“Вначале ничего, кроме воды, не было. Только широкое-широкое море. Единственными обитателями его были животные. Они жили на воде, под водой или летали по воздуху. Потом с неба упала женщина.
Две полярные гагары пролетали мимо и успели подхватить ее на свои крылья. Однако гагары испугались, что уронят женщину и она утонет. Великая Морская Черепаха сказала: “Опустите небожительницу мне на спину. Никуда она с моей широкой спины не денется”. Затем совет зверей стал думать, как быть дальше. Мудрая Морская Черепаха сказала, что женщине для жизни нужна земля. Жаба нырнула на дно морское и принесла горсточку земли. Женщина разровняла ее на спине Черепахи. Так возникла суша. И по сей день земля покоится на спине Великой Морской Черепахи”.
Конечно, сейчас мало кто из индейцев верит в Великую Черепаху. Этот миф, как и многие другие, давно развеяли бледнолицые. Да и землю, на которой жили краснокожие две тысячи лет, они “разровняли” по-своему... Казалось бы, в XXI веке “проблемы краснокожих” больше нет — колонизаторы искупили свою вину, приняв защищающие индейцев законы. Однако не все так просто. Пламя войны между бледнолицыми и краснокожими продолжает тлеть до сих пор — даже в такой стране, как Канада, где осталось чуть больше миллиона коренных жителей — 3% от населения, и лишь десятая часть тех, кто жил на этой земле раньше...Куда ушли гризли?Индейская резервация представлялась мне чикагским гарлемом: грязные дети с папиросами в зубах, переполненные мусорные баки и муха на носу толстой индианки, которая день-деньской сидит на развалившейся скамейке около своего жилища и лениво разглядывает чужаков, редко заглядывающих в их трущобы. Ничего похожего в резервации Сквомиш, провинция Британская Колумбия, я не увидела. Да, после опрятных канадских поселков и городов, напоминающих яркие хрустящие обертки от дорогих конфет, индейское село кажется заброшенным, заросшим сорной травой местом, где в некоторых домах даже нет электричества. Но человека из России трудно удивить неустроенностью быта. Примерно 50 деревянных домов с просторными дворами, заваленными сломанными детскими игрушками, гнутыми ведрами и просто мусором не выглядят удручающе, а даже наоборот, у меня возникло ощущение естественности и комфорта. Немногочисленные обитатели поселка фотографировались весьма охотно, а одеты были так, что если вы встретили бы их на одной из московских улиц, то приняли бы за обычных “туриствующих” иностранцев... Зато вокруг было очень романтично — никаких тебе стриженых газончиков-грядочек, сине-фиолетовые горы с нетающим снегом в распадках, изумительной чистоты река, берущая свое начало с шумного водопада... “Мужчины на Большой Рыбалке”, — заявили нам скво, указывая пальцами куда-то в сторону водных разливов. Однако одного представителя мужского пола по имени Джек все-таки найти удалось.
