Военком, конечно, не столь заметная фигура в структуре городской власти, как, к примеру, мэр или глава правительства. Но еще не встречал комиссара, который бы жаловался на отсутствие внимания к своей персоне. Слишком много людей зависят от него: напрямую — едва ли не все мужское население города. Косвенно — и женское тоже. Вот почему назначение нового военного комиссара — событие для москвичей отнюдь не рядовое. А значит, самое время познакомить наших читателей с полковником Василием Красногорским, свежеиспеченным военкомом столицы.
Досье “МК”. Красногорский Василий Иванович родился в январе 1956 года. Окончил Минское суворовское и Бакинское высшее общевойсковое училище, академию им. Фрунзе. Служил в Чехословакии, Афганистане, на Северном Кавказе, в Московском военном округе. С 1990 года — в военкоматах столицы. В 97-м назначен заместителем военкома Москвы — начальником отдела призыва. С ноября прошлого года — военный комиссар города.
Уверен, что абсолютное большинство молодых москвичей до приписной комиссии даже не слышали о сотрудниках военкомата. О летчиках, моряках, танкистах, десантниках, десятках других военных профессий знают с младых ногтей по книгам, фильмам, просто рассказам знакомых. Даже военных медиков, юристов, топографов вниманием не обделяют. А о военкоматчиках ни гугу, словно это законспирированные разведчики.
— У нас служат обычные офицеры, — рассказывает военком. — Разве что лейтенантов в комиссариатах редко встретишь: стараемся отбирать людей с приличным жизненным и служебным опытом. Ну и, конечно, определенными психологическими качествами: работать-то приходится с разными людьми.
Случайных людей в военкоматах давно нет. Прежде чем офицера назначат в комиссариат, он проходит серьезный отбор. Конкурс, особенно в Москве, очень высокий. В подборе кадров участвуют многие министерства, Генштаб, штаб МВО. Разумеется, свое мнение о кандидатах высказывают и в правительстве Москвы.
— Вы говорите о целой системе подбора кадров для военкоматов. Но ведь не секрет, что в комиссариатах хватает и взяточников, и просто непорядочных людей.
— О взятках я много слышал, но за десять лет службы в Москве с такими фактами лично не сталкивался. В военкомате трудятся от 10 до 14 офицеров. Каждый постоянно на виду у комиссара. Что же до гражданских сотрудников, то, поверьте, они не заинтересованы скрывать какие-то нарушения коллег в погонах.
— Планируются ли в ближайшее время какие-то кардинальные изменения в работе столичных комиссариатов?
— Любые изменения должны проходить планово и продуманно. К примеру, потребовала жизнь усиления правового обеспечения нашей деятельности — и в военкоматах ввели штатные должности юристов. В призывных комиссиях появились врачи-психиатры, наркологи. Согласитесь, еще лет десять назад о таких специалистах мало кто думал. Все слышали, что есть где-то наркодиспансеры, но чтобы привлекать оттуда врачей в призывные комиссии — такое и в страшном сне не могло присниться.
Все, что в военкоматах Москвы за десятилетия было наработано хорошего, надо совершенствовать. Говоря военным языком, приводить к нормальному бою. Возьмем, к примеру, призыв. Сегодня образовалась несостыковка во многих ведомственных законах. К примеру, Конституция страны и Закон “О воинской обязанности и военной службе” предполагают обязательность такой службы. А Закон “О милиции” дает право призывнику работать в правоохранительных органах. То же право декларирует Закон “О пожарной службе”. Странная ситуация? Несомненно.
Посмотрите, сколько лет в Госдуме пытаются разобраться с альтернативной службой. Есть десятки вариантов этого закона, но он до сих пор не принят. А ведь Конституция однозначно декларирует возможность такой службы. Снова несостыковка законодательных актов.
— А как вы сами относитесь к альтернативной службе?
— Надо принять такой закон. Но обязательно предусмотреть в нем адекватность моральных, физических и других затрат альтернативной службы службе воинской. Это может касаться и отдаленности места службы, и ее сроков. Здесь важна социальная справедливость. Мы все граждане одной страны и должны находиться в равных условиях. Надеемся на скорое принятие этого закона. Главное, чтобы люди понимали: в решении вопроса об альтернативной службе заинтересованы не только призывники и их родственники, но и профессиональные военные. Мы стоим по одну сторону баррикад.
— А как вы относитесь к комплектованию Вооруженных сил контрактниками? Не боитесь, что в скором времени добавятся новые заботы?
