Факир навек
Эмилю Кио — 70. Но “унаследовать династию” пока некому…
Цирк… Увы, это слово уже не вызывает того восторга, который заложен, казалось бы, самой фонетикой. Скажи ребенку “цирк” — и что: загорятся глазенки от предвкушения искр а-ля бродвейские софиты, выйдет в его воображении импозантный усатый шпрехшталмейстер во фраке со своим коронным “Сегодня на манеж-ж-же”? “Доктор, прошу вас, съездите с ним в цирк. Только, ради бога, посмотрите в программе — котов нету?” Классика. Легенды XX века. А в веке XXI мы встречаемся с юбиляром Эмилем Эмильевичем Кио в новеньком, недавно отстроенном особняке Союза цирковых деятелей России (Кио — председатель). Союз, деятели… хорошая организация, нужная. Нет, без иронии: помощь ветеранам цирка, инвалидам. А главная цель — примите тонизирующее — “содействие созданию условий для всестороннего развития творческой инициативы”. Здесь, например, фокусам учат…
Цирк — это как вера в Деда Мороза. Либо есть, либо нету. Те же фокусы — все уж давно разгаданы, не вопрос. Но как их преподнести… и как принять? Разубедит нас Эмиль Эмильевич в “слабой актуальности” циркового искусства?
— Мы встречались с вашим братом Игорем незадолго до его кончины. С болью говорил он о несоответствии нашего цирка своему времени, приводя как эталон канадский “Дю Солей”. А вы как считаете: является цирк синонимом вчерашнего дня?
— В “Дю Солей”, говорят, 80 процентов русских артистов. Мне же ясно одно: по сравнению с советским наш цирк хуже не стал. Но: стало меньше групповых номеров. Теперь чаще выступают в одиночку — потому что групповой номер дороже стоит, директора не идут на это, им легче сдать цирк в аренду и ничего вообще не делать, нежели брать большую программу, кормить животных, устраивать артистов в гостиницу. Да и одному проще: езжай вон на любой корпоратив, на что тебе цирк?
А дети… Дети сидят у компьютера, да и вообще у людей больше выбора стало — в кино пойти, на концерт… Мне вот непонятно, почему цирк исчез с эстрады — там теперь одно пение. Раньше же — и танец, и жонглеры с акробатами, что хочешь!
— Ну почему же, есть телепроект “Цирк со звездами”…
— Н-да. Для артистов цирка этот проект весьма странен. Потому что выпускать неподготовленных людей — большой риск. Вон Анита Цой упала — так ведь можно было и позвоночник сломать! Люди годами репетируют, жизнь посвящают, а они хотят за неделю. Для них, для “звезд”, — это да: и рекорды, и реклама, превозмогание себя, а я смотрю и вижу, что ничего особенного в их номерах нет.
— Еще один спорный момент. Допустим, в ваших номерах часто “появлялись и исчезали” животные — львы, утки, голуби, или лошадь вывозила кабриолет. А насколько я знаю, многие мировые цирки стали запрещать трюки с животными под нажимом природоохранных организаций…
— Я лично с этим не сталкивался, чаще запрещали трюки с огнем. Говорят — “спалите”, на что я им отвечаю, что “цирки начинают гореть с бухгалтерии”. А что до животных… понимаете, они ведь все разные. Одно дело — поймать дикого зверя и тащить его на манеж. Другое — если тот же тигренок вырос в неволе: его выпусти — он погибнет. Так пусть лучше здесь работает. Животные тоже привыкают к людям, любят их, ждут. Да, все зависит от дрессировщика. И жестокие бывают. Но так и в жизни — вон, взяли собачку, поиграли и выкинули на улицу.
— К вопросу об артистах-одиночках и качестве их “халтур”: недавно был случай, когда фокусник проткнул ассистентку саблями… В вашей практике подобное было?
— Нет, у профессионала такого не должно быть. Значит, мало репетировали: не так повернулась…
— Может, студенты, начинающие.
— А зрителю какая разница — начинающий он или стареющий? Мы вот всегда репетировали много, ночами, чтоб не было посторонних людей.
— Все лезут, интересуются…
— А то! Пришел однажды ко мне в цирк человек и говорит: “Помоги мне бросить пить”. Я в ответ: “Пить можно. Но надо закусывать. Вы можете выпить сто граммов перед обедом, нормально. Но потом-то покушайте…” Сказал — и забыл. Где-то через два месяца он является — не узнать: поправился килограммов на десять, если не больше. Я: “В чем дело? Что это с вами?” — “Понимаете, товарищ Кио, я теперь шесть раз в день обедаю!”
* * *
— Как у вас складывается жизнь в последнее время? Где выступаете?
— Последние 15 лет работал в Японии, но недавно умер наш импресарио, в сентябре буду встречаться с новым, не знаю, как там… получится — не получится. А в Москве последний раз выступал на Вернадского, в 2002-м. Повторюсь: директора не хотят брать аттракционы с большим количеством людей (15-20), зарплату ж надо платить… Поэтому и иллюзионистов стало меньше. Я сейчас в основном здесь — в Союзе цирковых деятелей. Дом вот построили, благодаря Лужкову.
— Фокусам здесь учите?