Джек пригласил меня зайти к нему в дом, который внутри выглядел вполне по-американски, вернее, по-афроамерикански. Все стулья в квартире завалены одеждой, на подоконниках пустые стаканы из-под колы, газеты на полу. Двое мальчишек, жуя поп-корн, смотрели по телевизор. Жена Джека штопала брюки... Когда Дженнифер узнала, что я журналист, сразу перестала улыбаться и почему-то сказала, что работает вахтершой, Джек пока безработный, сидит на пособии, но обязательно скоро куда-нибудь устроится. Мальчики тоже пристроены, учатся в местной школе. И совсем это нестрашно, что младший до сих пор точно не знает, сколько в его классе учеников, потому что временами он туда не ходит, да и учителя в этой школе показываются не чаще детей. Главное, не попасть в интернат, как это было раньше, потому что интернат — хуже пытки. В общем, все хорошо, вот только леса в резервации уже не те, деревья тонкие, трава какая-то неживая. 50 лет назад здесь автивно промышляли лесозаготовительные компании. И никто им был не указ. Потом “зеленые” посадили новый лес, который не кормит даже медведя гризли, не говоря уже об охотниках... “Мы тебе и так уже слишком много наговорили, — спохватился Джек. — У тебя, кстати, нет индейской крови? А то похожа... Если хочешь больше знать — поговори с индейцами в городе...” Хозяин церемонно вытащил из холодильника замороженного лосося и протянул мне. “Денег не надо — ты гость”.Тюрьма со школьной доскойНепонятность про “пытки в интернатах” разъяснилась довольно быстро. После того как я полистала индейские газеты. Оказывается, до 70-х годов канадские власти пытались насильно ассимилировать индейцев, “растворить” их в западном образе жизни. Для этого правительство Канады решило обучать индейских детей в специальных школах-интернатах. Это привело к тому, что уровень смертности среди учеников интернатов достиг кое-где 50%. Часть детей умирала от дикой антисанитарии и, мягко говоря, наплевательского отношения педагогов и воспитателей, которые, не задумываясь, укладывали детей, болевших туберкулезом, в одну кровать со здоровыми... Часть погибали якобы “из-за халатности или по недосмотру”. Индианка Нахани описала репортерам свои школьные воспоминания так: “Преподаватель убил мою подругу, столкнув ее с лестницы в канун Рождества в 1946 году. Я слышала ее пронзительный крик и затем глухой звук от падения тела. Я спряталась под лестницей и видела, как она лежала с открытыми глазами. Но потом ее тело пропало, и никто больше его не видел. Теперь они говорят, что она умерла от пневмонии”. Канадская Королевская конная полиция между тем насильно собирала индейских детей в интернаты и охотилась за беглецами.
Когда в начале 90-х годов шокирующие факты стали выплывать наружу и Комиссия ООН по правам человека стала склонять Канаду там и сям, власти озаботились “интернатской” проблемой. Индейцам разрешили самим решать, где учиться их детям, а та самая конная полиция, которая отлавливала маленьких краснокожих, теперь должна “не допускать правонарушений в индейских школах” и даже расследовать обстоятельства преступлений против детей(!). “Белая” пресса продолжает называть ужасы интернатов “досадными происшествиями”, а правосудие не торопится расследовать смерть 50 тысяч детей, погибших “от жестокого обращения персонала в школах”...Борьба за индейскую косу“Не стоит ворошить дела давно минувших дней”, — говорят канадские чиновники. И правда — ведь, казалось бы, еще в 1982 году права первой канадской нации возвели в ранг конституционных. Но в “индейских законах” есть немало спорного. Скажем, все краснокожие разделены на “статусных” и “нестатусных”. Первые имеют право жить в резервациях своих племен, освобождены от уплаты налога на имущество, находящееся в резервациях, вправе участвовать в общинном самоуправлении, охотиться и рыбачить в любое время года не соблюдая правила охоты, рыбалки, принятые в той или иной провинции. Вторые, которых не так уж и мало — 500 тысяч, это члены племен, вожди которых никогда не договаривались с королевством и не уступали ему своих территорий, а были изгнаны со своих земель. Они и сегодня категорически отказываются от “мирной” передачи своих земель, за что в отместку не признаются чиновниками настоящими индейцами.
Сдаваться непокорные не собираются и в борьбе используют самые что ни на есть цивилизованные методы. Подают в суд. Например, гуронам из Квебека не разрешали совершать обряды в одном из провинциальных парков — дескать, мешают гуляющей публике. В итоге гуроны так отстояли свои права, что теперь им разрешено при совершении своих обрядов “не соблюдать принятые в парке правила поведения”. Или, скажем, долгое время в военных кругах Канады считалось, что индейцы, служащие в армии, своими неформальными прическами смогут разложить боевой дух остальных военнослужащих... Индейским вождям этот аргумент показался неубедительным, и они подали жалобу в Комиссию по правам человека. Теперь аборигенам в погонах разрешено носить “одну одинарную или сдвоенную косу длиной до подмышки, либо распущенные волосы (без перьев) до воротничка военной рубашки”. Правда, чтобы воспользоваться этим правом, нужно пройти утомительную бюрократическую процедуру, и даже после нее командир части “несет личную ответственность за то, что удовлетворение поданного рапорта не станет помехой для исполнения военнослужащим его служебных обязанностей”. Интересно, когда это индейцам мешали воевать их длинные волосы?