— Давайте вначале разберемся, что же это за служба такая — по контракту? Почему-то кое-кто воспринимает переход на нее чуть ли не как революцию в военном деле. В действительности такой вид службы существует у нас многие десятилетия. Все офицеры — контрактники. Прапорщики, мичманы, сверхсрочники — тоже. Есть целые рода войск, фактически укомплектованные профессионалами: подводный флот, радиотехнические, ракетные части. В Таджикистане на сто процентов контрактниками укомплектована 201-я мотострелковая дивизия. Имейте в виду, что контрактная служба есть в целых министерствах и ведомствах, связанных, к примеру, с электронной промышленностью.
— Нынешней осенью и зимой вы должны были призвать из Москвы 6700 человек. А предыдущей весной — на полторы тысячи меньше. Откуда такое различие в цифрах?
— Ежегодно призыв тщательно планируется, и в Генштаб мы подаем конкретные данные. К примеру, в Москве проживает примерно 120 тысяч человек, которые в течение года теоретически могут быть отправлены на службу — в среднем по 60 тысяч весной и осенью. Но не имеют права на отсрочку лишь 10—15 процентов от общего числа призывников. Вот и получается, что форму надевают в среднем 6 тысяч новобранцев весной и осенью. А разница в цифрах зависит от того, сколько парней на данный момент имеют отсрочку от службы.
Конечно, в других регионах эти цифры иные: у нас наибольшее количество вузов, много оборонных предприятий, предоставляющих своим работникам так называемую бронь. А вообще такого количества льготников нет, наверное, ни в одной стране мира. По большому счету у нас самый лояльный, самый демократичный принцип призыва на службу.
Окончательные итоги осеннего призыва мы подведем в конце января, но уже сейчас ясно, что задание в целом выполнено. Хотя не стану скрывать, что нынешний призыв шел тяжело. Тем не менее отправили людей во все виды и рода войск. Радует, что по-прежнему хватает желающих служить. Особенно в десанте. Таким стараемся помогать. Но это не всегда получается — в том же ВДВ есть свои критерии отбора: и физические, и моральные. В большинстве случаев идем навстречу призывникам, когда решается вопрос о продолжении образования.
— Почему же получилось, что студентов, других молодых людей хватали прямо на улицах? О таких облавах нам ежедневно сообщали десятки людей.
— А кто-нибудь конкретно говорил, что этим занимались работники военкоматов? Поймите, нет у нас ни таких прав, ни таких возможностей. Я уже упоминал, что в комиссариате в лучшем случае служат 14 офицеров, а в районах проживают как минимум несколько тысяч призывников.
Другое дело, что в городе был ужесточен паспортно-регистрационный режим. Контролировали его сотрудники МВД. Насколько я понимаю, когда у них возникали какие-то сомнения, человека отправляли для дополнительной проверки в отделение милиции. Разумеется, туда попадал и наш контингент.
— Но разве студенты к нему относятся?
— Нет, не относятся. Но все имеющие отсрочку от призыва должны иметь с собой соответствующий документ. То ли военный билет, то ли удостоверение приписки. Его, кстати, выдают по месту жительства. Человек вообще не имеет права уезжать из дома, к примеру, на заработки, не снявшись с учета в военкомате и затем не встав на временный учет по новому месту регистрации. Могу смело утверждать, что чаще всего проблемы возникают по вине самих ребят. Возьмем тех же студентов. Сто процентов вузов, имеющих государственную аккредитацию, предоставляют право на отсрочку от службы студентам дневного обучения. До 1 октября деканаты вузов обязаны были представить справки учащихся (форма 26) в военкоматы по месту их жительства. Справки могли принести и сами студенты. Но зачастую этим пренебрегают и те, и другие. Вот и получается: в военкомате парень числится уклонистом, а реально он — студент. Таких случаев по Москве сотни, если не тысячи. Заметил характерную деталь: в том же МГУ обучается огромное количество студентов, но с ними у нас проблем практически не возникает. Зато с наплодившимися в последнее время “маленькими” вузами приходится постоянно “воевать”.
— Родственники призывников-москвичей продолжают волноваться: не пошлют ли сразу их мальчишек в Чечню?
— Есть решение, категорически запрещающее это делать, пока солдат не отслужит полгода. Но это не означает, что ребята не окажутся в Северо-Кавказском военном округе — в Ставрополе, Ростове-на-Дону, Новочеркасске. Туда мы отправляем до десяти процентов столичных призывников. Как правило, они попадают в учебные подразделения.
Самое большое количество москвичей — до 60 процентов — остается служить в Центральном регионе России. Но поехали наши земляки и на Урал, и в Забайкалье, и на Дальний Восток...
Особый отбор проводим на Черноморский флот, над которым шефствует Москва. Туда посылаем ребят только по их желанию: служить-то придется за границей. А вообще, каждая из десяти городских префектур закреплена за каким-то воинским подразделением. Командиры таким связям только радуются.
