Как ведьмы выращивают метелки
Вездеход, выкрашенный в защитный цвет, ждал нас на краю поля. Это единственный вид транспорта, который способен добраться до заповедника “Полистовский” Псковской области. Торфяного болота в 200 тысяч гектаров — самого большого в европейской части России, да и вообще в Европе.
— Когда в Советском Союзе стали осушать болота для добычи торфа, “Полистовский” казался золотой жилой, — говорит директор заповедника Михаил Яблоков. — Однако, учитывая его грандиозные размеры, воплотить в жизнь этот проект не удалось: болото начали осушать, но охватить всю территорию просто не позволила убогая техника. А торф просочился в озеро Полисто, отчего вода там стала мутная. В результате как топливо торф оказался заменим, а последствия экологической катастрофы после осушения болот мы расхлебываем по сей день. Болото — уникальное явление, именно это мы пытаемся показать, проложив по нему первую в России экскурсионную тропу длиной в 4 километра. Хотелось бы хотя бы этим предотвратить покушения на наши болота в будущем.
Часть путешественников набились в металлическое чрево ратрака, я в числе других опрометчиво заняла место на крыше с деревянными ограждениями. Машина взревела и принялась скакать по российскому бездорожью, закидывая комьями грязи пассажиров, которым то и дело надо было еще успевать уворачиваться от веток встречных деревьев. После получасовой тряски мы спустились на землю в перелеске еле живые.
— Хорошую дорогу к болоту мы решили не прокладывать — экстрим по-русски будет привлекать больше туристов, — говорит сотрудник заповедника.
Натянув резиновые сапоги, мы приготовились к встрече со страшной топью…
Ступаем на деревянный настил — две досочки, ведущие от опоры к опоре — обычным бревнам, которые лежат прямо на трясине и не тонут. К основному болоту ведет небольшой перелесок. Мы останавливаемся у сосны, на которой отчетливо видны царапины — следы дикого зверя.
— Здесь начинается так называемое нижнее — подземное болото, где еще растут деревья, — говорит экскурсовод. — В местных лесах водятся медведи — вот один встал на задние лапы и пометил свою территорию “росписью” на стволе — докуда смог дотянуться когтями. Теперь его конкурент придет и оценит, насколько мохнатый хозяин перелеска велик собой. Однако дерево растет, а вместе с ним — мишкин авторитет.
Далее по пути через рощу над нашими головами возникает необычная ветка березы: ее конец представляет собой пучок из мелких веточек, растущих из одной точки.
— Народ прозвал такое явление “ведьминой метелкой”, местные жители считают, что на подобных деревьях колдуньи действительно выращивают свои летательные аппараты, — смеется Яблоков. — На самом деле березу просто поразила инфекция. На ее соседке — черный гриб чага, дереву приходится несладко, а вот в народной медицине этот паразит ценится — говорят, настойка из него предотвращает раковые опухоли. Следующее дерево залечивает собственную рану — треснуло на всю длину ствола этой зимой из-за резкого перепада температуры.
Где деревья стоят на цыпочках
Наконец деревья расступаются, а наш мостик все плутает по бескрайнему полю болота куда-то за горизонт. При ходьбе под ним чавкает мох, который и удерживает настил на плаву — сразу и не скажешь, что под нами глубина в несколько метров.
— Если оступитесь — только ноги промочите, вас удержит на весу мощная корневая система растений, — успокаивает директор заповедника. — Опасная топь начинается там, где флора не сплетается корнями, а с виду это место опознает только специалист. В такой трясине ежегодно кто-нибудь увязает, решив покорить самое большое болото в Европе, многих вообще потом не находят.
Удивительно, но под гладью воды нам встречаются бревна, похожие на сваи домов: кому могло прийти в голову жить на болоте?
— В Полистовском заповеднике обнаруживали следы Великой Отечественной войны, а также останки древних поселений, — объясняет Михаил Яблоков. — Дело в том, что болото здесь было не всегда: до IX века на этом месте стояли деревни… А потом наступил межледниковый период — потепление климата, из-за которого сюда пришел огромный кусок растаявшего ледника. Он со временем и преобразовался в болото. Определенные его части образовали на нем так называемые минеральные острова — почва на них позволяет деревьям пускать корни.
Среди бескрайней болотной жижи действительно видны островки старинного леса, уходящего кронами в небо. По одному из них нам приходится пробираться сквозь дремучие заросли: здесь сохранились сосны в несколько обхватов, им по нескольку сотен лет.
Следующий остров тоже когда-то был таким, но потом его наводнило болото, в результате образовались мандровые заросли — деревья встали на “цыпочки”, спасаясь от наводнения, как громадные пауки, они раскинули свои лапы в метре над заболоченной землей. И теперь мы удивленно зрим в корень.
— Обычно рыбаки предпочитают сидеть на берегу озер, но в болоте тоже есть чем поживиться, — говорит Михаил. — Интересно, как рыба выясняет отношения в нашем заповеднике. Здесь постоянно воюют щуки и окуни, два хищных вида. В один год, например, быстрее вырастают щуки и сжирают большинство мальков противника, в следующем году власть меняется — окуни берут верх и наполняют наш водоем. Так и идут косяками — то одни щуки, то сплошные окуни. Природа сама себя регулирует.
