Один из случаев произошел в 90-е годы XIX века. Тогда от криминальных шутников пострадал один из самых опытных розыскников полиции, знаменитый московский сыщик Смолин. В числе подведомственных ему территорий оказалась и легендарная Сухаревка – самый большой толкучий рынок города. Среди его постоянных посетителей было немало воров, бандитов и налетчиков, сбывавших здесь свои трофеи. Смолин пользовался у блатных большим уважением, он знал чуть ли не всех поименно, и при возникшей необходимости мог моментально вызвать особо провинившихся к себе для «задушевной беседы».
В самом центре Белокаменной случилась серьезная историческая пропажа. С территории Кремля кто-то умыкнул одно из выставленных здесь в память о победе над армией Наполеона трофейных орудий. Когда обнаружили пропажу небольшой бронзовой пушки, Смолину было поручено ее отыскать. Сыщик пошел проверенным путем: вызвал нескольких авторитетных воров и потребовал, чтобы они поспособствовали возвращению пропажи. В противном случае грозный полицейский чин обещал устроить воровскому сообществу большие неприятности.
Через сутки поручение было исполнено – громилы доставили старинное орудие в заранее условленное со Смолиным нейтральное место, – пушку, якобы, припрятали на дне одного из оврагов, где ее сразу же «нашли» полицейские и торжественно вернули в Кремль. Смолин получил за такую быстроту расследования благодарность от начальства, однако торжество его было недолгим. Вскоре выяснилось, что пушку-то ему услужливые сухаревские воры подсунули не ту. Вместо украденного первоначально орудия они сбросили в овраг совсем другой артиллерийский трофей, который утащили ради этого с другого конца кремлевской территории. По-настоящему же похищенная пушка так и осталась в итоге не найденной.
Еще один смешной полицейский эпизод относится к более давнему времени. Эти события произошли вскоре после войны с французами. Один из ее героев – генерал-майор Александр Шульгин был назначен московским обер-полицмейстером. Ставя на столь ответственный пост военачальника, отличавшегося своей решительностью и крутым нравом, верховные власти рассчитывали, что это самый верный способ «для искоренения мошенничества и воровства», которые пышным цветом расцвели в послепожарной Москве.
Прибыв в Первопрестольную Шульгин не стал скрывать своих намерений и во всех публичных выступлениях заявлял о намерении «за дело взяться не на шутку». И тогда московское криминальное сообщество надумало нанести упреждающий удар и проучить самонадеянного генерала. Урок облекли в форму розыгрыша.
В один из зимних дней к дому Шульгина подъехал отличный конный экипаж, и прибывший с ним посланец, облаченный в ливрею, попросил доложить обер-полицмейстеру, что послан за ним графиней Орловой, которая просит Александра Сергеевича прибыть к ней по неотложному делу. Шульгин с Орловой был хорошо знаком, поэтому подобный визит не вызвал у него никаких подозрений. Надев фирменную, подбитую мехами шинель, он сел в присланный экипаж.
Когда доехали до дома Орловой, Шульгин, войдя в парадный подъезд, скинул небрежным жестом свою верхнюю одежду на руки сопровождавшему его в поездке посланцу в ливрее и поспешил на второй этаж во внутренние графские покои.
Дальнейшее происходило по канонам классического анекдота. Появление Шульгина вызвало у графини явное удивление. Оказалось, что она и не думала его звать по какому-то «важному делу». Пытаясь разобраться в ситуации, обер-полицмейстер хотел было потолковать с тем самым ливрейным лже-слугой, однако тот бесследно исчез вместе с экипажем. И, естественно, вместе с шульгинской роскошной шинелью!
Слухи о таком конфузе быстро расползлись по городу, вызывая улыбку и даже смех у обывателей и великосветской публики. А вслед за тем, «вдогонку» москвичи узнали, что, якобы, на следующий день господин обер-полицмейстер получил письмо, в котором анонимный отправитель сформулировал резюме от лица неких «доброжелателей»: «Напрасно вы, Ваше Сиятельство, хотите с нами поссориться! Будем лучше жить в мире да ладе – глядишь, никто и не останется в накладе...»
Шульгин разъярился было вначале столь злой шутке, показательно сыгранной с ним. Однако поостыв, здраво рассудил, что вместо лихой кавалерийской атаки на криминал лучше использовать умеренные, избирательные действия. О таком своем решении он через полицейских агентов дал знать лидерам московского воровского сообщества.
Но не все же розыгрыши, адресованные полицейским, были для них со знаком «минус». Вот пример иной, весьма понравившейся высокопоставленному блюстителю правопорядка, шутки.
Во второй половине XVIII века общину московских старообрядцев-федосеевцев возглавлял богатый купец Илья Ковылин. Благодаря его усилиям и организаторскому таланту удалось устроить в районе села Преображенского старообрядческий монастырь с обширным кладбищем. Однако во времена императора Павла существование некрополя оказалось под угрозой: из столицы пришло распоряжение о его закрытии. Узнав об этом, Ковылин отправился на поклон к московскому обер-полицмейстеру, который должен был исполнить царский указ. Хитроумный купец-старообрядец распорядился для визита своего к полицейскому начальству специально испечь большущий пирог, начиненный… червонцами! Именно это угощение и сыграло решающую роль: обер-полицмейстеру так понравилась начинка пирога, что он тут же проникся благорасположением к просителю и соизволил попросту «забыть» о распоряжении из Петербурга. Кладбище уцелело.
