Сколько стоит счастье из пробирки?

Они мечтают о ребенке, но у них ничего не получается. Из месяца в месяц. Из года в год. Надежда — разочарование — надежда. Супружеская постель из места любовных утех превращается в полигон, на котором всякий раз решается глобальный вопрос: быть или не быть? Но с судьбой можно поспорить. Тридцать лет назад родился первый ребенок, зачатый вне материнского организма.

На стенах в красивых рамках — коллажи из детских фотографий. Чистые глазки, ясные улыбки, пышные щечки. Мальчики и девочки. Этих детишек могло не быть. Все они зачаты искусственным путем и являются своего рода трофеями современной медицины, отвоеванными у природы.

Кандидаты в родители ждут очереди на прием. Мужчины уткнулись в газеты, женщины — в рекламные проспекты. Напряженную тишину изредка разрывают только трели мобильных телефонов. Здесь не делятся советами, и тем более не изливают друг другу душу. Клиника репродукции — сфера интимная.

Кто-то пришел сюда впервые, кто-то, как одна из посетительниц, Галина Д., которая единственная согласилась обсудить свою проблему с журналистом, решается на очередную попытку.

* * *

Еще древнегреческое законодательство расценивало бесплодие как достаточную причину для развода, а в средневековье бездетность считалась божьей карой. В России боярская дума разводила великих князей с женами, не способными к материнству. Великая московская княгиня Соломония Сабурова за этот “грех” была сослана мужем Василием III в Покровский женский монастырь, где и завершила свои дни. Даже в советские времена, когда развод мог легко испортить карьеру, отсутствие “наследника” служило смягчающим обстоятельством. Когда небезызвестный перебежчик Олег Гордиевский, будучи сотрудником КГБ, бросил жену, чтобы вступить в брак с новой избранницей, на это посмотрели сквозь пальцы: первая супруга страдала бесплодием.

Еще тридцать лет назад бездетным парам не оставалось ничего, кроме как смириться с судьбой. Именно тогда англичанка Лесли Браун, полтора десятилетия безуспешно лечившаяся от бесплодия, случайно наткнулась на статью в научном журнале, где речь шла об опытах по искусственному оплодотворению. Прочитала и поняла: это ее последний шанс. В результате на свет появилась Луиза — первый в мире ребенок из пробирки. Тогда союз британских врачей осудил исследования авторов метода, назвав их бессовестными. Два десятка лет биолог Роберт Эдвардс и гинеколог Патрик Стептоу экспериментировали с яйцеклетками и сперматозоидами, не ставя в известность доноров. Возможно, именно по этой причине открыватели новой эры в гинекологии не получили Нобелевской премии.

* * *

Некоторые семьи готовы на все, лишь бы стать родителями. Это желание становится смыслом жизни, превращаясь в маниакальную страсть, подогреваемую общественным мнением. Особенно сегодня, во времена настоящего бэби-бума, когда знаменитости рожают словно наперегонки. Платья свободного покроя, скрывавшие живот, уступили место облегающим туалетам, которые всячески выпячивают беременность.

Известные футболисты выходят на поле с детишками на плечах. Новости из роддомов об успешном разрешении от бремени очередной “звездочки” газеты печатают на первой полосе. Роскошная фотография Анджелины Джоли, которая приехала на Каннский фестиваль на сносях, вообще обошла все журналы.

Даже старые суеверия, когда молодые родители покупали детское приданое только после рождения малыша и беременность скрывалась чуть ли не до девятого месяца, похоже, отошли в прошлое. Ползунки и пеленки приобретаются заблаговременно, а будущие мамочки после недельной задержки радостно сигнализируют: “Я жду ребенка!”

В ситуации такого общественного прессинга бесплодие становится настоящей драмой. Пары готовы на все, лишь бы произвести потомство. Не будешь ведь объяснять на каждом углу, что ты не одержимая карьерой эгоистка!

Моей знакомой из очереди в клинике репродукции Галине Д. тридцать один год, ее мужу Андрею тридцать шесть. Стаж семейной жизни — семь лет. Стройные, загорелые, без вредных привычек, они похожи на живую рекламу здорового образа жизни. Вот только детей у них нет.

— Первые два года супружества мы предохранялись, — рассказывает Галина. — Хотелось пожить для себя, да и условия не очень позволяли. Потом Андрей нашел хорошую работу, мы купили квартиру — маленькую, но свою, и решили: пора! Но ничего не получалось. Кинулись по врачам. Вот, смотрите, — она открывает объемистую папку, заполненную медицинской документацией. — Трубы проходимые, гормоны в норме, инфекций нет — все в порядке. Муж тоже здоров. В общем, необъяснимый случай бесплодия. Нам порекомендовали сделать ЭКО — экстракорпоральное, или искусственное, оплодотворение.

Она не любит вспоминать — слишком больно. Сначала ее живот округлился, но это была не беременность, а результат гормональной стимуляции. В матке созрело около десятка яйцеклеток — вместо одной-единственной, которую природа выбирает для зачатия. Затем их оплодотворили в пробирке. Яйцеклетки и сперматозоиды сыграли свадьбу, зародилась новая жизнь.

