Не раз менял местоположение Спасский монастырь, прежде чем окончательно обосноваться на склоне Таганского холма у впадения в Москву-реку речки Сары. Что за речка такая? Об исчезнувшем с глаз людских Золотом Рожке, в чьем устье возник Андроников монастырь, не дает забыть название улицы и вала. Сара так не закрепилась. О ней вспоминают, когда пишут, почему именно возник рядом с ней монастырь, игравший роль крепости на юго-восточных подступах к городу.
Лучше всего Новоспасский монастырь виден с кораблей, плывущих по течению мимо Кремля. В пяти верстах от него возникает за стеной с башнями колокольня, ростом немногим уступающая Ивану Великому. Под золотым и голубыми куполами со звездами собор напоминает стилем и размерами Успенский. Это величие связано с тем, что история обители до 1917 года тесно связана с высшей властью, царями и патриархами.
Первый каменный собор строили на этом холме те же итальянцы, что работали на Соборной площади Кремля. Там в Успенском соборе погребали митрополитов и патриархов, в Архангельском соборе — великих князей и царей. А здесь Романовы хоронили родственников, сюда царь Михаил перенес прах умерших в изгнании трех братьев отца бояр Романовых, павших в схватке с севшим на престол Борисом Годуновым. Соперников в борьбе за трон царь сослал в холодные края. Самого деятельного из братьев, Никиту, насильно постригли в монахи под именем Филарета. Но эта участь не помешала ему в конце концов подняться на вершину власти. Когда его малолетнего сына Михаила избрали на царство, монах стал Патриархом Московским и всея Руси.
Вернувшийся с триумфом из польского плена Филарет, правивший церковью и государством, пока подрастал сын, соорудил в монастыре палаты. Они называются Настоятельскими. В них Филарет останавливался, приезжая на праздники, богомолье, помянуть братьев.
Сын Филарета царь Михаил Романов затеял кладку мощных стен с бойницами. Он вызвал каменщиков из других городов, они поселились поблизости от места работы в слободе, память о которой осталась в названиях улиц Таганки — Большие и Малые Каменщики. В Москве и в XVII веке все еще опасались набегов из Крыма, поэтому царь расквартировал в монастыре сотню стрельцов, повелев, чтоб они “стерегли не оплошно, чтоб татарове безвестно к монастырю не пришли и дурна какого не учинили”.
Будучи после Кремля главной усыпальницей Москвы, монастырь в XVII и XVIII веке постоянно обновлялся. На месте древнего обветшавшего храма возвели большой собор, его нижний ярус, подклет, как прежде служил некрополем Романовых и самых знатных семей.
Чтобы войти в собор, нужно подняться по 17 ступеням. (В 1812 году эти ступени не позволили французам превратить храм в конюшню, лошади не могли подняться по крутой лестнице.) Царские изографы своды, стены, столпы расписали на библейские сюжеты, а также образами русских патриархов и античных философов, поэтов, ученых: Гомера, Платона, Аристотеля, Плутарха… Подобные условные портреты есть в Благовещенском соборе Кремля. Уникальна фреска с портретами в роскошных одеяниях царей Михаила Романова и Алексея Михайловича, совершавших часто “выходы” в монастырь, поражавшие воображение летописцев. “Ходил Государь к Спасу… к вечерней панахиде. А на Государе было платья: шуба санная, сукно темно-вишнево, зипун комнатной, шапка сукно вишнево с тафтяными петли…”
Царь Алексей Михайлович пожаловал монастырю 200 икон. В первом ярусе иконостаса собора — все его. Мать Михаила, постриженная в монахини под именем Марфы, подарила икону Смоленской богоматери, она вернулась на прежнее место, слева от царских врат. Но знаменитая икона Спаса — исчезла без следа после разгрома, учиненного в монастыре после революции воинствующими безбожниками. Эту икону в XVII веке доставили с почетом в Москву из Вятки, когда настоятелем монастыря недолго пребывал лучший друг царя Никон, избранный патриархом. Икона слыла чудотворной, исцеляющей. Ее при всем народе внесли в Успенский собор Кремля. В память об этом событии царь переименовал главные Фроловские ворота в Спасские и повелел всем снимать перед ними шапки. Эта икона стала храмовой в соборе Новоспасского монастыря. Она была “отпущена” с полком стрельцов из Москвы на подавление восстания Степана Разина.
Эту обитель, как Кремль, посещали принимаемые с почетом в Москве патриархи Константинополя и Иерусалима. Павел Алеппский, сопровождавший одного из них в путешествии по России, оставил подробное описание монастыря. Его “великую церковь” назвал “благолепной, красивой, душу веселящей: мы не находили в городе подобной ей по возвышенности и радующему сердцу виду”. Сам монастырь предстал неприступной крепостью с множеством пушек, который “виднеется из города как голубь, выбелен известью”.