Это только кажется, что трясина — вонючая гниющая жижа. На деле болото — райское местечко. Торф действует на воду как фильтр для бактерий и грязи, так что у нас под ногами отстаивается самая чистая питьевая вода. А на мху повсюду заманчиво краснеют остатки урожая клюквы…
— Для местных жителей — прекрасная статья дохода, — говорит сотрудник заповедника. — А весной и летом здесь начинают распускаться всевозможные цветы, водят хороводы и поют серенады лягушки… Среди последних попадается редкий вид — квакушки с синей кожей. Еще на болоте обитает несколько птиц, занесенных в Красную книгу. Если оно вдруг исчезнет, все эти птицы просто погибнут от таких перемен.
Лесники рубят сплеча
Решить проблему лесных пожаров в России предлагают, вновь залив осушенные торфяники… Но добровольно окружить себя болотом Москва, например, не готова: дескать, оттуда пойдут комары да мухи.
Но если оно будет хоть немного похоже на Полистовский заповедник…
— Возможно, это единственный путь, но природный баланс во вновь залитом болоте восстановится далеко не сразу, пройдут десятки, а то и сотни лет, — считает Михаил Яблоков. — А до этого заводь будет мертвой, местным жителям действительно придется огрести все прелести стоячей воды: насекомые, топи… И деревья “перепьют”… А вернется ли высушенным торфяникам истинное болотное великолепие, еще неизвестно.
Да и большинство специалистов говорят, что виноваты в лесных пожарах этого лета не торфяники, а человек, который не умеет себя вести в лесу должным образом. Например, интересный факт: на арендованных лесных угодьях возгораний практически не происходит. Только вот в среднем по России около 13 (!) процентов всех лесных массивов имеет хозяина. После того как волна пожаров пронеслась по всей стране, ассоциации лесопромышленников из 17 регионов страны не выдержали и написали коллективное письмо президенту.
“Уважаемый Дмитрий Анатольевич, лесное дело в России постигла настоящая рукотворная катастрофа”, — жалуются они.
— Я взял лесные угодья в аренду в начале 90-х годов прошлого века, специально отучился на курсах в Финляндии, думал, займусь прибыльным и полезным делом, — говорит один из арендаторов из Псковской области, Виктор Решетов. — Я использую лес в промышленных целях, а взамен обеспечиваю за ним должный уход. Госбюджет нас денежно не поддерживает, а Лесной кодекс, который приняли четыре года назад, только ставит палки в колеса. Например, по нему только раз в год можно подать декларацию на заготовление древесины — и уже нельзя внести в нее изменения. Но мы не можем знать заранее, где конкретно будем вырубать лес. Это зависит от многих факторов, даже от погоды. И к месту вырубки надо отдельно прокладывать подъездную дорогу, что тоже должно быть указано в документе загодя.
Лесопромышленники также сетуют на бюрократию и недочеты закона: “Нет единого стандарта оценки леса. Низкокачественная древесина гниет тысячами тонн и даже не используется для отопления домов, хотя государство вовсю выступает за биотопливо. В лесу не строят дороги. Разбалансирована система объемов заготовки и реализации продуктов леса”.
— Лес у нас — собственность государства, но, по сути, заботятся о нем только арендаторы, потому что они заинтересованы в этом — из-за любого нарушения аренду могут прекратить, — горячится Виктор Решетов. — Получается, я вкладываюсь в государство, а завещать свои лесные угодья сыну по наследству не могу. Зато потерять все в один момент — пожалуйста! Вот почему на подобную деятельность в стране подвигаются единицы. Мы считаем, что необходимо разрешить приобретать лес в частную собственность или как минимум улучшить условия аренды. Ведь народ даже на арендованную территорию не идет жечь костры, потому что знает, кто в этом лесу хозяин.
Бывший главный лесничий Псковской области, напротив, считает, что лес должен оставаться в собственности государства, но нужны срочные реформы в этой области.
— В Советском Союзе лесхозы и леспромхозы процветали, — говорит Василий Чевидаев. — Сейчас Россия нуждается в Министерстве лесной промышленности и лесного хозяйства. Государство само почти ничего не делает и не идет навстречу арендаторам. Если раньше только мы в год заготавливали около 1200 миллионов кубов леса в год, теперь — всего 950 тысяч. А спрос на экспорт огромный, и в результате такое богатство гниет в закромах Родины. Ведь в Европе диких, таких как у нас, зарослей уже не осталось. А наш лес просто нуждается в вырубке, уходе и возобновлении — посадках молодняка.
Появление осушенных торфяных болот, которые привели к одной из самых актуальных экологических катастроф, — следствие некомпетентного политического решения.
И пожары этого года не принесли нашей экономике большего урона, чем тот, на который мы сами себя обкрадываем.
Псковская обл. — Москва.