Квебекское племя Кри добилось большего. Оно заявило, что объявит независимость своих территорий, которые по площади превосходят некоторые европейские страны, если власти не прекратят вырубать их леса. Вожди племени пригрозили обратиться в ООН с просьбой провести ревизию юридической системы провинции. В результате суд забоялся и принял сторону аборигенов.В чем виноваты шушуа?Для того чтобы довести до ума многочисленные договоры-соглашения между индейцами и властью, которые во многом остаются только на бумаге, в начале 90-х по всей Канаде стали создаваться союзы индейских вождей. В одном из таких союзов — в Ванкувере — я побывала.
Самый обычный офис в 9-этажном здании завален плакатами и брошюрами. На одном из них индеец с гордым профилем и надпись: “Индейская война еще не окончена...” С координатором Союза вождей Милдред Поплар мы целый час говорили о канадском расизме и почти уже утерянной индейской цивилизации. “Может быть, это звучит абсурдно, но мы занимаемся тем, что говорим своим людям о том, что они люди. Что эта земля наша, но за нее надо бороться. Ведь среди канадцев все еще бытует мнение, что мы не такие уж аборигены, что на самом деле индейцы пришли в Канаду из России всего тысячу лет назад... А раз так, за что нам льготы и земли?”
У Жизель Маркотт, служащей департамента по делам индейцев провинции Саскотчеван, не менее жесткие взгляды: “Многие канадцы думают, что они уже ничего не могут поделать с тем, что случилось 150 лет назад - это не их вина. Но они ошибаются, мы все должны что-то делать, потому что “это” до сих пор продолжается. Белый полицейский, застреливший в прошлом году 16-летнего безоружного чиппева, отделался условным сроком. В это же время десяти индейцам племени Шушуа дали 4,5 года тюрьмы за выступления в 1995 году. Сегодня самый высокий уровень суицидов в мире зафиксирован в Канаде среди племени индейцев Инну, которым правительство 30 лет назад запретило свободно передвигаться по территории острова Ньюфаундленд...”
Многие белые канадцы до сих пор настроены воинственно. “Предоставлять индейцам льготы — все равно что покупать столетней старухе платье для коктейля, — заявил мне 25-летний студент, — и вообще, раз уж у нас демократия, то все должны иметь одинаковые права — а там видно будет, кто окажется лучшим пловцом и дотянет до берега”. А бармен одного из монреальских баров поведал мне несколько историй про “противных” индейцев и закончил свою тираду фразой, смысл которой можно перевести примерно так: “Хороший индеец — мертвый индеец”...
Конечно, канадские межнациональные проблемы по сравнению с нашими не выливаются пока в открытые войны и противостояния. Но сам факт их существования доказывает одно — даже в развитом демократическом государстве полностью потушить конфликт, разгоревшийся полтора века назад, не получается...
“Однажды Великий вождь сообщил верховному опекуну индейцев сэру Вильяму, что видел сон — будто королева Англии дарит ему плащ. “Твой сон сбудется”, — заверил сэр Вильям. Назавтра плащ был вручен вождю. Подарок вождю понравился, тогда сэр Вильям сказал: “Я тоже видел сон - вождь дарит мне 500 акров плодородной земли”. — Через день опекун получил, что просил. Земли у индейцев было еще много, однако вождь со своими снами больше не приходил. Сэр Вильям решил сам посетить его. “Ну, какой тебе сегодня приснился сон?” — “Никакой”, — ответил вождь. “Не может быть! Все люди видят сны!” — “Очень может быть, — холодно ответил вождь. — Но для тебя у меня больше не будет снов”. Так гласит индейская легенда, возникшая уже в эпоху белых. Интересно, снилась ли вождю хотя бы раз Великая Морская Черепаха?