С тех пор традиция сохранилась, палаты и храмы побелены. За исключением похожей на дворец Знаменской церкви. В качестве семейной усыпальницы на деньги графа Николая Шереметева, страстного театрала, владельца Останкинского дворца, ее построил известный архитектор классицизма Еливзой Назаров, выполнявший заказы графа. Николай Шереметев похоронил здесь отца Петра Борисовича, владельца другой знаменитой подмосковной усадьбы с театром в Кускове, где выступали крепостные актеры графа. Его сыну передалась тяга к театру. Для любимой женщины, дочери крепостного кузнеца, Николай Петрович построил дворец и театр в Останкине. Самый богатый и знатный жених России отдал руку и сердце крепостной девушке, выступавшей на сцене под именем Параши Жемчуговой. Она стала в браке графиней Шереметевой. Спустя два года молодая графиня умерла после родов в Петербурге. Ее могилы и могилы графа здесь нет.
Монастырь, будучи крепостью, служил центром религиозной жизни на юго-востоке Москвы. Его просторные храмы заполняли тысячи прихожан, как сейчас в воскресные дни и церковные праздники. Настоятелем монастыря служили великие отцы церкви. Среди них был известный ученый-востоковед епископ Порфирий. Его жизнь прошла в странствиях по Ближнему Востоку, Сирии, Египту, Палестине — Святой земле. Служение церкви (он был начальником русской миссии в Иерусалиме) сопровождалось постоянным поиском рукописей и древних книг, археологических ценностей. Собранные книги и коллекции епископ передал Академии наук, Публичной библиотеке, Киевскому археологическому музею. Книг, доставленных им в Россию, было так много, что, как говорили, “столетия мало для простого их описания”.
Россия была обязана Порфирию Синайским кодексом. Так называется Библия, рукопись IV века нашей веры, самый древний список Святого писания, носящий имя Синайского монастыря. До 1933 года бесценной реликвией христианского мира обладала Россия. Эту уникальную Библию большевики, не ведая, что творили, продали за гроши Западу заодно с картинами эпохи Возрождения, ограбив Эрмитаж. С тех пор Синайский кодекс хранится в Британском музее, а не в Публичной библиотеке Петербурга.
До появления театров, музеев, университетов прихожане любовались настенными фресками и иконами. Литургии с хоровым пением и действом церковнослужителей завораживали, как в зрительном зале. Поражает, как много функций выполнял этот институт церкви. Он служил архивом, библиотекой, издательством, памятником, больницей. Богадельней, кладбищем, ризницей, хранилищем ценностей и изделий прикладного искусства. Наконец, являлся тюрьмой, где томился не один Дионисий в застенках и “каменных мешках”. Пытки продолжались до тех пор, пока их не запретил Павел I.
В концлагерь, филиал Таганской тюрьмы, превратила весь Новоспасский монастырь советская власть, изгнав монахов в 1918 году. Сорок пудов церковных ценностей священники сдали добровольно, не дожидаясь прихода чекистов. Храмы закрывались раз за разом “по просьбе трудящихся”. Что не ушло в музеи, библиотеки, Гохран, то попало в руки преступников. Все, что можно было в палатах, храмах, ризнице и в могилах разворовать, разграбить, разрушить, — сделали заключенные, жильцы пролетарских общежитий. Тогда пропал исторический образ Спаса, тот, который пронесли через главные ворота Кремля, “отпускали” в поход на Степана Разина.
Монастырь не раз горел, во время нашествия французов подвергся поруганию. Они искали золото и серебро. Солдаты штыками и саблями замучили Петра Гаврилова, настоятеля церкви 40 мучеников, стоящей без разрушенной колокольни напротив монастыря. Драгоценности он не выдал. На его надгробии была надпись: “Здесь скоромно погребен/Служитель алтаря,/Герой, вкусивший смерть,/За веру, за царя”.
О том, что натворил уверовавший в коммунизм и вождей русский народ, — писать грустно. Трудно подсчитать, сколько священников поубивали каратели. Первым в 1918 году расстреляли бывшего настоятеля Новоспасского монастыря епископа Макария. Пропал бесследно тогда последний настоятель епископ Евфимий. Погибли под пулями архиепископы Павлин и Борис.
…Первого мая 1918 года в солнечный день пребывавший в прекрасном настроении “товарищ Ленин” вышел во двор Кремля и обратил внимание на крест, водруженный на месте убийства великого князя Сергея Александровича, брата Николая II.
Что было дальше, описал комендант Кремля, до того назначения матрос Павел Мальков.
— Хорошо, батенька, все хорошо, а вот это безобразие так и не убрали, — сказал он и указал на памятник.
…Я мигом сбегал в комендатуру и принес веревки. Владимир Ильич ловко сделал петлю и накинул на памятник. Взялись за дело все, и вскоре памятник был опутан веревками со всех сторон.
