Убийственная новость пришла вчера из Института им. Склифосовского. На рассвете 4 мая в реанимации умер ташкентский артист Евгений Дмитриев, за судьбой которого “МК”, да и вся совестливая театральная Москва следили с 30 апреля.
Ему вот-вот должно было исполниться 33 года. Он был в расцвете сил, молод, красив и зверски талантлив. Это увидели все, кто ходил на гастрольные спектакли театра “Ильхом” в прошлом году и в этом. Женя блистал, он буквально купался в разных ролях — будь то шекспировский комедийный герой или чеховский. Я смотрела на него и думала: “Не там ищут люди киноагентств будущих звезд. Вот ведь она — звезда”. На звезду, правда, не похожая — долговяз, несколько неуклюж, скромный, но с такой силой правды и органики, которая составила бы честь любой столичной картине, постановке. Да так, наверное, бы и случилось, если бы не злополучная трагедия в ночь с 28 на 29 апреля, когда неизвестные подонки подожгли квартиру, в которой всего на несколько дней остановились два артиста из ташкентского театра “Ильхом” — Гафуров и Дмитриев. В Склифе, куда поступили ребята, делали все возможное, понимая, насколько велика угроза жизни человека, 50% кожи которого обожжено. Но надеялись на молодой организм.
Он был русский. Его сожгли в Москве. Он погиб из-за выродков, которым все равно кого убивать, лишь бы убивать. Все они живы и ходят по земле. А его нет. И не будет. В теплый майский день с русским артистом из Ташкента придут проститься те, кто его здесь знал и не знал, но сдал для него кровь. А он улетит в свой родной город. Без шанса вернуться.
