На сцене “Под крышей” (Театр им. Моссовета) Сергей Юрский поставил спектакль про то, что он очень хорошо знает — закулисье, и про то, о чем он только догадывается, — про политику. Причем слил это в один флакон и, как злоумышленник, скрылся за псевдонимом И.Вацетис.
А напрасно: пьеса, между прочим, очень приличная, с интригой, неожиданными поворотами… Словом, в ней есть все для хорошего спектакля. Включая кассовое название — “Предбанник”, предполагающее стриптиз — физический или душевный.
Стриптиз №1 — театральный. Он лаконичен, с юмором, на репризах и держится на двух актерах с диагнозом “профессиональный цинизм”. Эта парочка — Александр Филиппенко и Александр Яцко. Они сталкиваются в том самом месте, где служители Мельпомены обычно ожидают своего выхода, — в предбаннике, где в момент сценической паузы одни курят, другие треплются. А третьи уходят в себя, чтобы прорастить зерно, которое от усталости и профнепригодности, увы, давно уже не всходит.
Эти же ребята, как рыжий и белый клоуны, во всех мизансценах существуют по цирковым законам — в конфликтной ситуации. По поводу ролей (большие — маленькие, хорошие — плохие), по поводу партнеров (ну какая Зинка артистка?), халтур в сериалах и, конечно же, денег. Остроты и юмора в эти старые, как театр, конфликтики добавляет то, что пара предстает в образах: сначала опереточные графья, потом настоящие — Лев Толстой с Чеховым, пролетарские — трудящиеся в спецовках и с пивком. Самая интересная парная сцена — во втором акте, где партнеры уже без грима и костюмов выясняют отношения по поводу собственного заработка в сравнении с молодым сериальным звездуном.
— А ты знаешь, сколько он получает? Да он в три раза больше тебя получает.
— Откуда ты знаешь, сколько получаю я?
— Ну хорошо, в три раза больше меня.
Яцко бросает реплику, Филиппенко ее проживает, умудряясь в короткий отрезок времени уложить эмоции второго и третьего плана. Театральные сцены — самые яркие в спектакле. Однако существует вторая линия пьесы — театр под названием “политический”.
Стриптиз №2 — избирательная кампания некоего господина Акимова. Сам он появится ближе к концу. Пока же драматург и режиссер Юрский выводит на сцену команду захвата — политтехнологов и прочих сомнительных личностей. Их мизансцены идут в очередь с актерскими, и тем очевиднее контраст. Политические сцены, в которых заняты сам Юрский, Лариса Кузнецова, Анна Гарнова и Александр Бобровский (все хорошие артисты), в первом акте вязнут в длиннотах. Госпожа Паркова (Лариса Кузнецова) в элегантном костюме почти весь первый акт только нервно требует кофе, и если бы не ее монолог о пионерском детстве с хулахупом во втором акте, зритель не смог бы оценить мастерства этой великолепной актрисы. Как и мастерство Александра Бобровского, очень точно играющего роль мрачноватого охранника.
Второй акт — резкий разворот, и две сюжетные линии сталкиваются лоб в лоб, как автомобили на узком шоссе, чтобы обнаружить удачную обманку: оказывается, актеры снимаются в кино про политическую кампанию, о которой они и режиссер имеют весьма смутные представления. Поэтому спасает фарс, изумительно разыгранный Филиппенко. Артист с миллиметровой точностью “снял” образ с реальных персонажей отечественной политсцены, но к внешнему сходству добавил свой внутренний комментарий.
Вообще второй акт преподносит еще один сюрприз — документальный. В канву спектакля введено историческое лицо — замечательный актер Театра им. Моссовета Борис Иванов, известный как Бобочка и умерший несколько лет назад. Его играет Юрский под его же именем, и на сцену даже выносят подлинное кресло, в котором Иванов отыграл свой последний в жизни спектакль “Комики”. Для знатоков театра — это щемящий момент, для непосвященных — трогательное ретро: монолог от пожившего и повидавшего виды артиста про все, что он думает и по поводу этой жизни, и этой власти, выглядит убедительнее, чем от какого-либо другого персонажа. Хотя монолог хоть и с болью, но явно лишний, как масло масленое после блистательной сцены всеобщего безумного танца, столь образно иллюстрирующий безумие и сюр нашей действительности.
