Рассказал фотомастер Ранет Матказин. На пресс-конференции, которую давали журналистам Жерар Депардье и Пьер Ришар, приблизившийся к звездам Ранет увидел, что Депардье достал из кармана пачку сигарет “Житан” и ищет возможность прикурить. Ранет протянул ему зажигалку.
Через некоторое время Ранета осенило. Он вышел в холл, купил пачку таких же сигарет и передал Депардье. Тот отыскал фотографа взглядом, понял, чего от него хотят, вытащил из пачки все до единой сигареты и переложил в свои карманы, после чего вернул пустую упаковку (но со своим автографом!) Ранету. Росчерк знаменитости достался счастливцу почти даром.
Но какова психология кинокумира! Хоть что-то, хоть крохотный процент со своей популярности, но добыть.
Писатель, драматург — в любой ситуации остается писателем и драматургом. Ищет меткое слово, удачную хлесткую реплику. Леонид Яскевич, стоя в длинной очереди к прилавку овощного магазина и наблюдая, как покупательница долго и придирчиво, испытывая общее терпение, выбирала морковку, произнес в пространство:
— Если бы так же требовательно выбирали мужей...
На Беговой, напротив ипподрома, в доме, где жили известные писатели Борис Полевой и Елена Кононенко, получил квартиру и крупнейший проктолог Рыжих. Специально для него был разрешен поворот с Беговой улицы поперек трассы, чтобы светилу было удобнее въезжать во двор. Рыжих говорил:
— Каждому личный геморрой дороже любой самой важной государственной проблемы...
Когда он умер, поворот запретили, дорожный знак сняли.
Большой фантазией надо обладать, чтобы назвать мастерскую по производству надгробных памятников — “Воскресение”. Что должны чувствовать или воображать родственники усопших, приходящие сюда?
С течением времени становится понятным смысл туманных и загадочных философских откровений, которые в студенческие годы казались непостижимыми. “Цель — ничто, движение — всё”. И ведь хотя почерпнул этот не то гегелевский, не то фейербаховский тезис из явно марксистских источников (других тогда не было), кажется, из ленинских конспектов или статей, мне уже тогда, в то время сформулированная мудрецами истина казалась крамольной по отношению к обществу, в котором я жил. Как это может быть: “цель — ничто”, если “наша цель — коммунизм”? Кто забудет этот лозунг, начертанный на транспарантах демонстрантов, домах, стендах, газетных страницах?
Теперь открывается не утилитарное, не предвзятое, не политическое толкование, увы, не прозрения, а констатации очевидного. Какая у жизни — каждой конкретной человеческой и бытия вообще — может быть цель? Кроме смерти? А вот сам процесс обитания на Земле, срывание плодов наслаждения, достижения пусть мнимых, но побед, получение даже мелких радостей (и неизбежно сопутствующие мгновениям счастья периоды утрат и неудач), то есть движение, течение по руслу — это и в самом деле — “всё”. Всё, что может быть, и всё, что способен получить смертный на протяжении отпущенного ему срока. Не так и сложна, выходит, премудрость философии!
Мне очень нравится, что история не имеет обратного хода. Что сделано, то сделано! Какой хаос бы наступил, если бы каждый имел возможность усовершенствовать прошлое! И ведь все этого хотят. А усовершенствовать будущее, исходя из ошибок прошлого, — никто!
Вот о чем подумал, гуляя за городом... Здесь раньше были леса, потом их вырубили, освобождая место для посевов. И лес так и остался в отведенных ему пределах и границах, не посягая на отобранную у него территорию, не перешагивая обозначенной человеком черты. Похожее видел в Хорватии, где деревья повыведены еще греками и римлянами, весь венецианский флот построен из древесины Далмации. Теперь многие холмы пустынны... Казалось бы — что стоит деревьям распространиться на пустующие площади, засыпать их семенами, разбросать пошире корни... Но нет, только чертополох и прочие сорняки буйно завоевывают пространство и запросто и вольготно колышутся повсюду, где открывается хоть малейшая возможность расцвести. Деревья гордо и скромно остаются во все уменьшающихся резервациях. Это ли не свидетельство наличия у них не просто разума, а тонкого интеллекта? Гордости и воспитанности. “Туда, где мы не нужны, где нас не ждут и куда не приглашают, не пускают, — мы сами не пойдем”. Вот и приходится человеку, если он нуждается в лесных великанах и юной зеленой поросли, высаживать молодь из специальных питомников. Деревья можно приручить — не хуже собак?
Журавли летят клином... Стада перемещаются по пространствам, приняв клинообразную форму... У людей та же фигура жизни: впереди — вожак, за ним выстраиваются сподручные и сподвижники, потом бредут прочие кормящиеся в этом треугольнике особи... Так, клином, и вколачиваются в жизнь...
