Золото. Ядовито-розовый и столько же яда в желтом, зеленом, голубом.
Все в полосочку, как на зоне, даже чемоданы. Непристойная сценка в бане — с паром и женскими телами. Это “Тартюф” — гламурное прочтение пьесы Мольера трехсотлетней выдержки на сцене МХТ им. Чехова. “Тартюф”, которого так долго ждали, в постановке Нины Чусовой.
Первая сцена — очень крикливая. Мамаша (Наталья Кочетова) хозяина дома, г-на Оргона, вся в розовом, с шумным благоговением вкручивает домочадцам, как хорош некий Тартюф, поселившийся в семействе. У тех саркастичная реакция на информацию. Затем еще несколько сцен, из которых следует понимать, что новый постоялец — редкостная сволочь, зомбирующая хозяина и имеющая виды на его недвижимость. А между тем сволочи, то есть Тартюфа, как Германна, все нет.
Зато, ожидая его, можно рассмотреть спектакль по частям, местами собирающимся в красивый рисунок, местами разваливающимся, как буквы в головоломке. Итак, часть первая — визуальная. Здесь мои аплодисменты художнику по костюмам Павлу Каплевичу. Костюмы весьма остроумно придуманы: мужское и женское платье независимо от колера — в полоску, продольную и поперечную. Визуальная решетка в костюме — намек на решетку жизненную, что и доказывает появление господина Оргона в обнимку с гипсовым бюстом своего кумира. В финале Каплевич с Чусовой вообще предложат костюмную обманку.
Часть вторая — игра актеров. Пока ансамбль сильным и слаженным назвать трудно. Его дыхание ровным — тоже. До явления Тартюфа на сцене номером один можно считать Александра Семчева в роли Оргона. Доверчивость этого взрослого дяди к плуту имеет такую неподдельную детскую природу, что сомневаться не приходится в искренней любви мужчины к мужчине отнюдь не на гомосексуальной почве. Марина Голуб — дерзкая служанка Дорина — кажется, точна в интонации и элегантна в своей дерзости, но лишь до тех пор, пока не начинает работать на публику, то есть ожидать реакции зала на свои реплики. Супруге Оргона Эльмире — Марине Зудиной — отведено не так уж много места и времени на сцене, чтобы понять ее возможности играть фарс, но тем не менее она элегантно существует в образе холодноватой красотки, вынужденной разоблачаться для разоблачения чужого мошенничества. Влюбленная пара — Дарья Мороз и Максим Матвеев — мила, симпатична... У каждого свой фарс, общим фарсом не ставший.
И, наконец, Олег Табаков — отдельная песня сего произведения. Он является на сцену с песней через час и пять минут после начала действия, и тут-то все и начинается. Прохвост в окружении парочки распутных девиц и карлика с ярко выраженными музыкальными способностями. Вот с этого момента, можно сказать, гламур приобретает осмысленность и наполняется содержанием, как воздушный шарик газом. В “Тартюфе” Табаков как центр, Табаков как стимул и сдерживающий фактор для партнеров. На сцене великий артист, как никто умеющий сочетать облегченность внешней формы (богатая знаменитая мимика Олега Павловича) с глубиной чувств и переживаний.
Вот сцена из первого акта — Тартюф соблазняет Эльмиру. Он поет ей классику советского репертуара — нечто про светлые волосы и “сама догадайся по голосу”. При этом руки шарят по атласному платью, а глаза, как компьютер, выдают богатый набор чувств — от сексуального жара до страха быть застигнутым на месте, а между ними — судорожный подсчет денег, которые можно содрать с хозяина. Да, не зря Табакову в самом начале вынесли на сцену бюст.
И, наконец, финал с наивом и обманкой. Тартюф разоблачен. Карлик, его же подельник, уводит Тартюфа за кулисы и оттуда уже звучит выстрел. Сверху на героев спускаются белые костюмы времен Людовика XIV, бабахают фейерверки и всех посыпают золотыми бумажками. Актеры церемонно раскланиваются и поворачиваются к залу спиной. А там — те же арестантские костюмы и полная несвобода при гламурных обстоятельствах жизни. А вот гламур с карикатурой Нины Чусовой удался отменно.