— Мне подсадили три эмбриона. Врач сказал: “Теперь у тебя одна задача — сохранить плод”. Как будто я не хотела этого любой ценой! Тогда я еле-еле сдержала слезы в кабинете. Потом было ожидание, которое казалось нам бесконечным. Муж не задавал никаких вопросов, чувствовал, что я на грани. Когда наступили месячные, я поняла: ничего не вышло. Были еще две неудачные попытки. За эти деньги можно купить приличную машину. Но я готова все отдать, чтобы стать мамой…

* * *

Судьбу Галины и Андрея разделяют порядка четырех миллионов таких же бездетных супружеских пар в России. Диагноз “бесплодие” ставится так часто, что впору говорить о проблеме глобального масштаба. Такая же ситуация во всех индустриально развитых странах. Похоже, это один из немногих параметров, по которым мы не отстаем от Запада. Причины те же. Плохая экология. Стремление отложить рождение ребенка на “потом”. Мода на худышек. Даже свободная любовь оставляет все меньше возможностей на продолжение рода, потому что частая смена партнеров приводит к распространению заболеваний, передающихся половым путем, а тот же хламидиоз, к примеру, запросто может стать причиной бесплодия.

В нашей стране подход к ЭКО очень демократичный. Ограничений практически нет — были бы деньги.  ФГУ “Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии имени В.И. Кулакова” — именно в этих стенах 22 года назад родилась первая в России девочка из пробирки. Ее маме было чуть за 20.

— У нас есть очень молодые пациентки, — рассказывает профессор Леонид Кузьмичев, руководитель отделения вспомогательных технологий в лечении бесплодия Центра имени В.И.Кулакова. — Ведь к бесплодию могут привести разные причины, от воспалительного заболевания до сильнейшего стресса. Но все же чаще к нам обращаются женщины за тридцать. После 35—37 лет резко снижается вероятность забеременеть. Количество яйцеклеток и их качество снижаются. Мы применяем методику экстракорпорального оплодотворения к женщинам с 18 лет. Верхнего предела не существует, но негласно все-таки есть граница — 37 лет. После этого возраста увеличивается вероятность проявления генетической патологии.

— Сколько попыток заканчивается рождением ребенка?

— Средняя эффективность программы составляет 30—35 процентов на одну попытку. Примерно каждая третья попытка заканчивается наступлением беременности. При этом до 25 процентов беременностей может потеряться — это так называемые репродуктивные потери. Примерно каждое четвертое ЭКО завершается рождением детей. Первая попытка — самая благоприятная, вторая и третья тоже результативны, а дальше вступает в действие закон случайности.

— В Германии, например, первые три попытки искусственного оплодотворения обходятся семье в полцены — 50% компенсирует больничная касса. И то немцы недовольны. Наши женщины вынуждены нести бремя расходов на своих плечах, что далеко не всем по карману.

— Действительно, в России страховка не оплачивает программу лечения бесплодия, но в этом году государство впервые пошло на существенное увеличение квот. Около полутора тысяч женщин только в нашем центре получили помощь бесплатно, из них 80 процентов — жительницы регионов. Конечно, это капля в море, но все же начало положено. В конце декабря прошлого года расширены показания, по которым женщины могут лечиться от бесплодия методом ЭКО. Явных критериев отказа немного. Это онкологические заболевания и психические.

— Сколько эмбрионов подсаживают женщине?

— Сегодня в большинстве клиник принято переносить не больше двух эмбрионов женщинам до 35 лет, и трех — тем, кто старше. Делается это для того, чтобы повысить шанс забеременеть. По желанию супружеской пары заключается договор о криоконсервации и последующем сохранении оплодотворенных яйцеклеток.

— В Московской медицинской академии имени Сеченова был случай, когда женщина в результате ЭКО родила ребенка с болезнью Дауна и другими патологиями. Исследуются ли эмбрионы на предмет наличия генетических заболеваний?

— Только по строгим показаниям и согласию пациентов. Ведь вмешательство в сам эмбрион тоже может быть чревато последствиями. Кроме того, существует более 3 тысяч генетических патологий, все невозможно исследовать. Мы предлагаем женщинам после 35 исключить болезнь Дауна.

— Как часто рождается двойня?

— В районе трех процентов. Некоторые пары сами просят помочь им родить двойню. Раньше, когда подсаживали больше эмбрионов, бывали и тройни. При многоплодной беременности прогноз часто неблагоприятный. Дети появляются на свет преждевременно, их организм не приспособлен к рождению. Поэтому существует высокий риск неврологической патологии. Прогноз на будущее тоже неясный — на протяжении нескольких лет недоношенных детей нужно контролировать.

— Перед подсадкой эмбриона пациенткам делают гормональную стимуляцию. Не может ли это принести вред женщине и будущему ребенку?

— Методика давно стала рутинной. При грамотном проведении стимуляции риск осложнений минимизирован, хотя полностью спрогнозировать невозможно.