— Это когда мы работали во Львове, мне позвонили какие-то энтузиасты — они же на пенсии, делать нечего, — и рассказали, что по моим фокусам, опубликованным в “Юном технике”, они создали номер. Как у них что-то не получалось, бежали ко мне, я обучал. Вот и здесь решили что-то подобное устроить. Но речь идет о простых фокусах: в сложные деньги надо вкладывать.
— Значит, чтобы новый фокус придумать, по-любому большие деньги нужны? Все простые, не очень затратные уже исчерпались…
— Дело в другом. Можно и фокус, которому лет двести-триста, продолжать показывать, и это будет интересно. Необязательно что-то новое придумывать. Главное — как показать. Надо быть артистом. Но это не всем дано.
— Копперфильду дано?
— Да, он — артист. Хороший. Это важно. А как фокусник… его трюки, как правило, показывают либо со сцены, либо по телевизору. А вот отец мой был первым в мире, кто перешел работать со сцены на цирковой манеж — манеж-то просматривается со всех сторон! Он стал первым, кто стал приглашать режиссеров, композиторов, художников, которые из аттракциона создали целый спектакль!
— И он первым снял халат…
— Да, первым перестал выдавать себя за “индийского факира”. Надел фрак. А мы уж и вовсе перешли на нормальные костюмы. Отец изменил восприятие: мол, не чудеса это, но фокусы — подумай-ка, присмотрись, может, разгадаешь! Он стал пользоваться куда большим успехом, чем “факиры”, ведь в волшебников уже никто не верил…
— Вот вы обещали как-то женщину не поперек распилить, а вдоль — получилось?
— Да, в ящик залезала женщина, ложилась, высовывались ноги-руки, брали дискообразную пилу, пилили, затем ящик открывался, она выходила… Секреты таких трюков неинтересно рассказывать — они “технические”: широкая публика не сделает столь дорогой аппарат ради легкого развлечения.
— Еще из ваших достижений — тот знаменитый номер с канатом: то канат гнется шнурком, а то вдруг стоит стоймя и по нему лезет акробат…
— Это папа мой был на гастролях в Англии, и там, в музее фокусов, он обнаружил описание этого трюка, причем было сказано, что он никогда никем не исполнялся и исполняться не будет. Папа вернулся в Союз с мечтой трюк исполнить. Начал готовиться, но ничего не получалось. Тогда я вспомнил, что все-таки окончил инженерно-строительный институт, два месяца отработал в тресте по строительству набережных и мостов, и рассчитал, какой должен быть материал в канате, чтоб он выдержал вес гимнаста. Мой материал взяли — трюк получился.
— Тяжело пришлось после смерти отца?
— Мы тогда все вместе выступали — отец, Игорь и я. Отец умер в Киеве, пятницу вечером… А на субботу по плану было назначено два представления, на воскресенье — три… Ночью тело отца поставили на манеж. Все приходили, прощались. С утра Игорь полетел с гробом в Москву. Мне же пришлось работать эти пять представлений: билеты проданы, зал заполнен! Тяжело...
После похорон Игорь снова уехал в Киев, готовиться к гастролям в Японии. А я остался здесь, в Москве, в главке, чтоб добиться разрешения на собственный аттракцион. Бумагу получил и стал заниматься изготовлением аппаратуры, ведь весь отцовский реквизит перешел к Игорю. Киевские заводы очень здорово помогли. И 28 апреля 1966 года состоялась “приемка” моего собственного аттракциона начальством, с 15 мая начал гастроли в Ялте. И с 1966 года наш аттракцион сделал больше 14 000 представлений!
— А не было у вас ревности к брату, зависти?
— Мы вместе не хотели работать. У него — жена, у меня — жена. Надо было каждому идти своей дорогой. А вместе мы выступили только раз, когда отмечали столетие отца…
— Кио всегда были вне конкуренции, будь то отец, вы или Игорь… Но вот продолжение династии…
— К сожалению, мои дети не интересуются цирком. Хотя дочка Игоря показывает фокусы, но она на сцене где-то работает. А внуки… Мы-то думали, хоть внуки станут иллюзионистами, одного внука я брал с собою в Японию, готовил его вовсю, но он все-таки… занялся кино (правда, не как артист), ему сейчас 21 год.
— Вам это обидно, конечно.
— Сейчас вот у дочки растет второй внук. Никита. Может, хоть он…
— Да, но тяжело — по-любому что-то новое придется создавать.
— Естественно. Не просто же — брать фамилию и выходить с нею на манеж. Это самое сложное — оправдать фамилию.
СЛОВО СУПРУГЕ
…Говорит красавица супруга Эмиля Эмильевича — Иоланта (одно время у нее был свой номер с дрессированными попугаями, потом ассистировала Кио):
— Это удивительный человек, я счастлива с ним уже 27 лет, и это большая удача второй половины моей жизни!
— Но на юбилей никаких выступлений не предполагается?
— Когда-нибудь потом — может быть, не загадываю. А сейчас отметим в домашнем кругу, скромно. Так неожиданно нагрянул этот юбилей: все было хорошо — и вдруг 70 лет! А муж-то все силы отдает этому дому (Союзу), который уже стал любимым среди ветеранов цирка, — врачи вот работают, ортопедический кабинет… Дом уникальный, Кио поднял его и ушел больше сюда, чтоб довести дело до конца.
