорит счастливая Элла. Ее ребенок хотя бы спасся. Но мечтать о том, что 11-летняя Зарина придет в себя, рано. В больницу ее не кладут, на теле только царапины.
А то, что творится в душе, никому не интересно.
— Сходили мы к психологу, там тоже огромная очередь, — вздыхает мать. — Отстояли, и первый вопрос умного такого мужчины: “Ну, что тебя беспокоит, девочка?” Зарина расплакалась...
Жизнь и здоровье ребенка во всем мире оценивается дороже, чем взрослого. Поэтому выплаты после его гибели тоже самые высокие. Зарубежные экономисты методично высчитывают, сколько бы стал зарабатывать этот малыш, если бы вырос, выучился, повышал квалификацию и вкладывал заработанные деньги в ценные бумаги или под проценты. Полученную сумму умножают на среднестатистическую продолжительность жизни в стране. Исходя из этих показателей и назначают компенсацию. Цифры выходят в сотни тысяч долларов.
У нас же родственникам детей, погибших два года назад на рок-концерте в Тушине, предложили прибавку к зарплате в 150 рублей. Это средний размер российской стипендии — ведь большинство взорванных были студентами. И даже этих крох надо было добиваться через суд. Ни одна из потерпевших матерей на такое унижение не пошла.
Что ждет родителей Беслана?