— А ну, дружно, — задорно командовал Владимир Ильич.
Ленин, Свердлов, Аванесов, Смидович, другие члены ВЦИК, Совнаркома впряглись в веревки, налегли, дернули, и памятник рухнул на булыжник.
— Долой его с глаз на свалку…
С того дня началось по декрету Ленина разрушение памятников “царям и их слугам” на одной шестой земного шара.
Точно такой поверженный безумцами высокий крест с распятием Спасителя водружен с недавних пор в ограде над могилой убитого князя. Его прах недавно перенесен из Кремля в монастырь. Каждый видит, какой шедевр создал век тому назад художник Виктор Васнецов, автор известных картин, таких как “Витязь на распутье”, “Богатыри”.
Справа от главного входа в собор под образом Христа горит над дверью в подклет негасимая лампада. Там — усыпальница Романовых, около ста захоронений. Сюда приходили цари, чтобы помянуть предков. Кроме Романовых здесь нашли покой их родственники, бояре Ярославские, Оболенские, Трубецкие, Гагарины…
Последними монархами, побывавшими в некрополе собора, были Николай II и императрица Елизавета Федоровна. В память об их посещении успели до революции основать рядом с гробницами храм Романа Сладкопевца. Почему в его честь? Имя легендарного певчего, жившего в V—VI веке в Константинополе и прославившегося в клире церкви Богоматери, дали Роману Юрьевичу Захарьину, деду царя Михаила Романова, основателю династии. Титул Сладкопевца Роман, причисленный к лику святых, получил за исполнение сочиненных им гимнов. Его песнопения полторы тысячи лет звучат в православных храмах.
Пять ступенек ведут к могилам. Дверь за решеткой открывается раз в неделю в семь утра в воскресенье и церковные праздники. Тогда служится ранняя литургия. Ничто больше не напоминает о вандализме. Как пишет очевидец, попавший после передачи монастыря церкви, “под метровым слоем мусора, извести и обломков кирпичей были обнаружены белокаменные саркофаги и деревянные дубленые колоды царских прародителей”.
Земля монастыря сотни лет служила кладбищем. У главного входа погребли пронесенного через всю Москву на руках убитого в служебном кабинете думы Николая Алексеева, городского голову. У колокольни находилась могила великого художника XVIII века Федора Рокотова. Где она? На месте кладбища растет трава забвения. К стенам свезли надгробия и кресты, что не смогли вывезти и продать.
Воссоздана одна часовня. На этом месте в 1810 году по высшему разряду в присутствии генерал-губернатора, знати и народа похоронили монахиню Досифею, в миру Августу Тараканову. Как полагают, она носила искаженную фамилию сестры отца, графа Алексея Разумовского, мужа императрицы Елизаветы Петровны. А редкое у нас имя дали потому, что в день святой Августы произошел переворот, Елизавету провозгласили императрицей. Спустя год в этот же день, 24 ноября 1743 года, состоялась тайная свадьба императрицы и бывшего певчего придворной капеллы. Августа Тараканова — героиня картин, романов, пьес. Она жила с тетей Драгановой, воспитывалась за границей, слыла красавицей, в нее влюблялись аристократы. При дворах Августу признавали русской принцессой. Нет документов, которые могли бы подтвердить, что именно она — внучка Петра I. Но многие обстоятельства подтверждают эту версию.
Влюбил ее в себя граф Алексей Орлов-Чесменский, герой, разгромивший турецкий флот в Чесменской бухте. В Италию он прибыл во главе русской эскадры с тайной миссией — выкрасть Августу, доставить к Екатерине II. Внучку Петра он заманил на корабль и поднял паруса. Метод, лучше которого граф не придумал, не понравился императрице. Но воля ее была исполнена. Августа не мечтала о короне. Ее именем воспользовалась “некая самозванка”, водившаяся с поляками и претендовавшая на русский престол. Пережив бунт Пугачева, зная историю с плеядой самозванцев, императрица, не будучи урожденной Романовой, решила себя и Россию обезопасить.
После аудиенции Августу постригли в монахини и заключили в Ивановский монастырь. Келью не затапливали воды, крысы не бросались на постель, как на известной картине Флавицкого. Но до смерти Екатерины II инокиня Досифея содержалась в строжайшей изоляции. При Александре I режим смягчили. Она позировала художникам. Узницу посещали часто митрополит Платон, “высокопоставленные лица” и простой народ. Инокиню считали ясновидящей. Она предсказала день своей смерти. Досифея просила похоронить себя в Новоспасском монастыре, усыпальнице Романовых. Волю исполнили, но не в соборе. У стены выкопали могилу под номером 122. Над ней возвели век спустя часовню с шатровым верхом, которую снесли при разгроме кладбища. Та часовенка, где зажигают свечу и кладут цветы, появилась недавно, когда монастырь вернули церкви.
